-- Извини, как умел...
-- Да заткнись ты...как умел. Ты ни черта, кроме пьянки, не умеешь...
-- Ты брось свои хохлацкие замашки. Сколько ты мне заплатил? И сколько обещал?
-- Сделаем дело, отдам все еще и премию выдам.
-- А ты мне так и не сказал, о каком деле идет речь. Что-то, как Менделеев, химичишь, а что -- один боженька знает.
-- Чем меньше знаешь, тем дольше будешь пить пиво.
-- Какой груз тебе надо перетащить? Сто, двести тонн?-- съязвил Серега.
-- Более трех центнеров, поэтому велосипед свой засунь себе в сраку.
-- Найми КамАЗ. За полтинник тут любой шоферюга, если надо, самого дьявола посадит себе на колени и отвезет куда прикажут...
У Сереги от умных речей на лбу образовались глубокие морщины.
-- Только очень прошу тебя, в это дело ты больше не суйся, -- Михайло от зажженной сигареты прикурил следующую. И как-то задумчиво-отстраненно: -Красивые здесь места, похожи на наши. В Карпатах тоже такие же тихеньки вичора и так же цикады спивают...
Переход с русского на украинский говорил, очевидно, о том, что в душе Михайлы что-то заструнило, заскребло, его душа, видимо, устремилась к исконным своим берегам.
* * *
Весь уголовный розыск Волгограда был, что называется, поставлен на уши. Его начальник Мороз каждый день проводил совещания и выслушивал донесения агентуры. В середине дня он вызвал к себе Акимова с Поспеловым и поставил перед ними задачу:
-- Учтите, если мы не найдем еще двоих...Я, разумеется, условно говорю, может, их тут сотня или две...Но нам пока известно только о двоих, значит, и речь идет пока о них. А что мы имеем?
-- Пока шерстим рынки. Двоих взяли с оружием, но это не те, это молодцы из заволжской группировки. Наркоты два килограмма наковыряли, одно старое убийство подняли, -- Поспелов при этом загибал пальцы руки. -- Я уверен, что количество рано или поздно перейдет в качество.
Мороз сделал пометку в настольном календаре.
-- Вот именно -- поздно, когда опять где-нибудь не рванет фугас. Сегодня какое число? Ну вот, до дня независимости Ичкерии остается несколько суток. А вы сами знаете, по оперативным данным, именно в этот день и намечена их вылазка, -- Мороз закурил.-- Вербуйте людей, платите им деньги...Сегодня наш министр подписал приказ о поощрении агентуры...Привлекайте алкашей, бомжей, эти люди лучше нас знают, что делается на улицах... Выходите на сторожей, продавцов киосков...Словом, нужна сеть с очень мелкими ячейками. Вы поняли меня?
-- Да, конечно, товарищ майор, все это так, -- Акимов, когда говорит, не смотрит на собеседника. -- Но, мне кажется, имея в виду почерк террористов, они пойдут по крупному. Сейчас важнее всего держать под наблюдением нефтеперегонный завод, дамбы водохранилища и, разумеется, подходы к плотине.. Я сейчас сам туда отправляюсь, ознакомлюсь с обстановкой на месте.
Майор подошел к карте, висевшей напротив его стола.
-- Я согласен с тем, что ты, Слава, говоришь, но к этому еще надо прибавить тракторный тире танковый завод, отделы милиции, воинские части, рынки и еще полторы тысячи разных объектов. А пока у нас нет даже маленькой зацепки...Вернее, она есть, но опять-таки лишь гипотетическая, -- Мороз имел в виду слово "ГЕС", которое было написано на карте, принадлежащей убитым террористам. -- Но версию плотины я поддерживаю, поэтому не медли, Слава, и отправляйся в этот район.
...Через полчаса Акимов уже проводил инструктаж со своими нештатниками, дворниками и участковыми милиционерами. Словом, с теми, кто непосредственно живет или работает поблизости с ГЭС. Потом они обошли весь жилмассив, не пропустив ни одного подвала и ни одного чердака. Затем начался обход квартир: кто что видел, что показалось подозрительным, какие посторонние люди появлялись возле плотины?
На саму станцию Акимов не поехал, ибо знал: ГЭС целиком взята под контроль людьми РУБОП.
Когда на уазике он подкатил к берегу Волги, начал накрапывать дождь, а со стороны Астрахани надвигалась еще более черная, беспросветная туча.
Акимов вышел из машины и направился в сторону видневшихся мачт лодочной станции. Берег был безлюден, он шел по слежавшемуся мокрому песку и вспоминал свое детство. Первые нырки в воду происходили здесь, первые лещи тоже ловились здесь... Кажется, и вода была чище и сама Волга -- шире. Но это, конечно, обман зрения, с годами так бывает...Он увидел валявшуюся на песке мертвую рыбку и едва не наступил на нее. Окушок с темными, опоясывающими спинку, полосами. Чуть ближе к откосу он увидел сигаретный окурок. Поднял -- "прима". Он осторожно завернул его в носовой платок и положил в нагрудный карман.
Откуда-то сбоку донесся звук мотора -- по дороге, в сторону реки, мчался синий "жигуленок", оставляя за собой шлейф пыли. Акимов его сразу узнал, в такой машине ездит его самый заядлый нештатник Шура Егоров. Сам он работает в Волгоград-газе дежурным слесарем, а в свободное время на общественных началах мотается вместе с участковыми.
