Неандертальцам Заскальной VI в Крыму в некоторый момент наскучили мамонты, гигантские, северные и благородные олени, бизоны, сайгаки, лошади и ослы – сплошные рога и копыта. И они приволокли на стоянку двух дельфинов-белобочек. Тонкость заключается в том, что берег располагался тогда в полусотне километров от стоянки. Но экзотика всегда была в цене.
Конечно, не все были такими свирепыми. В испанской пещере Боломор жили куда более скромные и непритязательные люди. Кого они только не ели – уток, фазанов, лебедей-шипунов, даже воробьев и балканских черепах. На втором месте в меню красовались благородные олени. Но основной добычей служили кролики (Blasco et Peris, 2012). Впрочем, датировки семнадцати слоев этой пещеры весьма приличны – от 350 до 100 тыс. лет назад, так что кроликобойцами были поздние гейдельбергенсисы и самые ранние неандертальцы; потомки взяли свое.
Образ неандертальца-суперхищника, казалось бы, безоговорочно победил. Но наука на то и наука, что всегда стремится опровергнуть самое себя. Анализ крахмальных зерен из зубного камня показал, что неандертальцы ели не так уж мало растений (Henry et al., 2011). Бельгийские Спи I и II уважали водяные лилии и сорго. Иракский Шанидар 3 был не прочь отведать фиников и бобов. Но главной сенсацией стало обнаружение в его зубном камне измененных крахмальных гранул ячменя. Эксперименты и сопоставления показали, что ячмень варился в воде! Неандертальцы варили кашу! Этого от них никто не ожидал. Как они это делали? Ведь до ближайшей керамики были сотни тысяч лет. Однако этнография дает много способов сварить что-нибудь без керамической посуды, например в кожаном мешке или желудке бизона, как это делали, скажем, индейцы еще в XVIII–XIX веках. Ительмены умудрялись проворачивать это даже в плетеных из травы корзинах. В такую емкость наливается вода, кладутся ингредиенты и закидываются раскаленные на огне камни. Теплоемкость камней удивительно велика, так что вода довольно быстро закипает. А что сверху будут плавать травинки и зола – так все наваристее. Ведь как говаривал мистер О'Тул: “Чтобы октябрьский эль удался на славу, в него должны падать жучки и всякая другая пакость, не то душистости в нем той не будет!”
Второе исследование подобного рода было проведено на зубном камне неандерталки из пещеры Сидрон (Hardy et al., 2012). В его составе нашлись гранулы ромашки и тысячелистника, а также неких злаков и даже частицы дыма из костра. Вот оно – торжество науки! Фиксация дыма, возносившегося над очагом 47,3–50,6 тыс. лет назад, – это ли не чудо! В ближайшее время эта методика, видимо, будет применяться все шире: древесный уголь, споры грибов, растительные жиры, фитолиты и гранулы крахмала из зубного камня указывают на особенности кулинарии обитателей пещеры Кезем в Израиле, живших 200–420 тыс. лет назад; на одном зубе был найден кусочек крыла моли (Hardy et al., 2016).
Другой экзотический способ определения диеты – анализ копролитов, окаменевших фекалий (Sistiaga et al., 2014). Пять отличных образцов были найдены в испанской пещере Эль-Салт. Археологи, конечно, не могли пропустить столь щедрый подарок судьбы. С великим пиететом и почтением, в стерильных перчатках и затаив дыхание – не дай бог чихнуть и загрязнить бесценный привет из прошлого! – подступили они к сим сокровищам. Как и ожидалось, в четырех копролитах из пяти обнаружилось высокое содержание копростанола и его производных, что однозначно свидетельствует о поедании мяса. Но в пятом – самом важном – образце нашлось немало 5b-стигмастанола (хотя и копростанола там хватало), а это – результат переваривания растительной пищи. Судя по отсутствию растительного воска, растения попали в пищу неслучайно, они были как-то очищены. Так что в меню неандертальцев были не только бифштексы, но и гарнир. Что закономерно и вполне ожидаемо, в копролитах нашлись и яйца нематод – паразитических круглых червей, куда уж без них в антисанитарии каменного века.
Понятно, что в ледниковый период выбор съедобных растений у европейских неандертальцев был не очень велик. А вот ближневосточные могли и пошиковать. Остатки семян растений, использовавшихся в пищу, найдены в пещере Амуд; в Кебаре откопаны бобы и фисташки. Камни, интерпретированные как терки, ступки и пестики, найдены на среднепалеолитических стоянках Молодова I и V, Старые Дуруиторы, имени Валиханова, Киик-Коба.
Впрочем, некоторые антропологи все же не склонны так легко сдавать позиции неандертальцев-суперхищников. Конечно, отчего бы иногда и не побаловаться орешками, но гранулы многих растений могли попасть на зубы допотопных охотников другим путем – из желудков их жертв, копытных животных (Buck et Stringer, 2014). Дело в том, что полупереваренные растительные остатки в желудке – химус – неплохо ферментированы и содержат массу витаминов и минералов – более полусотни наименований, целую готовую аптеку, к тому же тонко сбалансированную и подготовленную к употреблению. Неспроста едва ли не все охотничьи народы из самых разных мест планеты – эскимосы, индейцы, австралийские аборигены, бушмены и прочие – так уважают химус; часто он считается просто деликатесом. Кстати, не отворачивается от него и более цивилизованная кулинария: итальянское фирменное блюдо ригатони-кон-ла-пальята сделано как раз из верхнего отдела телячьего желудка с его содержимым. Так что неандертальцы задали неплохой старт. Кисловатый вкус и насыщенный аромат приятно разнообразили приевшееся жареное мясо. А в зубном налете вязли частицы, которые могут быть приняты за гарнир.
