4. Его беспокоит не столько бедность, сколько насмешки недоброжелателей: «А главное, родная моя, что я не для себя и тужу, не для себя и страдаю; по мне все равно, хоть бы и в трескучий мороз без шинели и без сапогов ходить, я перетерплю и все вынесу, мне ничего; человек-то я простой, маленький, – но что люди скажут? Враги-то мои, злые-то языки эти все, что заговорят, когда без шинели пойдешь? Ведь для людей и в шинели ходишь, да и сапоги, пожалуй, для них же носишь. Сапоги в таком случае, маточка, душечка вы моя, нужны мне для поддержки чести и доброго имени; в дырявых же сапогах и то и другое пропало…» Шинель ему нужна не чтобы согреться, а чтобы избежать насмешек.
5. Он сам себя осознает маленьким человеком, в отличие от Самсона Вырина или Акакия Акакиевича. И он страдает не столько от бедности, сколько от унижения, которое ей сопутствует. В. А. Викторович написал по этому поводу: Достоевский показал «самосознание бедного человека, который понял свою бедность как бездну унижения, чего ни герой Гоголя, ни герой Пушкина как бы не ощущали. С этим пришел Достоевский, изобразитель самосознания человека».
6. Из-за страха стать предметом насмешек в Макаре Девушкине развивается мнительность: «Бедные люди капризные. Он, бедный-то человек, он взыскателен; он и на свет-то Божий иначе смотрит и на каждого прохожего косо глядит, да вокруг себя смущенным взором поводит, да прислушивается к каждому слову, – дескать, не про него ли там что говорят; что вот дескать, что же он такой неказистый… Да уж если Вы мне простите, Варенька, грубое слово, так я Вам скажу, что у бедного человека на этот счет тот же самый стыд, как и у Вас, примером сказать, девический». Фамилия героя – Девушкин – атрибутирует черты характера: стыд и страх, вызванный постоянным ожиданием насмешек и унижений.
7. У героя, способного к состраданию, из-за бедности развивается не только мнительность, но и чувство бессилия, потому что он не в силах помочь тем, кому сострадает: «Что за приятность, в самом деле, видеть, что вот де страдает ребенок, да еще детище родное, а ему и помочь даже нечем!»
Исходя из пункта 2, можно вывести схему:
сентиментальность + чувствительность = сострадание
Исходя из пунктов 6 и 7, можно вывести схему:
сострадание + бедность + страх + насмешек = мнительность
получаем общую:
[сентиментальность + чувствительность] +
[сострадание + бедность + страх насмешек] =
мнительность + чувство бессилия
Уже в Девушкине Достоевский закладывает двойничество, которое будет развиваться в его героях от произведения к произведению.
Девушкин постоянно переключается с одной точки зрения на другую, например, при встрече с шарманщиком: «Вот и я точно так же, как и этот шарманщик, то есть я не то, вовсе не так, как он… точно так же, как и он, по мере сил тружусь». Апогея это свойство героя достигает в сцене визита к начальнику. Девушкин воспринимает сам себя как бы со стороны, из зеркала, из точки зрения «другого я»: «Я вспомнил, что я видел в зеркале: я бросился ловить пуговку!» И ему никак не удавалось ее поймать, он как бы раздваивается и теряет контакт с реальным миром: один Девушкин, действующий персонаж, ловит, а другое лицо, наблюдатель, описывает.
Что бы ни говорил Набоков про статичность образов Достоевского, характер Девушкина эволюционирует. В начале он убеждает себя, что существующий порядок вещей заведен самим Богом, а потому и не подлежит сомнениям. Но аргументы трагической действительности, страдания невинных детей и любимого человека, бессилие кому-либо помочь рождают бунт в душе «маленького человека».
В начале романа герой описывает убогий быт и прочие тяготы, но не задается вопросами о том, заслуженно ли все это. Бездна разверзается после прочтения «Шинели». О художественном значении чтения гоголевской повести М. М. Бахтин пишет: «Недаром Достоевский заставляет Макара Девушкина читать гоголевскую “Шинель” и воспринимать ее как повесть о себе самом, как “пашквиль” на себя; этим он буквально вводит автора в кругозор героя. <…> То, что выполнял автор, выполняет теперь герой, освещая себя сам со всех возможных точек зрения; автор же освещает уже не действительность героя, а его самосознание как действительность второго порядка».
Возмущаясь повестью Гоголя, герой ищет оправдания существующего положения дел, ссылаясь на Божий промысел: «Позвольте, маточка: всякое состояние определено всевышним на долю человеческую. Тому определено быть в генеральских эполетах, этому служить титулярным советником; такому-то повелевать, а такому-то безропотно и в страхе повиноваться. Это уже по способности человека рассчитано; <…> а способности устроены самим Богом». Сначала Девушкин бунтует не против заведенного порядка, а против того, что «подсмотрели его бедность, разобрали и описали всю его жизнь, определили его всего раз и навсегда, не оставили ему никаких перспектив. <…> Этот своеобразный “бунт” героя против своей литературной завершенности дан Достоевским в выдержанных примитивных формах сознания и речи Девушкина» (Бахтин).
