«comparatio» — «сравнение» — отражает сопоставление предметов, расположенных в горизонтальной плоскости, относящихся к миру земному, а в случае «similitudinis» — «уподобления» — предметы располагаются по вертикали, по принципу иерархичности, передающему взаимное отношение Небесного и земного, Вечного и временного. При этом тот член уподобления, с которым сопоставляется рассматриваемое явление или предмет, более значим, принадлежит к области вечного.
То, как искусно Беда использует этот троп в написанном им житии, обнаруживается при сопоставлении его текста с анонимным житием.
Сравнения отсутствуют в житии анонима. У Беды они многообразны. Некоторые из них подсказаны ему окружающей природой. В 3 главе, где рассказывается о чудесном спасении монахов, унесенных на плотах в открытое море, мы встречаем одно из таких сравнений. Беда предоставляет своему читателю увидеть происходящее глазами тех, кто стоит на берегу. Оттуда плоты кажутся очень маленькими:
...et quasi quinque aves parvulac, quinque enim rates undis insidentes apparerent (гл. 3).
... и пять плотов, находившихся «букв. сидевших» на волнах, казались пятью малыми птицами.
Сходство плотов с птицами подчеркивается глаголом «insido», при помощи которого можно описать, как пчелы садятся на цветы. Создается образ, знакомый тем, кто живет у моря: плоты сравниваются с чайками, сидящими на волнах и покачивающимися вместе с ними.
В 22 главе Беда сравнивает козни «древнего врага» с «паутиной».
... insidias adversarii Domino auxiliante quasi casses transiret arancac (гл. 22).
... козни врага она «душа», с Божией помощью, разрывала, словно паутину.
Сходство козней «врага» с паутиной, а, соответственно, самого его с пауком, основано на том, что «лукавый враг» расставляет везде свои «insidiae» — сети, стараясь уловить тех, кто, совершая грех, удаляется от Бога. Однако тот, кто полагается на помощь Божию, легко минует эти «засады», «transit» — проходит сквозь них невредимым, так как сотворенное не может быть сильнее Творца.
Не только природа, но и повседневная жизнь людей подсказывают Беде сравнения, тонко передающие его мысль и одновременно становящиеся знаками, которые останавливают на себе внимание читателя, готовя его к дальнейшему развитию действия. Мальчик Катберт, победив в единоборстве всех своих сверстников, ликует, «quasi victor» — «как победитель» (гл. 1), а «младенец», через которого к нему воззвал Бог, вдруг начинает увещевать Катберта «quasi senili constantia» — «серьезно, словно старец» (гл. 1). Исцеленная Катбертом женщина, «quasi gravi experrecta de somno surrex it continuo» — «поднялась, словно проснувшись от долгого и тяжелого сна» (гл.15). Незнакомец предлагает хромому мальчику оказать ему «какую-нибудь услугу» — «quasi per jocuim — словно в шутку» (гл. 2). Все перечисленные здесь сравнения занимают в тексте жития ключевые позиции: они либо предваряют описание чуда, приглашая читателя сосредоточиться, либо ставятся автором сразу после подобного описания, подчеркивая, таким образом, необычность происходящего.
В тексте жития, написанного Бедой, встречаются сравнения, традиционные как для текстов Св. Писания, так и для всей европейской литературы[165], а также для фольклора.
Рассказывать о чудесах, совершенных святым, «melle dulcius» — «слаще меда» (гл. 25); хлебы, которые Катберт получил от ангела (гл. 7), «et lilia candore, et rosis odore, et mella praecellunt sapore» — «превосходят лилии белизной, розы запахом, мед вкусом» (гл. 7) (в первом житии в этом случае речь идет «о трех теплых хлебах» — «tres panes calidi» (анон. житие, кн. 2, гл. 3)). Смерть у Беды сравнивается со сном: монахи, открывшие гробницу Катберта через одиннадцать лет после его смерти, обнаружили, что он «похож более на спящего, чем на усопшего» («multo dormienti quam mortuo similius» (гл. 42)); это евангельская аллюзия (Мф 9:24, Ин 11:11).
Жизнь часто сравнивается с морем[166]. У Беды читаем:
... fragulis est et more freti volubilis saeculi status ... (гл. 8).
... приходяще и сходно с бушующим морем непостоянное положение всего земного ...
Подобное сравнение, с одной стороны, восходит к литературной традиции, как античной, так и новозаветной. С другой — источником его может быть реальное наблюдение человека, живущего у моря.
Если сравнения, родственные метафорам[167], создают яркие, запоминающиеся образы, привлекая тем самым внимание читателя к настоящему, то уподобления помогают ему соотнести происходящее с вечностью, то есть с событиями и лицами Священной Истории, со святыми, жившими ранее[168]. Уподобления характерны для текстов обоих житий, но необходимо отметить, что Беда более последователен в их использовании. В написанном им житии уподобления встречаются почти в каждой главе.