Акимов развернулся и пошел к оставленному уазику. Егоров в машине был не один -- с уже немолодой женщиной, с аккуратно уложенным на голове седыми волосами. Она степенно вышла из машины, поправила цветастое платье и внимательно смотрела на приближающегося Акимова. Шура представил ему свою попутчицу:
-- Екатерина Васильевна, жительница с Покровской улицы, -- Егоров повернулся и указал рукой на белеющий вдали девятиэтажный дом. -- Ее окна как раз выходят на берег, впрочем, Екатерина Васильевна расскажите сами, что вы вчера видели здесь.
Женщина засмущалась. Легкий румянец подкрасил ее ровно загоревшее лицо.
-- Смелее, Екатерина Васильевна, -- ободрил ее Акимов.-- Вы, наверное, догадываетесь, что милицию интересуют некоторые детали...А точнее, любое событие, связанное с плотиной и вообще с этой частью прибрежной полосы.
-- Да я, собственно, мало что видела. У меня муж обычно рыбачит за дебаркадером и порой задерживается до темна. А я иногда беру его морской бинокль...сам он бывший моряк, и наблюдаю за ним...Беспокоюсь, он у меня не очень здоров, пережил войну, два инфаркта...
Акимов такие увертюры привык выслушивать и они его никогда не раздражали, потому что иногда в мешанине сердечных изливаний проявляется одно коренное -- определяющее слово.
-- Так, так, -- живо поддакнул он даме, -- и что же было дальше?
-- Да ничего особенного, но Саше Егорову показалось здесь что-то подозрительное. Примерно в три часа дня я видела, как мимо нашего дома в сторону реки проехал велосипедист...
-- Обрисуйте, пожалуйста, -- Акимов нутром ощутил какое-то важное предвестие.
-- Велосипед старый, с никелированными щитками, на том, кто ехал на нем, была черная шапочка с длинным козырьком и к раме привязаны удочки. А может, одна удочка только разложенная. И вот этот велосипедист, приехав на берег, сначала немного половил рыбу. А потом стал фотографировать и мне показалось, что фотографировал он в основном плотину и дебаркадер.
-- Как долго он этим занимался?
-- У нас тоже есть фотоаппарат и я скажу...если нормально снимать, за это время можно отснять целую пленку.
-- А вы, случайно, не заметили марку фотоаппарата?
-- Далековато он находился, но фотообъектив был удлиненный, это точно. Затем к нему подошел человек, вышедший из будки дебаркадера, и после переговоров он на велосипеде рыбака поехал в магазин. Почему я знаю...Он приехал в винно-водочный магазин, который на первом этаже нашего дома... И вернулся на берег с авоськой полной бутылок. Потом они долго сидели в сторожке дебаркадера и возвращался этот велосипедист в конце дня, под вечер, но еще было светло, солнце только-только зашло за дома...
-- Что вам еще бросилось в глаза?
-- Когда он фотографировал, все время озирался по сторонам, а главное домой ехал без удочек. Мой муж тоже рыбак. Но чтоб он когда-нибудь бросил свои удочки...Скорее меня где-нибудь забудет, чем снасти.
-- А ваш муж ничего не заметил, ведь он тоже неподалеку от дебаркадера ловил рыбу?
Женщина пожала плечами.
-- С рыбалки он приехал весь разбитый, плохо клевало да и зрение у него плюс четыре...
-- Тетя Катя, -- встрял Шурик, -- вы не сказали лейтенанту, что до сего дня этого парня вы никогда раньше не видели.
-- Ну, это, по-моему, неважно, район большой всех не упомнишь.
И снова в разговор вступил Акимов.
-- Давайте, Екатерина Васильевна, отойдем немного в сторонку и вы мне самым подробнейшим образом опишите этого рыбака-велосипедиста: рост, одежду, ее цвет и другие приметы...
Через полчаса, Акимов оставил наблюдать за дебаркадером Шуру Егорова, пообещав прислать наружников-профессионалов, а сам помчался в УВД города Волгограда, в уголовный розыск.
Майор Мороз был на месте. После того, как Акимов доложил ему о своих розыскных действиях, Мороз задумался. Курил, накапливая на конце сигареты длинный хвост пепла, затем стряхивал его в пепельницу и снова накапливал...Это игра "кто кого" его как-то успокаивала и помогала сосредоточиться.
-- То, что ты сейчас рассказал, о чем-то, конечно, говорит, но я не думаю, что те, кто готовит такой серьезный теракт, так бедно технически оснащены. Велосипед, какой-то фотоаппарат... Хотя могли быть джип "черокки" и стационарная телекамера с целым набором объективов...Потом эта пьянка...впрочем, подожди.
Мороз поднялся с места и, вытащив из стола видеокассету, подошел к стоящей в углу на небольшом столике видео-паре... Вставив в гнездо кассету стал ждать. Это была оперативная съемка, сделанная в аэропорту, после анонимного звонка.
Пошли первые кадры: общий план здания аэропорта, двери, из которых появляется двое в форме гражданской авиации -- мужчина и женщина. Затем камера съезжает на стоянку машин и -- газон, где раскинулся настоящий табор из пассажиров и персонала аэропорта. И тут оператор потрудился как следует: методически, метр за метром, лицо за лицом, он заснял все и вся, что присутствовало на тот момент на поле.