Пот течёт по его вискам, размазывая краску ещё больше. Брат окидывает собеседника внимательным взглядом, размышляя.
– Мы бы никогда… – тихо добавляет падальщик, чувствуя напряжение от затянувшегося молчания.
Я бы хотела просто убить их всех, но помню рассказы Сероша, что Падшие когда-то хорошо помогали в защите земель Илоса. Они жестоки, хоть как-то умеют обращаться с оружием. Слухи о них сеют страх, заставляя других дважды задуматься, прежде чем пересечь наши границы. Это лишние глаза, не позволяющие разведчикам добираться до наших городов в пустыне. А если в стычках Падшие несут потери, то это не наша забота. И сейчас их существование может продолжить играть нам на руку.
– Тогда разберись с этим, – в итоге решает Даян. – Разнеси мои слова остальным, что если в течение месяца они не соберутся под твоим началом, то я сам приду и лично вырежу вас всех, включая твоих людей.
– Но мы же ничего не сделали…
– Это мотивация тебе и им! – насмешливо, но зло бросает брат. – Разбирайся с другими группами как хочешь, если они откажутся. Не станут слушаться – ты знаешь, что делать. Через месяц я буду считать, что действие любого из Падших – это твой приказ. Сегодня я дам вам последний шанс. Если я узнаю, что вы посмели напасть на мой народ или помогать нашим врагам, то приду не только за виновными, но и за тобой… и за каждым из вас. – Голос Даяна ровный и спокойный, но настолько холодный, что я чувствую, как и моя кожа покрывается мурашками, несмотря на тёплый день. – Ты понял?
– Я понял.
– И? – с нажимом тянет Даян.
Главарь опять тяжело сглатывает, прежде чем через силу выдавить ответ:
– И обещаю всё сделать.
Следующие несколько дней похожи один на другой. Я тренируюсь столько, сколько может выдержать тело. Рушан даже хвалит меня, комментируя, что «хоть немного чувствует вибрацию в руках» от моих ударов. Моё обучение продвигается, кахари учит меня ударам ногами и как делать захват, который он применил на мне при нашем поединке. Вначале я смущаюсь, когда он демонстрирует захват, прижимая меня к своему телу так, что спиной я чувствую его сердцебиение. Однако я возвращаю концентрацию, напоминая себе о Дарене, который все ещё у каиданцев. Несмотря на новости Даяна, опасаюсь, что каждый потраченный день может стоить другу жизни.
После разборок с Падшими я продолжаю избегать совместных ужинов и завтраков, отдавая все свободное время учёбе. Пытаюсь избавиться от показанных сестрой воспоминаний, и забыть вид мёртвого Дария. Я хочу помнить их живыми, смеющимися и счастливыми, но каждая ночь показывает мне другое.
В очередную ночь я подскакиваю на кровати от вибрации. Сердце лихорадочно колотится, так что трясётся всё тело, я хватаю ртом воздух, гадая, что за звук меня разбудил, но отвлекаюсь на скрип закрываемой двери. Я с трудом могу различить вид своей комнаты во мгле, часто моргаю, страшась этой слепоты.
– Стой! – хрипло приказываю я, вновь слыша тот же звук. – Вернись.
Торопливо сползаю с кровати, шарю рукой по ближайшему комоду в поисках того, чем можно защититься от названного гостя. Вспоминаю о кинжале отца, но он на туалетном столике в другом конце комнаты. Дверь некоторое время не двигается, оставаясь полуприкрытой, но потом распахивается, и человек покорно возвращается в помещение. Я наконец привыкаю к темноте, а Рушан вовсе не выглядит виноватым, хоть и пойман с поличным. Вспоминаю о словах Даяна и не решаюсь напоминать кахари, что когда-то запретила заходить в мою комнату. Рушан зажигает несколько свечей, чтобы мы могли лучше видеть друг друга.
– Ты в песке, – замечаю я, оглядывая его чёрную рубашку.
Одежда помята, похоже, он недавно снял броню. Однако меч всё ещё при нём.
– Я отряхнул ботинки перед тем, как войти, – с неожиданной обидой в голосе отвечает кахари.
Эта несвойственная ему реакция вызывает у меня слабую улыбку, и я немного забываю о своих кошмарах. Его штаны и вправду чище, а песок на рубашке он мог и не заметить, если торопился.
– Ты ходил в патруль?
– Ходил.
– Всё хорошо? Легион кого-нибудь тронул?
– Нет. Они в разы спокойнее после твоего появления. Нас они помнят, но обходят по широкой дуге, недовольные нашим присутствием на их территории за границей города. Но не нападают.
Я благодарно киваю за достаточно подробный ответ и только после вспоминаю, что стою в ночной сорочке. Прохладный воздух вызывает мурашки по голым ногам и рукам. Рушан пристально смотрит мне в глаза, сдерживаясь и не опуская взгляд ниже. Только я хочу спросить, нужно ли ему что-то, как комнату освещает молния, а следом за ней воздух разрезает гром. От неожиданности меня бросает к кровати, и я испуганно цепляюсь за балдахин, прислушиваясь к ворчащей стихии, пока вибрация распространяется по всему дворцу. От этого чувства я проснулась. Прижимаюсь к дереву, переживая, что дрожь гуляет по стенам и полу слишком долго. Не знаю, насколько это безопасно для здания. Кахари переводит взгляд на окно, а потом оценивающе следит за моей реакцией. Я только беру себя в руки, как новый раскат грома сотрясает дворец, и я нервно сглатываю.
– Ты боишься, – озвучивает свой вывод Рушан.