Какая версия ближе к истине – покажут будущие исследования. На самом деле, разные варианты не исключают друг друга, а вполне могут дополнять, ведь не стоит забывать, что мы говорим о группах, живших на протяжении десятков тысяч лет на огромной территории.
Время существования неандертальцев – средний палеолит. Это название не конкретной культуры, а лишь временного отрезка с не очень точными хронологическими рамками. Культур же было несколько, главные из них – мустье и микок. Были и другие: секленьен в Западной Европе на заре появления неандертальцев, нерон (Юго-Восточная Франция), шательперрон (Пиренеи), улуццо (Италия) и ольшевий (Карпаты) – на закате.
Главным достижением среднего палеолита в сравнении с нижним стало изготовление орудий на отщепах. От изначального булыжника-нуклеуса, специально подготовленного, отбивались сравнительно мелкие отщепы, а потом уже из них делались орудия; иногда неандертальцам для нехитрых нужд хватало и самого отщепа. Таким образом, материал экономился, а изделия получались меньше и удобнее. Что характерно, при таком способе обработка края орудия подразумевала скорее некоторое его притупление, в отличие от галечной культуры и ашеля, где острие надо было с большим трудом затачивать. Чаще всего неандертальцами использовалась леваллуазская техника, при которой с дисковидного нуклеуса в определенном порядке скалывались достаточно стандартные отщепы. Леваллуа применялось так часто, что многие неспециалисты воспринимают этот термин как синоним мустье, что, однако, не так. Иногда мустьерские орудия изготавливались нелеваллуазским методом, а техника леваллуа была известна и в других культурах.
Основными типами орудий среднего палеолита были остроконечник (внешне похожий на рубило, но сделанный из отщепа, меньше, ровнее и удобнее) и скребло (с широким рабочим краем), хотя сохранялись и классические ручные рубила, разве что размером поменьше ашельских. Принцип использования этих орудий нам точно неизвестен. Можно предположить, что остроконечники использовались как наконечники, прикрепленные к древку, а скреблами обдирались шкуры, но твердых доказательств тому нет.
Рис. 32. Мустьерские орудия.
Культуры среднего палеолита отличаются друг от друга, но все их объединяет несколько характерных черт, которые одновременно разнят их от верхнепалеолитических (например: Вишняцкий, 2007). Во-первых, нуклеусы среднего палеолита плоские, а верхнего – объемные, то есть высокие. Во-вторых, заготовками среднего палеолита, как только что говорилось, служили отщепы, а верхнего палеолита – пластины. Разница – в пропорциях, определяемых как раз формой нуклеуса: у отщепа длина и ширина близки, к тому же он толстый, а пластина длинная, узкая и тонкая. В-третьих, в среднем палеолите техника скола некраевая, а в верхнем – краевая. В-четвертых, отличаются сами орудия и их разнообразие: остроконечники, скребла, зубчато-выемчатые с одной стороны и скребки, резцы, долотовидные, ножи и многие прочие – с другой. В-пятых, на среднепалеолитических стоянках крайне редки или чаще вообще отсутствуют орудия с черешками или другими приспособлениями для крепления на рукоятку или древко, тогда как на верхнепалеолитических такие вполне обычны. В-шестых, в среднепалеолитических культурах практически нет костяных орудий, а в верхнепалеолитических это норма жизни. Наконец в-седьмых, следы символического поведения в среднем палеолите редки и невнятны, а в верхнем цветут пышным цветом.
Конечно, все эти признаки не стоит воспринимать слишком однозначно. Черешковый наконечник или использование охры не делает всю стоянку верхнепалеолитической, а отсутствие костяных орудий – среднепалеолитической. В реальности археологи, как и любые ученые, оперируют статистикой. Поэтому бывает довольно сложно однозначно отнести индустрию конкретного слоя конкретной стоянки к определенной эпохе. Иногда новые раскопки и пересчеты меняют мнение исследователей.
Чаще всего при упоминании неандертальцев вспоминается мустье, однако эта культура в действительности использовалась не только ими. Сапиенсоподобные люди израильских пещер Кафзех, Схул и Геула изготовляли образцово-показательные мустьерские орудия. На самом деле, единственная культура, на сто процентов неандертальская, – это микок, рубильца которого внешне очень похожи на ашельские, только сделаны иначе и имеют намного меньший размер.
Мустьерская культура появилась порядка 200–300 тыс. лет назад и просуществовала примерно до 35–40 тыс. лет назад, а местами – и до 28 тыс. лет назад. Мустье, с одной стороны, довольно однообразно – одни и те же типы орудий встречаются от Испании, Англии и Франции до Северной Африки и Ближнего Востока и даже дальше – до Алтая и Ирана, с другой – все же делится на варианты. Тонкость в том, что варианты эти отличаются не специфическими типами орудий, а процентным их соотношением: здесь больше скребел, а тут – остроконечников. Это может объясняться по-разному: культурными отличиями, неодинаковым назначением орудий и стоянок (например, для охоты, разделки добычи, обработки дерева, изготовления других орудий), спецификой обработки материалов, наконец, хронологическими изменениями.