Где-то совсем рядом послышался крик совы. Шторм поднял руку, давая знак прекратить движение. Вся группа замерла на полушаге. Путин увидел, как с правой стороны, из кустарника появился силуэт человека и впервые за время высадки у него екнуло сердце. Но он тут же узнал капитана Гулбе, который подошел к Шторму и что-то стал ему объяснять. При этом он рукой указал в сторону подлеска и Шторм, обернувшись к своей группе, жестом дал знать, чтобы все оставались на месте. Сам же Шторм быстрым, легким, наметом устремился за Гулбе и они скрылись в кустарнике. Изербеков с Воропаевым, заняли сторожевые позиции -- они отошли немного назад и повернулись лицом к тылу. Дагестанец рукой, словно играя мячом, дал остальным понять, чтобы они присели.
Путин ощупал рукой землю: в отличие от черешневой рощи, здесь было сухо, пахло смолой и потухшей за день жимолостью. И снова из-за сосенок появился Гулбе и прямиком направился к Путину. Он тоже присел на корточки и тихо проговорил: "Товарищ президент, там мы нашли кое-что, полковник считает, что вы это должны видеть..."
Когда он поднялся, за ним поднялся и Щербаков. Он дал себе слово, что ни на шаг не отойдет от президента, что бы ни произошло.
"Возможно, наткнулись на схрон," -- подумал Путин, отводя от лица колючие ветви пихты. И по мере того как они углублялись в заросли кустарника, до них начали долетать специфические гниющие запахи.
На небольшом пятачке, ограниченном со всех сторон низкорослыми соснами и вереском, зиял неровный квадрат ямы, до верху наполненный человеческими останками. Глаз прежде всего запечатлел свесившуюся с другого тела русую голову без головного убора, отброшенную в сторону руку, на кисти которой болтался обрывок бечевки. Еще одна голова, наполовину придавленная туловищем в изодранном камуфляже. Руки с растопыренными пальцами связаны белым куском провода. Отдельно -- офицерский ремень, с покрывшейся зеленым налетом пряжкой, и отдельно лежащая черная маска, из которой выполз жирный жук-олень, поводя длинными усами.
Президенту стало нехорошо, к горлу подступил рвотный позыв. Чтобы сдержаться, он сорвал с дерева пук хвоинок и положил себе в рот. Выделившаяся горько-терпкая слюна опустила ком вниз, немного полегчало...
Подошедший Шторм, притаенно сказал:
-- Это группа майора Столбова. Может, и из других групп здесь...Но мы не можем задерживаться, надо идти...
Но, видимо, время и пространство имело свое расписание: к ним подошел великан Бардин и рукой, которая была облачена в кожаную перчатку с укороченными пальцами, поманил за собой. Шторм и президент направились за ним и через несколько шагов увидели то, чего лучше бы им никогда не видеть. На карликовой сосне, почти касаясь головами земли, висели четыре человека в камуфляже. У всех вывернуты карманы, которые блеклыми языками терлись о камуфляж, забрызганный бурыми пятнами. Руки у всех связаны за спиной, лица, распухшие до неузнаваемости, покрылись древесной пыльцой и напоминали забальзамированные мумии. И президент, и Щербаков, и Шторм с Бардиными видели, что все казненные были без ушей, однако, никто из них не сказал об этом вслух. Шторм зашел с другой стороны и фонариком-карандашом что-то высветил. Снова появившись, тихо, тише колыхания ночной смоковницы, произнес: "Судя по экипировке и наколке на плече одного из них, это американцы..."Дельта" и на этот раз промахнулась..."
-- Но их должно быть семь человек, -- сказал Путин. -- Во всяком случае, это данные нашей разведки...
Шторм что-то поднял с земли. Это был металлический овальной формы медальон, с прилипшей к кромке хвоинкой. Полковник направил узкий лучик фонарика на то, что на медальоне было написано.
-- Штат Алабама...Гарри Кэлворт, -- и Шторм опустил жетон в один из множества своих карманов. -- Но среди них нет полковника Дормана .Я однажды видел его фотографию.
Когда Путин со Щербаковым и Штормом вернулись к своей группе, первым его желанием было повернуть назад и уйти подальше от этого убойного места. Но минутная слабость тут же прошла, когда он взглянул на небо и одним махом ресниц объял его вечную красоту и мудрость. Звезды были сами по себе, не мешая и не покушаясь на существование других светил. "Так же должно быть и у людей, -- подумал он, -- никакая жизнь не должна губить другую, красота и неповторимость каждого должна быть очевидной для всех. И это должно быть законом для всего сущего под этими звездами. И кто нарушает этот закон, должен уйти. Исчезнуть, чтобы ничто не напоминало о злодеянии...Вот потому мы идем сюда, чтобы укоротить жизнь тех, для кого чужая жизнь стоит дешевле одного патрона". -- Но что-то внутреннее заставило его вспомнить слова из настольной книги: "Дойти туда, соратники, необходимо, а вернуться оттуда необходимости нет..."
Когда они отошли от гибельного места метров на пятьдесят, Шторм замер и рукой дал знать, чтобы то же самое сделали все остальные. Путин услышал голоса и ему подумалось, что это от нервности у него начались глюки. Но то же самое услышали и остальные. Гулбе тоже остановил своих людей и они, присев, взяли автоматы наизготовку.
