Страсть ее усилилась, когда их губы слились.
Нетерпеливо он расстегнул ровный ряд пуговиц на ее платье и снял бюстгальтер. В порыве страсти он целовал ее груди, околдованный их сладостным привкусом.
Шепча его имя, Мэгги ласкала его так, что была готова сгореть со стыда. Необузданная, безумная страсть полностью завладела ею.
Ее губы судорожно искали его в безумной попытке удовлетворить свою страсть.
— Нет, Мэгги… нет, — шептал он.
Упав на кровать, они обменялись жадными поцелуями. Он осознавал безумие создавшегося положения, но ничего не мог с собой поделать.
— Вот вы где!
Голос Вильсона вернул их на землю. Мальчик стоял в дверном проеме, держа на руках кошку.
— А чем это вы занимаетесь?
Мэгги вскочила на ноги, застегивая пуговицы на платье. Т.Г. тщетно боролся со своими пуговицами в углу кровати.
Вильсон с недоумением смотрел то на покрасневшее лицо Мэгги, то на растрепанную одежду Гордона.
— А, вы боролись?
Прочистив горло, Т.Г. посмотрел на Мэгги:
— Да, Вильсон, мы боролись.
— Кто же победил?
Взглянув на Мэгги, Гордон сказал:
— Твоя сестра.
Лицо мальчика сияло.
— Правда, Мэгги? Ты победила!
Вильсон даже не знал, что его сестра увлекается борьбой.
Проскользнув мимо Т.Г., Мэгги указала на дверь:
— Нет, поединок закончился вничью.
Вильсону пришлась не по вкусу идея уходить гак рано. Он хотел бы видеть реванш!
— Ты собираешься дать Горди еще один шанс?
Выходя из палатки, Мэгги обернулась и подмигнула Горди:
— О да! У него точно будет еще один шанс, когда он будет к этому готов.
Когда полог палатки опустился, Т.Г. в изнеможении лег на кровать и уставился в потолок.
Когда он чувствовал себя готовым.
Глава 20
— Я знаю, где золото.
Они говорили об этом уже сто раз. Т.Г. хотел только одного — если уж Батте стал непременным атрибутом его жизни, то пусть хоть сменит тему.
— Точно знаю, могу показать его тебе, но не покажу.
Т.Г. нахмурился.
— Ты сомневаешься во мне? — спросил Батте.
— Больше я не сомневаюсь ни в чем.
— Нет, сомневаешься!
— Батте, я занят. Если тебе приспичило поспорить, делай это с кем-нибудь другим.
— Не могу. Ты знаешь, что я показываюсь только тебе.
— Ну, это с гобой случается, когда ты ограничен.
Батте присел, чтобы увидеть, как Т.Г. работает. Парень неплох. Он знает шахтерское дело. Как жаль, что его усилия напрасны!
— Что случилось с тобой тогда?
Батте выпрямился.
— Я с тобой говорю, — напомнил ему Т.Г.
— Со мной?
Ну что же, это неплохо. Горди никогда раньше не начинал разговора сам.
— Куда же ты отправился в тот день?
— Когда?
— Когда ты так быстро исчез. И с кем это ты тогда говорил?
— А, тогда… — сказал, потянувшись, Батте. — Отправился ухаживать, Бадди Бой.
Т.Г. посмотрел на него.
— Извини, что меня не было вчера ночью рядом. Я был немного занят. Ну как, что-нибудь произошло между тобой и этой девицей Флетчер?
Опустив голову, Т.Г. начал быстрее кидать песок в канаву.
— Тебя не было вчера ночью?
Батте заржал.
— Черт подери, Батте! Человек имеет право на свою личную жизнь!
— Бадди Бой, у меня были другие интересы. Вчера вечером у меня были личные дела с такой же, как и я. Встретил такого же духа.
— Я думал, ты никого не встречал.
— Не встречал до того дня. Помнишь, я говорил тебе о женщине, что крутилась вокруг Флетчер?
— Да.
— Я узнал ее имя. Сисси.
Когда Т.Г. не ответил, Батте продолжил:
— Тебе это имя ничего не говорит?
— Нет. А что, должно?
— Сисси.
Батте еще раз проговорил это имя по буквам:
— С-и-с-с-и.
— Я знаю, как оно пишется.
— Замечательно.
— Батте, я занят, убирайся!
— С-и-с-с-и Ш-и-р. Тебе это что-нибудь напоминает?
Т.Г. перестал работать.
— Сисси? Тетка Мэгги? Та, что оставила Проклятую Дыру?
Батте обхватил колени.
— Ты делаешь успехи, парень. Именно она!
— Она здесь?
Батте снова обхватил колени.
— Она! Конечно она!
Т.Г. не мог ему поверить. Батте и тетка Мэгги?
— Та, с кем ты говорил?
— Да. Провел с ней целый день. Что это был за день!.. Время перестало существовать для нас. Жаль, что я не встретил ее при жизни. Она одна из них. Одна из них… как сейчас говорят? «Мечта поэта»? Да, эта Сисси — мечта поэта, — рассмеялся он.
Отшвырнув пустую вагонетку, Т.Г. принялся за новую.
— Сисси тебе говорила, что владела шахтой?
— Конечно говорила, но я ей возразил. Не беспокойся, мы договорились.
— Я не думаю, что она счастлива оттого, что ты препятствуешь ее племянникам найти золото в их собственной шахте.
— Но я сказал ей, что это мое золото.
Повернув голову, Батте изучал профиль Т.Г.
