[12].
Особенно важна тема сна или бреда. После покупки портрета сознание Чарткова находится в особом, измененном, как сказал бы психиатр, состоянии. Что же сказать о Раскольникове, который и задумывал и осуществил свое преступление, будучи не вполне вменяемым человеком. Герой гоголевского «Портрета» во время описываемых событий – просыпается трижды, и всякий раз оказывается, что он не проснулся, а перешел из одного сна в другой. У Раскольникова похожая картина, он то засыпает, то просыпается, то бредит или действует в сомнамбулическом состоянии.
Чартков после тяжелой ночи, проведенной рядом с портретом (то есть после кражи золота), приходит в себя: «.Проснулся он очень поздно и почувствовал в себе то неприятное состояние, которое овладевает человеком после угара; голова его неприятно болела».
Раскольников еще до кражи, до преступления, но уже в состоянии, в котором оно будет совершено: «Он проснулся на другой день уже поздно, после тревожного сна, но сон не подкрепил его. Проснулся он желчный, раздражительный, злой и с ненавистью посмотрел на свою каморку». Следующее пробуждение Раскольникова, перекликающееся с «пробуждениями в сон» Чарткова: «Он поднялся с усилием. Голова его болела».
Сравнение цитат показывает, что совпадает многое. Вполне можно представить себе, как из Чарткова вырастет персонаж, в чем-то подобный Раскольникову. Однако этого не происходит, и главный поворотный пункт здесь – обретение золота. После своего преступления Раскольников смотреть не может на деньги, он их вообще «хоронит» под камнем, чтобы уже не воспользоваться ими никогда, поскольку в нем открывается чувство и возможность восстановления в себе человека.
Чартков же, напротив, завладев золотом, совершенно изменяется: «И как взглянул он еще раз на золото, не то заговорили в нем 22 года и горячая юность. Теперь в его власти было все то, на что он глядел доселе завистливыми глазами, чем любовался издали, глотая слюнки» и т. д.
Конечно, важно, повторю еще раз, то, что Раскольников убил, а Чартков нет, однако близость черт характера наводит на размышления о том, как может повернуться человеческая судьба. В одном случае, мы видим персонажа, уходящего в конце своей жизни в безумие, убийцу портретов, в другом – персонажа, начинающего с безумия, с убийства, но обретающего в конце концов себя как человека.
Если смотреть на дело шире, то в числе возможных – условно говоря – прототипов Раскольникова могут оказаться и другие персонажи, входящие, по выражению В. Н. Топорова, в «Петербургский текст», простирающийся от пушкинской эпохи до двадцатого века. «Оставляя в стороне те произведения, которые в этом отношении достаточно верно следуют образцам Гофмана, французской “неистовой” словесности и т. п., следует особо выделить лермонтовский отрывок “У графа В… был музыкальный вечер”, датируемый весной 1841 г. и впервые опубликованный в сборнике “Вчера и сегодня”, кн. 1, в 1845 г.» В. Топоров пишет, что этот отрывок во многих отношениях предвосхищает роман Достоевского, особенно «в связи с темой особого душевного состояния героя, cp.: “С некоторого времени его преследовала постоянная идея, мучительная и несносная… Непостижимая лень овладела всеми чувствами его… голова болела, звенело в ушах… ему стало ужасно грустно. Он начал ходить по комнате; небывалое беспокойство им овладело; ему хотелось плакать… он бросился на постель и заплакал…” (ср.: еще: “…признаки постоянного и тайного недуга… от ипохондрии… какое-то неясное, но тяжелое чувство…”)». Все это «при сходных описаниях у Достоевского, ср. хотя бы: “С некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожим на ипохондрию…”»[13].
У Гоголя во втором томе «Мертвых душ» выведен похожий персонаж по фамилии Тентетников. Во всяком случае, таковым он был в свои молодые годы. Остепенившись же, он расстается с раздражительностью и ипохондрией и становится совсем другим человеком – лентяем и лежебокой. Если можно в данном случае говорить о развитии темы, то на первое место здесь выйдет гончаровский Обломов. Не касаясь вопроса о том, мог ли Гончаров что-то позаимствовать от Гоголя (текст второго тома поэмы еще не был напечатан, первые читки его также относятся к более позднему времени, нежели начало работы Гончарова над «Обломовым»)[14], приведу лишь несколько параллельных мест, которые, в таком случае, придется отнести к общности идей, порождающей и общность в логике описания и в его деталях. Первые слова об Обломове: «Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности…». Неженатый. Первые слова о Тентетникове: поместье принадлежало «Андрею Ивановичу Тентетникову, молодому тридцати трехлетнему счастливцу и притом еще и неженатому человеку». Обоих персонажей мы застаем поутру в кровати с единственной разницей во времени просыпания, да и то видно, что чаще всего оба просыпались поздно. «Илья Ильич проснулся, против обыкновения, очень рано (…) с полчаса он все лежал…» О Тентетникове: «Поутру просыпался он очень поздно и, приподнявшись, долго сидел на своей кровати, протирая глаза».
