— Если ты вытерпишь меня…
Да, он будет терпелив — даже если для этого потребуется каждый день стоять под ледяным душем до посинения!
А Сара, ласково улыбаясь, спросила:
— Неужели ты и в самом деле подумал, что я оставлю Дэнни со случайным человеком? У Дженни прекрасные рекомендации. Ей только семнадцать, но у нее двое младших братишек и сестренка — она возилась с ними с самого их рождения.
А Нат поглаживал ее руку, белую, мягкую, и чувствовал, что пора под ледяной душ. Такие фантазии обуревали его сейчас!..
— Дэнни мне очень дорог. Нечто подобное я чувствовал к Брэду, когда тот был малышом.
— Я благодарна тебе за все, что ты для нас делаешь.
— Мне не нужно твоей благодарности!
— Тогда чего ты хочешь?
— Ты знаешь… — Сара в растерянности опустила глаза, а Нат продолжал: — Однако, на данный момент ты можешь еще кое-чем меня порадовать.
— Чем же?
— В следующую субботу в Филадельфии в одной из галерей открывается моя выставка. Поедем вместе! Я закажу в гостинице два отдельных номера, но мне очень важно, чтобы ты была рядом…
— Я бы с радостью, но… Впрочем, Эмбер, наверное, согласится побыть с Дэнни.
Он глядел в ее глаза… и тонул в них.
— Ты уверена, что готова оставить Дэнни на нее? Ведь мы уедем в субботу после обеда, а вернемся только в воскресенье.
— Дэнни будет хорошо с Эмбер. А давно ты запланировал выставку? Такое ведь за день не делается.
Нат с облегчением вздохнул: она поедет!
— Владелец галереи уговаривает меня вот уже пару лет. До недавних пор мне удавалось устоять. — Действительно, Нат никогда ни у кого не шел на поводу. — Но теперь я, кажется, созрел.
Сара же была искренне рада, что он впускает ее в свою жизнь.
— Вернисаж будет роскошный? Понадобится мне вечернее платье?
— А как же! — усмехнулся Нат. — Насколько могу судить по опыту, сойдет любое. Но учти, после открытия я приглашу тебя в шикарный ресторан.
Сара сейчас походила на девочку, которой посулили дорогую игрушку.
— Лет сто не покупала себе нового платья! Это будет здорово!
— Ты замечательно выглядишь в любом наряде. — Помимо его воли голос Ната дрогнул. Искорка, вспыхнувшая в сердце после первой их встречи, теперь превратилась в бушующее пламя. — Ты пообедаешь со мной, если я пообещаю сдерживаться, когда официант станет с тобой заигрывать?
Сара подалась вперед, и от запаха ее духов у Ната закружилась голова.
— Охотно. Я голодна как волк.
Верный своему слову, Нат действительно заказал два отдельных номера в отеле неподалеку от галереи. Когда он ушел к себе в номер, чтобы переодеться, Сара принялась рассматривать комнату. Интерьер был изумителен — мебель в стиле Людовика XIV с обивкой цвета чайной розы, шелковые занавески, огромная кровать…
Она как раз подкрашивала губы, когда раздался стук в дверь. Войдя в номер и окинув Сару быстрым взглядом, Нат восхищенно присвистнул.
Тоненькие бретельки поддерживали облегающий черный лиф ее платья с широким бирюзовым кушаком и пышной юбкой с такого же цвета оборкой. Он залюбовался ее лицом и высокой изящной прической. Такой он ее еще не видел.
— Ты восхитительна! — вырвалось у него.
Сара залилась краской. Впрочем, она сама была поражена не меньше, увидев Ната в черном смокинге. Снежно-белая крахмальная рубашка подчеркивала его бронзовый загар. Он был просто ослепителен… и почти неузнаваем. Но вот он обнял ее и поцеловал так крепко, что она задохнулась — не от недостатка воздуха, нет, а от жгучего желания…
Оторвавшись от ее губ, он еле слышно прошептал:
— Плакала твоя помада!
Ее пальчик скользнул по его губам.
— Да, на твоих губах ее, пожалуй, теперь даже больше, чем на моих! Но это поправимо. — И тут в глазах у нее заплясали озорные чертики: — Если, конечно, не желаете повторить, сэр!
Он кивнул в сторону кровати.
— Если мы это повторим, то до утра не выберемся из номера.
Сара невольно тоже поглядела на кровать… Когда она, стоя у зеркала, вновь подкрашивала губы, ее рука дрожала. Нат же с нарочито безразличным видом смотрел в окно, бренча мелочью в кармане.
— Эй, Нат! — Сара дотронулась рукой до его плеча. — Ты что, нервничаешь?
— Кто, я?
Но ее было не обмануть.
— Тебе не о чем беспокоиться. Ты знаешь цену своим работам.
Он скривил губы в скептической гримасе.
— Ну, ты не так много их видела…
— Достаточно, чтобы понять: твои фотографии — настоящие произведения искусства. Иначе с какой стати владелец галереи столько времени тебя уговаривал?
Он нервно поправил и без того безупречно завязанный галстук.
— Не знаю, какого мнения будут о них критики. Вполне возможно; то, что нравится мне, придется им не по вкусу.
Сара поймала его руку и дружески сжала.
— Но тебе-то они по вкусу?
— Конечно.
— А все остальное не имеет значения, — уверенно произнесла Сара.
Серые глаза Ната потеплели.
— Ты очень добра ко мне.