– Нет! Я не боюсь грозы, – моментально опровергаю, уверенная, что это не так.
Мне не нравится, как скептически он приподнимает бровь, поэтому решаю объяснить:
– Просто мне тревожно. На Островах грозы бывали часто, но не настолько громкие. И даже там каждый раз я чувствовала себя как никогда одинокой. Мне казалось, что я должна что-то сделать, но не могла вспомнить что.
– Верно. Гроза… – растягивает слова Назари, проходит мимо и садится в одно из кресел рядом с кроватью. – Вероятно, дело в твоей договорённости с Самией.
– Договорённость?
– Грозы в пустыне редкие, но очень громкие. Вас с Айлой расселили в восемь лет по разным комнатам, чтобы вы становились взрослыми и самостоятельными. И спустя пару дней, к несчастью, была гроза. Обычно ты всегда была с сестрой, но тут оказалась одна в этой комнате, – рассказывает Рушан, а я копирую его, когда он обводит пространство взглядом. Я слушаю рассказ отстранённо, будто о ком-то другом. – Вместо того чтобы пойти к брату или сестре, ты почему-то пришла к нам. Мы тогда с Анисом жили в одной комнате, а Самия отдельно. Ты рассказала нам, что не хочешь выглядеть испуганной перед Даяном и Айлой, поэтому попросилась провести хоть какое-то время с нами.
Я слушаю, затаив дыхание. Не только потому, что начинаю вспоминать тот момент, но и потому что впервые мы один на один и Рушан так долго мне что-то рассказывает. Мне нравится эта атмосфера спокойствия, и я почти не обращаю внимания на последующие молнии и гром. После начинает стучать долгожданный дождь, наполняя тишину звоном капель по окнам и балкону.
– Вы разрешили мне остаться?
– Да. Анис моментально согласился, чтобы ты спала в нашей комнате, но Самия отвесила ему хороший подзатыльник, напоминая, что ты не можешь спать с нами двумя. Она забрала тебя к себе, и вашей договорённостью стало, что ты можешь приходить к ней в грозу. Даян и Айла не знают об этом.
– Почему?
– Потому что ты потребовала с нас троих обещание, что мы будем держать язык за зубами. Боялась казаться слабой.
– И вы так и не рассказали.
– Мы держим слово. Однако к Самии теперь ты пойти не можешь, – торопливо добавляет Рушан.
– Это почему?
– Потому что она почти всегда ночует у Даяна. – Впервые за весь разговор кахари становится самим собой, растягивая губы в снисходительной улыбке и наклоняя голову набок, словно втолковывает очевидную истину глупому ребёнку.
Рушан поудобнее устраивается в кресле и со стуком ставит меч вертикально рядом, но из рук не выпускает.
– Я останусь, пока ты не уснёшь, – его предложение больше похоже на констатацию факта.
– Нет, не останешься, – отрезаю я и фыркаю от его наглости.
– Останусь, принцесса.
– Зачем?
– Кто знает, сколько эта гроза ещё будет длиться. К Самии ты пойти не можешь, ко мне точно не сунешься, а вот Анис наверняка создаёт ложное чувство безопасности.
Он криво усмехается, замечая, как я мнусь, застигнутая врасплох правдивостью его вывода.
– Надеюсь, ты расслышала слово «ложное», – иронично напоминает кахари.
Мне не хочется сегодня с ним ругаться, поэтому я забираюсь обратно под одеяло. Наблюдаю, как Рушан распускает волосы, собранные в хвост, массирует пальцами голову. Он чувствует мой взгляд, но ничего не говорит, а просто со вздохом прикрывает глаза и расслабляется. Я продолжаю наблюдать, слушая дождь и изредка грохочущий гром, но Рушан прав. Вся тревога уходит, пока я занята наблюдением за другом. Мне бы стоило отослать его отдохнуть в кровати, ночные патрули наверняка выматывают. По ощущениям, до рассвета ещё час, хотя из-за грозовых туч точно определить тяжело.
Грудь Рушана размеренно поднимается и опускается, а лицо выглядит расслабленным. Убеждаюсь, что он уснул, по тому, как рука с мечом ослабевает и оружие прислоняется к креслу. Однако пальцы кахари остаются напряжёнными и крепко держат ножны. Выбираюсь из тёплой постели, снимаю одно из покрывал и тихо ругаю себя, замирая рядом с Назари. Не знаю, как его укрыть, чтобы он не проснулся. Преодолеваю смущение из-за своей заботы и не понимаю, почему с Рушаном это так сложно делать, в то время как с Анисом или Самией я бы о подобном не беспокоилась. Я укрываю кахари, и тот дёргает головой, но не просыпается. Возвращаюсь в кровать, хочу отвернуться, но никак не могу себя заставить. Я продолжаю пристально рассматривать расслабленное лицо Рушана, желая запомнить. Ведь никогда ранее не видела его спящим.
Глава 14
Ещё через день моего отстранённого настроения Самия не выдерживает и тащит меня на завтрак после тренировки. В глубине души я ей за это благодарна, мне требуется встряска.
Все пытаются вернуть жизнь в обычное русло, шутят, смеются, делятся новостями, и я, как могу, расслабляюсь, поддерживая разговор. Дворец с каждым днём оживает всё больше, слуги активно украшают коридоры цветами и новыми светильниками с разноцветными стёклами к предстоящей через неделю коронации брата. Однако ответы от приглашённых потомков ещё не пришли, поэтому мы не знаем, кто именно приедет в Илос. Анис и Рушан говорят, что демоны всё ещё спокойны и каждый патруль проходит без происшествий.