Сходство исходной ситуации на этом не заканчивается. Илья Ильич долго лежит в кровати, затем несколько раз зовет слугу Захара с тем, чтобы, наконец, подняться и умыться: «Умыться готово? – спросил Обломов. – Готово давно! – отвечал Захар, – чего вы не встаете? – Что ж ты не скажешь, что готово? Я бы уж и встал давно» и т. д. Нечто похожее происходит в гоголевской поэме, «…долго сидел на кровати, протирая глаза. И так как глаза на беду были маленькие, то протирание их производилось необыкновенно долго, и во все это время у дверей стоял человек Михайло с рукомойником и полотенцем. Стоял этот бедный Михайло час, другой, отправлялся потом на кухню, потом вновь приходил – барин все еще протирал глаза и сидел на кровати».
Далее – облачение в халат. С Обломовым все понятно, мотив эмблематический. У Тентетникова: «Наконец, подымался он с постели, умывался, надевал халат…».
Сходство решительно во всем. Другое дело, что если у Гоголя на все описание ушло несколько предложений, то Гончаров разворачивает картину обломовского пробуждения на десяток страниц.
От примеров очевидных – к неочевидным. Вернемся к началу романа Достоевского и к началу второго тома поэмы Гоголя. Теперь мы будем сравнивать Раскольникова и Тентетникова.
Детство и юность Раскольникова от нас по большей части закрыты, хотя то состояние, в котором мы застаем его уже на первых страницах романа, позволяет предположить, каким было его прошлое.
Детство и юность Тентетникова, напротив, представлены весьма подробно; и содержание этих описаний – если бы оно было приложено к Раскольникову – во многом походило бы на правду. То, что Раскольников был бедным человеком, а Тентетников не бедствовал, в данном случае не столь существенно, поскольку речь идет о характере и душевных свойствах, независящих напрямую от благополучия; сделавшись богачом, Раскольников стал еще более раздражительным и грубым (не улучшили деньги и характера Чарткова из «Портрета» Гоголя).
Тентетников – «Двенадцатилетний мальчик, остроумный, полузадумчивого свойства, полуболезненный» – растет в обстановке для него чуждой и губительной. В «учебном заведении» изучал «медицину, химию, философию и даже право, и всеобщую историю человечества». Но все это не оставило в нем подлинного интереса, он желал чего-то большего. «Честолюбие его, – как пишет Гоголь, – уже было возбуждено, а деятельности и поприща ему не было». Когда же, наконец, определился он на службу в департамент «необыкновенно странное чувство проникнуло неопытного юношу». Тентетников понял, что никакой подлинной пользы он здесь принести не сможет, а ведь это именно то, к чему он стремился.
Весьма похоже на то, что известно о характере Раскольникова, для которого также свойственны и задумчивость, и болезненность, и честолюбие, и стремление принести действительную пользу.
Вот случай, который еще более сближает обоих персонажей. Когда Тентетников первый раз вошел в департамент, он почувствовал себя совсем неважно. «Комната закружилась, перемешались чиновники и столы, и чуть удержался он от мгновенного потемнения». Раскольников также оказывается в похожем положении, оказавшись в «конторе», он падает в обморок, и хотя департамент и контора заведения разные, все же много в них и общего для человека постороннего: официальное место, столы, бумаги, чиновники. И что важно, – и Тентетников, и Раскольников приходят в официальное место в первый раз. Что касается мотива головокружения, потери сознания, то он, как известно, вообще очень важен для «Преступления и наказания»: это связано и с «теорией», согласно которой преступник совершает свое злодеяние в состоянии болезненном, полусознательном, и с реальной болезненностью Раскольникова, его полуголодным существованием.
Раскольников часто описывается как человек раздражительный. Тентетников также бывал раздражителен. Друзья его говорили о несправедливом устройстве общества, и эти «негодованья» скоро разбудили в нем «нервы и дух раздражительности, и заставили замечать все те мелочи, на которые он прежде и не думал обращать внимания».
Текст, прочитанный с особым вниманием и интересом (а именно таким было отношение Достоевского к сочинениям Гоголя), оставляет следы в тексте человека, его читавшего. Это, как говорится, «общее место». Однако интересно всякий раз проследить, как именно все это происходит. В данном случае то впечатление, которое произвело на Достоевского чтение самого начала второго тома гоголевской поэмы (я имею в виду не обязательно «потрясение», а просто вдумчивое, «впитывающее» чтение), могло сказаться на каких-то планах, сюжетных ходах или деталях его собственных сочинений. В частности, сказаться на