— Слушай, я никогда не замечал раньше, но ты мне кое-кого напоминаешь. Ты случайно не родственник Ардиса Джонсона? — Батте выпрямился, он увидел несомненное сходство. — Послушай, у тебя глаза Ардиса. Ты его родственник. Так вот почему ты стремишься добыть золото для этой девицы Флетчер!
— Я не родственник Ардиса Джонсона, — отверг его предположения Горди.
Он недоумевал, откуда у Батте взялась эта дурацкая идея.
Батте пристально на него смотрел.
— Да? Откуда, ты говоришь, родом?
— Я тебе говорил, что я не отсюда.
— А я думаю отсюда.
— Не отсюда.
— Отсюда.
Горди начал терять терпение и наконец вспыхнул:
— Я только пять лет назад переехал из Феникса.
— Неправда.
— Батте! Тебе кто-нибудь говорил, что ты упрямый осел?
— Черт подери! Ардис послал тебя сюда за золотом, да?
— Ардис Джонсон!
Зрачки Батте сузились.
— Ты его знаешь?
— Нет, я не знаю его! Я слышал о нем. Все слышали о вашей ссоре.
Батте начал раздражаться.
— Да будь проклят этот Ардис! Если бы не он, я бы не остался здесь, навсегда.
— Откажись от своего золота. Может быть, твоя жадность не дает тебе уйти, — посоветовал Горди.
— Никогда!
Скрестив руки за головой, Батте начал отстукивать мелодию, затем он запел песню, смысл которой сводился к следующему:
«Я сижу на большой горе из кварца, где, говорят, много золота.
Я думаю о веселой компании, которую давно покинул.
Моя пища жестка, так же, впрочем, как и постель.
Мои силы иссякают, я работал до полусмерти и скоро умру.
Я думаю о тех днях, когда жил дома, когда еще не заболел «золотой лихорадкой» и не начал странствовать.
Больше в моей жизни не было таких дней, когда все девушки любили меня, когда я носил чистое белье, когда они стирали и готовили для меня. Но теперь все иначе. Я стираю и готовлю сам. Никогда не буду больше хорошо одеваться, но должен копать этот «презренный металл».
Я буду лежать не на чистых простынях, а в грязном спальном мешке.
Девушки раньше считали меня милым, а теперь только дураком».
— Я действую тебе на нервы?
— Ты не мог ничего придумать лучше, чем злить меня?
— А чем тебе это не нравится? — Потом Батте спросил: — Я говорил, что был женат?
— Нет.
— Но мы расстались из-за религии.
— Из-за религии?
— Я был католиком, а она сатанисткой.
Батте, присев, увидел Сисси.
— Слушай, а вон и Сисси. Красавица, — сказал Батте, помахав рукой. — Добрый день, Сисси! — Он развернулся. — Ты знаешь, это мое.
— Думаю, что ты ей уже об этом говорил, Батте.
— Это моя шахта.
— Ты это должен обсудить с новой владелицей. Я здесь только работаю.
— С Мэгги Флетчер? Фи! Она не владеет Проклятой Дырой. Шахта моя.
Он снова начал настукивать мелодию.
— Все ищут серебро, но золото — вот что им действительно нужно. Ну, Бадди Бой, если бы мы оказались в Южной Африке, мы бы смогли заработать миллиарды. Я слышал разговоры о том, что там добыли золота на девять миллиардов за последние десять лет. Здесь так не получится, в Криппл Крике около четырехсот семидесяти шахт и то добыли только на четыреста миллионов, — усмехнулся, Батте. — Жалко, да?
— Как ты думаешь, сколько золота в Проклятой Дыре? — спросил Горди.
— В Проклятой Дыре?
— Да. Сколько там золота?
Тридцать шесть лет, проведенные в шахте, должны были натолкнуть его на какую-нибудь мысль.
Батте взглянул украдкой на Т.Г.:
— Это трюк?
— Нет, просто любопытно. Так сколько же там золота?
— Много. Там материнская жила, тонны золота.
— И ты знаешь, где это.
— Точно.
— Но ты не скажешь.
— Конечно нет.
— Почему же? Зачем оно тебе? Ты же умер.
— Ну и что?
— Зачем оно тебе, ты ведь не можешь его использовать?
— Оно мне нужно, как собаке пятая нога, но никому другому оно не достанется.
— Оно бы позволило некоторым людям жить гораздо лучше, — сказал Т.Г., думая о том, как сильно Мэгги и Вильсон нуждались в деньгах. У Мэгги уже почти не осталось денег.
— Никто не облегчал мою жизнь. — Сказав это, Батте начал растворяться в воздухе, устав от разговора.
— Ну хотя бы намекни! — вскричал Т.Г. — Хоть раз в жизни принеси кому-нибудь пользу. Старый черт!
— Я слышал, — издалека раздался голос Батте.
— Мэгги, честно, я слышал! Он с кем-то разговаривал. Но когда я спросил его о собеседнике, он ответил: «Ни с кем. Не задавай так много глупых вопросов!» А затем он побрел совершенно как безумный.
Мэгги накладывала в тарелку Вильсону пирожки. Ей становилось все трудней и трудней защищать Т.Г. Несколько раз она слышала собственными ушами, как он бормотал, громко разговаривал и спорил сам с собой. И это ужасное наваждение связано с Батте Фесперманом! Ей следует настоять на посещении доктора, когда он будет следующий раз в лагере.
— Может, он разговаривал сам с собой — люди так иногда делают, — предположила она.
— А они говорят плохие вещи самим себе?