— И ты тоже добрый. — Она погладила лацкан его смокинга. — Надеюсь, Дэнни сейчас хорошо с Эмбер…
— Она прекрасная нянюшка.
Нат никогда не старался успокоить ее — просто рядом с ним тревога как-то сама собой улетучивалась.
— Пойдем-ка и заставим критиков написать самые восторженные статьи в их жизни!
Владелец галереи Уоррен Сильвен прислал за Натом лимузин и лично встретил его с Сарой на пороге. Это был невысокий, но крепкого телосложения человек лет пятидесяти, пышущий энергией. Он тотчас увел куда-то Ната, а Сара отправилась рассматривать развешанные по стенам работы.
Каждая его фотография была маленьким шедевром. Вот дельфины, застывшие в прыжке, окруженные алмазным ореолом брызг. Вот ночные пейзажи — освещенные окна домов, похожие на диковинные созвездия, выступающие из мрака силуэты зданий… А вот студенческая демонстрация. Рядом с ней забавнейшая серия — малыш пытается победить непослушные длинные спагетти. Сара, помимо воли, расхохоталась.
Внезапно сильная рука приобняла ее за плечи.
— Ну и каково мнение уважаемой леди?
— Знаешь, в твоих фотографиях больше жизни, чем в самой жизни! Как у тебя это получается? Ну, погляди на этого человека! Каждую морщинку хочется потрогать…
— Я беседую с каждым, кого снимаю. Во время разговора человек не застывает, как статуя. Хорошая фотография рассказывает о том, что чувствует не только модель, но и сам фотограф.
Сара уловила отличительную черту работ Ната. Все они были построены на контрастах — свет и тьма, юность и старость, красота и безобразие. Скучных, проходных сюжетов здесь просто не было.
Она указала на одну из работ — черное небо, изрезанное зигзагами молний.
— А это как ты сделал?
Нат с трудом оторвал взгляд от Сары и посмотрел на фотографию.
— Это я снимал на собственной террасе, во время грозы. Поставил камеру на штатив, открыл затвор на двадцать минут — вот и все.
Фотографии истощенных эфиопских детишек взволновали Сару до глубины души, а бездомные старики, скрючившиеся от холода среди сугробов, заставили сжаться ее сердце. Да, Нат не просто художник — он умеет искренне сострадать своим персонажам…
На самой дальней стене галереи, в стороне от прочих, висела фотография. Сара и Дэнни. Снимок был сделан тогда, когда они втроем гуляли в парке. Лицо склонившейся над сыном Сары озарено мягким закатным светом. Блестящая волна каштановых волос контрастирует с нежно-розовым личиком младенца. Его крошечная ручонка тянется к материнской щеке…
Глаза Сары наполнились слезами. Нат всегда говорил, что его фотографии правдивы. Он запечатлел не только любовь Сары к малышу, но и свое собственное чувство к ним обоим. Ну почему она все еще сопротивляется?.. В конце концов, какое значение имеют его постоянные разъезды?..
Слезинка скатилась по ее щеке, и это не укрылось от глаз Ната.
— Что стряслось?
— Это… так прекрасно, Нат! Только теперь я понимаю, как ты видишь нас — меня и Дэнни. Для меня это… честь.
Он ощутил невероятное облегчение и признался:
— Знаешь, я боялся, что ты не захочешь, чтобы я выставил эту работу. Но она так очаровала меня, что я сперва послал ее Сильвену, а лишь потом подумал… Но, разумеется, я никому ее не продам — она принадлежит только мне.
Они глядели друг на друга, ничего не говоря, но все было ясно и без слов. Но тут Ната внезапно хлопнул по плечу плотный пожилой человек с сигарой во рту.
— Мои поздравления, Маккендрик.
Нат искренне изумился.
— Голстайн! Что ты делаешь тут, в Филадельфии?
Пожилой господин взмахнул рукой с полным бокалом шампанского, чуть не расплескав его содержимое.
— Да есть тут у меня одно дельце, вот я и заскочил…
Тут Нат спохватился и перебил приятеля.
— Познакомься, Сара, это мистер Голстайн — я время от времени делаю для него кое-какую работу. Гай, это Сара Нолан.
У Сары все внутри похолодело, но она с улыбкой протянула руку.
— Очень приятно, мистер Голстайн.
— Взаимно, мисс Нолан. Вижу, именно вы вдохновили Маккендрика на лучшую его работу! — Голстайн с наслаждением затянулся и выпустил в сторону густое облако дыма. — Ну, не стану вам мешать. Сможешь завтра утром уделить мне немножко твоего драгоценного времени?
Нат поймал испуганный взгляд Сары.
— Боюсь, что нет. Наш завтрашний день расписан по минутам. Но на следующей неделе с удовольствием заеду к тебе в Балтимор. В понедельник позвоню твоей секретарше — она определит время, устраивающее нас обоих.
Голстайн, похоже, ничуть не обиделся.
— Вот и отлично, но учти: чем раньше мы повстречаемся, тем лучше. — И, указывая на серьезного джентльмена с блокнотом в руках, добавил: — Если он скажет тебе какую-нибудь гадость, плюнь ему в морду. Мы-то прекрасно знаем, чего ты стоишь. — Он плутовски подмигнул. — А может, еще и не до конца знаем…
Когда неугомонный Голстайн все-таки оставил их, Сара спросила:
— Ты сказал, что завтрашний день расписан по минутам. Что ты имел в виду? Может, лучше тебе с ним встретиться не откладывая?