Но в ходе повествования его возмущение «Шинелью» перерастает в бунт против того порядка, который он сам утверждал установленным Богом: «Отчего вы, Варенька, такая несчастная?.. Да чем же вы хуже их всех?»; «Отчего это так все случается, что вот хороший-то человек в запустении находится? А ведь бывает же так, что счастье-то часто Иванушке-дурачку достается. Ты, дескать, Иванушка-дурачок, ройся в мешках дедовских, пей, ешь, веселись, а ты, такой-сякой, только и облизывайся»; «Я привык [к бедности], потому что я маленький человек; но, однако же, за что это все? Что я кому дурного сделал?»
Он еще пытается сам себя урезонить: «Знаю, знаю, матушка, нехорошо это думать, это вольнодумство…»; «Грешно, матушка, оно грешно так думать, да тут поневоле грех в душу лезет…» Но он уже заглянул в бездну – и не успокоится, пока не найдет ответы на свои вопросы или не погибнет.
Вопросы Иова о том, почему не найти Божьей правды в Божьем мире, будут переходить из романа в роман, и, вслед за героем первого романа Достоевского, нищим чиновником Макаром Девушкиным, их повторит герой последнего романа – атеист, скептик и мыслитель Иван Федорович Карамазов.
За 153 года до «Матрицы» Вачовски
«Бедные люди» вышли в январе 1846 г., а уже 1 февраля в журнале «Отечественные записки» – «Двойник». Перед публикацией Достоевский зачитывал отдельные главы Белинскому и Тургеневу, и первые слушатели говорили, что, может быть, эта вещь посильнее «Мертвых душ». Но изданная повесть разочаровала читателей.
Сам Достоевский был убежден в значительности «Двойника» и вернулся к нему после каторги, поэтому существует две редакции: 1846 г. и 1866 г. В «Дневнике писателя» 1877 г., уже будучи автором «Преступления и наказания», «Идиота», «Бесов» и «Подростка», Достоевский писал про «Двойника»:
«Повесть эта мне положительно не удалась, но идея ее была довольно светлая, и серьезнее этой идеи я никогда ничего в литературе не проводил».
Главный герой – Яков Петрович Голядкин, безнадежно влюбленный в Клару Олсуфьевну, дочь своего начальника Олсуфия Ивановича Берендеева. В карьерном отношении он успешнее Макара Девушкина: будучи титулярным советником, он не переписывает бумаги, а сочиняет их, имеет 750 р. жалованья (а для Девушкина и 100 р. помощи от начальника – это уже состояние), у него новые вицмундир, сапоги и шинель, и живет он в своей квартире, а не в съемной каморке. У него даже есть камердинер Петрушка.
Но одна черта роднит его с героем «Бедных людей»: это самосознание униженности, которое не зависит от объективного положения дел. А субъективно же положение дел таково: герою во что бы то ни стало надо доказать, что он не хуже счастливого избранника Клары Олсуфьевны. Он проникает на бал к начальнику незваным гостем через черный ход, но его выдворяют. После этого и происходит встреча с двойником, Голядкиным-младшим, который поначалу ничем не отличается от Голядкина-старшего, но со временем различия между ними стремительно нарастают. Постепенно Голядкин-младший замещает собой Голядкина-старшего и на службе, и в частной жизни.
Какие черты Девушкина мы узнаем в Голядкине?
1. Мнительность, страх общественного мнения, потребность защитить свое человеческое достоинство. Девушкин: «Враги-то мои, злые-то языки эти все, что заговорят, когда без шинели пойдешь?» И Голядкин навязчиво повторяет себе: «Затереть себя, как ветошку, об которую грязные сапоги обтирают»; «И, как ветошку, себя затирать я не дам».
2. Самосознание. Сам Макар Девушкин определял себя как «голь-чиновник». Самоопределение первого героя отразилось в фамилии второго – Голядкин.
3. Тема раздвоенности, двоения, заявленная в «Бедных людях», становится сюжетной основой для повести «Двойник».
Дань фантастике или философское предупреждение?
Достоевский считал «Пиковую даму» Пушкина вершиной русской фантастической литературы. В одном из писем 1880 г., размышляя о природе фантастического в литературе, он пишет: «Пушкин, давший нам почти все формы искусства, написал "Пиковую даму" – верх искусства фантастического. И вы верите, что Германн действительно имел видение, и именно сообразное с его мировоззрением, а между тем, в конце повести вы не знаете, как решить: вышло ли это видение из природы Германна или действительно он из тех, которые соприкоснулись с другим миром, злых и враждебных человечеству духов».