Из-за поросшей кустарником скалы вдруг показались морды лошадей, с большими баулами на спинах, сопровождавшие их люди, у которых за спинами и поперек груди болталось оружие. Среди первых шел высокий детина с крупнокалиберным пулеметом, весь перемотанный лентами, сплошь набитыми патронами. Рядом с детиной шагал человек ниже его ростом, стройный и Шторм, глядя на его беззаботно улыбающийся рот, узнал в нем палача Гараева. Или как его прозвали оперативники ФСБ -- Мегаладон...ископаемая акула. Оба боевика о чем-то переговаривались и делали это без утайки, видимо, чувствуя себя на своей территории в полной безопасности.
Воропаев поднял автомат, но находящийся рядом Шторм, поднес к губам указательный палец -- дескать, соблюдай, парень, тишину, еще не время для автомата. И, наверное, не было в группе ни одного человека, кто бы с превеликим удовольствием не всадил бы в телеса этого Мегаладона целый автоматный магазин...
Путин посчитал боевиков: их было двадцать четыре. И шесть лошадей, по всей вероятности, перевозящих на себе гладкоствольные минометы и другое легкое вооружение. И что больше всего его удивило -- это притороченные к баулам сложенные легкие носилки -- видимо, шедшие на операцию прекрасно понимали, что поход будет кровавым, с потерями и ранеными...
Люди шли гуськом и, судя по доносящимся с их стороны дымным ароматам, они не маскируясь курили и тоже переговаривались...
Когда замыкающая лошадь скрылась за деревьями, и когда тишина стала почти абсолютной, если не считать, стрекота цикад, к президенту подошел Шторм и тихо сказал: "Эти ребята идут шерстить наших...Мы могли бы их тут положить всех..." Затем полковник подошел к Воропаеву и что-то тому сказал. Путин видел, как Воропаев, дважды кивнул головой, что, наверное, означало -слова командира приняты к сведению...
Шла середина ночи, когда они оказались у отвесной стены, уходящей к небу. Это, как не без оснований рассчитывали боевики, и было их надежной защитой от проникновения федералов. Чтобы попасть в их берлогу, нужно сначала преодолеть эту отвесную стену, взобраться на нее и только тогда можно было бы на что-то надеяться...
Подошедший Шторм сказал:
-- Ищем сетки...Три штуки, возможно, не все удалось летчикам зацепить, но хоть одну, думаю, найдем.
Сетки -- это придумка Шторма. Эдакий гигантский шторм-трап, изготовленный из парашютных строп. С окончанием беспокоящих полетов кто-то из вертолетчиков должен был скинуть на гребень скалы три такие сетки--лестницы, каждая из которых была длиной более пятидесяти метров и шириной около метра. И чтобы они могли полностью размотаться, к нижним концам лестниц привязали гантели.
И снова они разделились и каждая группа пошла вдоль стены в противоположном друг другу направлении.
Повезло Гулбе. Он едва не наступил на гантель, весь сжался, ибо нога и сквозь толстую подошву определила посторонний предмет, к которому у впереди идущего спецназовца всегда отношение одинаковое -- не мина ли под ногой?
Вторая сетка, видимо, зацепившись концом за росшее у подножья ореховое дерево, тоже не достигла земли. Третью лестницу они вообще не нашли, возможно, летчикам не удалось правильно ее расправить и она осталась где-нибудь у верхних зубцов скалы.
Прежде чем лезть наверх, Виктор Шторм, ухватившись двумя руками за перекладину, с силой дернул ее вниз. К нему подошел Бардин и они вдвоем проверили прочно ли закреплен верхний конец лестницы.
Надо было убедиться, что этот гигантский шторм-трап не ведет в преисподнюю или к точке, где уже взведен фугас. Лестницу с двух сторон поддерживали морпехи. Шторм-старший, задрав к верху голову, ожидал сигнала: если все спокойно, Виктор должен был трижды просигналить фонариком... И когда это случилось, Шторм махнул рукой.
-- Махмут, пошел!
Изербеков шагнул к сетке.
Вторым начал подъем Гулбе. Третьим стал подниматься морпех Бардин с притороченным к спине буем. За ним пошел Калинка. И все, кто стояли внизу, переживали за них, потому что подъем с дополнительными одиннадцатью килограммами груза был далеко не из легких.
Путину мешал автомат и он, останавливаясь, перекидывал его глубже за спину и снова тянулся к следующей перекладине. Он слышал учащенное дыхание Щербакова и приглушенный голос полковника: "Не торопись, иди спокойно, тебя там никто не ждет". И к кому относились эти слова -- президент не знал.
Когда половина пути была пройдена, он дал себе передышку. Укрепившись ногой на перекладине, он замер, окинул взглядом темное пространство, которое висело вокруг него, и где-то далеко сходилось с небесными огоньками. Ему было жарко и он, расстегнув верхнюю пуговицу камуфляжа, снял с головы маску, подставил лицо ночному бризу...
И пребывая между небом и землей, ощущая вокруг себя таинственный, неуступчивый мир, он увидел распростертую во всю земную твердь Россию. Точно, как на телеэкране -- плоскую, бесконечно вытянувшуюся с востока на запад, зеленую, с названиями городов, над которыми то циклоны, то антициклоны, то переменная облачность с прояснениями. Словно в программе "прогноз погоды". Но особенно непроглядно темный овал образовался над той частью России, где дугой проходит Кавказский хребет -- его северная часть...