Уподобления, употребленные в тексте жития, написанного Бедой, можно разделить на ветхозаветные и новозаветные. Жизнь Катберта в миру соотносится с Ветхим Заветом, историей «ветхого человека» (уподобление Самуилу (гл. 1), Валааму (гл. 1), Товиту (гл. 2), пророку Илии (гл. 5), Самсону (гл. 6)); достижение определенной степени духовного совершенства подчеркивается уподоблениями лицам Нового Завета и святым: св. апостолу Павлу (гл. 7), св. Бенедикту Нурсийскому (гл. 14, 19), св. Антонию Великому (гл. 19), Блаженному Августину (гл. 38). Катберт стал «новым человеком», следуя Христу и его ученикам, что и подчеркивается параллелями с Новым Заветом и житиями святых.
В 40 главе жития Беды мы находим развернутое уподобление. События, происходящие в Линдисфарнской диоцезе после смерти Катберта, по мысли Беды, имеют параллель в Псалтири. После целого года смуты на Линдисфарнскую кафедру был рукоположен епископ Эадберт, восстановивший мир. Состояние Линдисфарна при Эадберте Беда уподобляет происходящему при «созидании Иерусалима»:
... lit scripturae verbis Loquar, «acdifica'vit» Ierusalem» id est visioncm pasic «Dominus, et dispersiones Israel congregavit. Sana'vit» contritos corde et alligavit conlritiones eorum ...» (гл. 40).
... как сказал бы я словами Писания: «Господь соз'дал» Иерусалим», что есть образ мирного жития, «соб'рал» изгнанников Израиля. Он исце'лил» сокрушенных сердцем, и «у»враче'вал» скорби их» (Пс 146:2, 3).
«Созидание Иерусалима», упоминаемое в приведенных Бедой стихах из Псалтири, является аллегорией мирного времени. «Изгнанникам Израиля», чьи скорби ««у» враче'вал»» Господь, Беда уподобляет тех монахов, которые во время церковной смуты «пожелали скорее покинуть это место «Линдисфарн», чем подвергаться столь великим опасностям» (гл. 450), а при Эадберте возвратились в родной монастырь.
В житии анонима мы также находим уподобления, но в отличие от Беды, у него здесь нет никакой определенной системы в обращении к тексту Священного Писания. Однако необходимо отметить, что большее количество уподоблений взято из Ветхого Завета. Иногда аноним, проводя параллели между эпизодами жития и Священного Писания, учитывает только их поверхностное сходство, тогда как по сути своей эти эпизоды не могут быть сопоставлены. Так, в обоих житиях рассказывается, как некий монах тайком наблюдал за тем, как Катберт всю ночь молился в море. Поведение этого любопытного брата не осталось неизвестным святому. Аноним уподобляет Катберта св. апостолу Петру, который узнал «в духе» об обмане Анании и Сапфиры (Деян 5:1–10). Беда посчитал это уподобление неуместным, так как сходство эпизодов основано только на «духовном зрении» Катберта и св. апостола, а различие между этими эпизодами гораздо больше, чем сходство: монахом двигало «благочестивое любопытство», а Ананией и Сапфирой — корыстолюбие. В своем житии Беда делает акцент на смирении Катберта, который не упрекал монаха за любопытство, но просил его не рассказывать никому об увиденном. Беда пишет: «В этом намерении Катберт несомненно следовал примеру Того, Кто, явив на горе ученикам величие своей славы, сказал: “Никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых (Мф 17:9)”», выбирая, таким образом, в качестве образца для своего героя не прозорливость апостола, а более важное качество, считающееся основой спасения души, — смирение самого Спасителя.
Сравнения и уподобления не так часто встречаются в исследуемых произведениях Беды, как метафора и антономасия. В ранних его сочинениях мы находим только сравнения, причем в «Жизнеописании», относящемся к историческому жанру, автор пользуется этим художественным средством только один раз. В «Житии св. Катберта» появляются обе разновидности этого тропа. Функции сравнений и уподоблений в житии Беды различны. Сравнения привлекают внимание читателя к настоящему, к явлениям земного мира. Часто они играют роль знаков, готовя читателя к повороту сюжета. Уподобления соотносят описываемые события с вечностью; их место — в заключительной части главы, они подытоживают повествование. В отличие от Беды, аноним пользуется только уподоблениями, что в литературном отношении обедняет его житие.
5. Эпитет
Эпитет как художественное средство также способен отразить иерархичность мироздания. С одной стороны, он раскрывает некое качество, отражающее скрытую сущность определяемого предмета, то есть неизменное, вечное (определение, качественный эпитет — epitheton necessarium); с другой, используется для украшения повествования, обогащая его в эмоциональном и смысловом отношении и создавая настроение, которое должна вызывать у читателя описываемая в данный момент ситуация, то есть отражает сиюминутное, преходящее (собственно эпитет, изобразительный эпитет —