– Жизнь за жизнь, – коротко объясняет Эол своё решение, слегка пожимая плечами.
Я лишь киваю, благодарить мне его не за что, но рада, что в этом светлом принце есть хоть крупица достоинства и благородства.
Глава 21
Даян переносит меня, Дарена и Рушана обратно во дворец прямо в Бальный Зал. Там нас встречают обеспокоенные Самия и Анис.
– Чёртовы каиданские принцы, – внезапно зло цедит брат и вновь растворяется в воздухе, из-за чего я перевожу вопросительный взгляд на Рушана.
– Он наверняка хочет свернуть бледную шею Эола, но не может бросить в лесу того, кто спас Айлу. Скорее всего, перенесёт его поближе к Астаре. Хотя вряд ли Даян сделает его путешествие приятным, – нехотя поясняет кахари.
Нахожу взглядом Айлу. Сестра выглядит лучше и, сидя на одном из диванов, пьёт тёплый чай. Её руки всё ещё нервно подрагивают.
– Ты ранена? – Самия оглядывает мой жуткий вид, вытаскивая сучок из моих волос.
– Нет, только ссадины и царапины. Это кровь Айлы и Эола, – показываю я на своё платье.
Девушка облегчённо выдыхает и идёт позаботиться о сестре, а я один раз крепко обнимаю Дарена. Мы ничего не говорим, сейчас у нас нет сил обсуждать произошедшее. Я поворачиваюсь к Рушану, чтобы извиниться за свой приказ, но тот уже на полпути к выходу из зала. Хочу пойти за ним, чтобы сразу уладить нашу ссору, но передо мной вновь появляется брат.
– Расскажи всё. – Его голос низкий, он всё ещё зол, но скорее на себя.
Я рассказываю все, что могу вспомнить, в том числе предостережение Мальты о крови. Не вру о том, что сама схватила Дарена, а Айла уцепилась за мою руку следом. Описываю, как им было плохо и почему на нас напали демоны. Не скрывая деталей, рассказываю, как благородно поступил Эол, хотя всё и началось из-за его глупости. Раздражённо тру переносицу, понимая, что так и не выбила из принца Каидана, зачем он вообще пытался меня забрать.
Дарен несколько раз дополняет мой рассказ тем, что видел. Я благодарно улыбаюсь Анису, который заботится о моём друге, приносит ему чая и еды. Я спрашиваю брата о дневниках Илоса, упомянутых Мальтой, но и с ними нам не повезло. Даян рассказывает, что знает об их существовании, но хранились они у мамы. Передать их перед своей гибелью она не успела, а теперь они так и остаются спрятанными где-то во дворце.
Брат устало трёт лицо ладонями и поворачивается к моему другу:
– Мы рады приветствовать тебя в нашем доме, Дарен. Жаль, что приходится знакомиться при столь отвратительных обстоятельствах.
Кахари неловко склоняет голову, не зная, как вести себя при короле Илоса.
– Мы знаем всё, что ты сделал для нашей сестры, что был ей замечательным другом и защищал, когда мог, поэтому друг Ойро – наш друг. Оставайся с нами, если пожелаешь, можем найти тебе дом в городе. Но это потом. Сегодня стоит отдохнуть.
Брат тяжело поднимается. Его лицо усталое и бледное из-за пережитой тревоги, даже сверкающие глаза кажутся блёклыми. Самия обнимает его за талию, поддерживая.
– Анис, позаботься, пожалуйста, о нашем новом друге, найди ему комнату. Ойро…
– Я помогу сестре, – перебиваю я Даяна, он слабо мне улыбается, не возражая.
Брат уходит вместе с Самией. Я прощаюсь с Дареном, сжимая напоследок его ладонь. Заверяю, что завтра мы обо всём поговорим и ему не о чем волноваться. Анис кивает мне, треплет по спутанным волосам, и они уходят. Я наливаю себе чая и сажусь рядом с Айлой.
Теперь мы одни, сидим в прекрасном сверкающем золотом зале, одетые в одинаковые платья, испачканные кровью и грязью. Молчим, глядя перед собой невидящими взглядами, заливая события этой ночи тёплым напитком с большим количеством мёда. А ведь начало вечера было неплохим.
– Что произошло у тебя с Эолом? – нарушаю я гнетущую тишину.
– А что произошло у тебя с Рушаном? – вторит мне сестра. Значит, она обратила внимание, что он покинул зал первым.
Я протяжно выдыхаю, вспоминая, как в детстве мы любили такую игру. Каждый задаёт по вопросу о том, что ему интересно, а после говорим только правду.
– Сначала ты, – бросаю я.
– Эол разозлил меня своим странным отношением к тебе. Я решила немного отомстить. Забрала у него воспоминание. Хотела взять одно, но это было словно испорченный гобелен. Я потянула за одну нить, а за ней размотала целую полосу, – сестра делает большой глоток чая.
Будучи детьми, мы сразу выкладывали всё по-честному и с подробностями, но мы выросли, узнали, что правду можно преподносить и иным способом. Она не рассказывает, что именно увидела, по-новому подстраиваясь под нашу игру.
– Ты помнишь вашу первую встречу в детстве? – задаёт свой вопрос Айла.
– С Эолом? Помню, – вяло отвечаю я.
– Ты уже тогда доверилась ему, – не знаю, что в её голосе больше – обвинения или изумления, но я всё равно морщусь, вспоминая мою детскую наивность. – Почти сразу предложила…
– Не напоминай, – ворчу я, делая шумный глоток из чашки. – Именно это ты увидела?
– Да. И ещё много другого. Твоя очередь, – переводит тему Айла, явно не желая рассказывать больше. – Что у вас с Рушаном? Вы поссорились?
– Я приказала ему забрать тебя и уходить, – кисло отвечаю я.
Этот отвратительный кусок правды падает между нами. Не знаю, как его можно преподнести загадочнее, поэтому швыряю как есть. Сестра переводит на меня шокированный взгляд, и мои плечи поникают от осознания, что мой поступок ещё хуже, чем я думала.
– То есть своему Назари, который живёт ради нас, ты приказала вновь бросить тебя в беде, а самому уходить?
– Спасибо, сестра, – понуро реагирую я от того, насколько хуже это звучит, если произнести вслух.
– Я не виню тебя, Ойро. Как я могу, когда ты пыталась спасти мою жизнь? – Она кладёт руку мне на колено, слабо улыбаясь. – Но тебе придётся постараться, прося его о прощении. Я знаю, потому что уже проходила через это.
– Что ты сделала? – удивляюсь я, потому что не представляю, как Айла могла обидеть Рушана.
– Однажды я коснулась его и случайно использовала силу. Почти как с Эолом, – горько хмыкает сестра, – мой Дар словно тянет на личные воспоминания, которые я видеть не должна.
Я смущаюсь, переводя взгляд в пол, когда мозг подкидывает образы нашего Назари с какой-нибудь красивой девушкой – возможно, ему разбили сердце или наоборот, – но не решаюсь спросить. Если сестра сказала, что она украла то, что не должны видеть другие, то не стоит пытаться расспрашивать. Однако я с недоумением открываю и закрываю рот, когда Айла протягивает мне руку и беззастенчиво говорит, что покажет.
Я мешкаю. Желание узнать сильно, но могу ли я так просто взять то, что мне не принадлежит? Закусываю губу и обхватываю ладонь сестры, списывая свою слабость на усталость и алкоголь в крови. Хотя вино, выпитое на празднике, уже всё выветрилось из-за пережитого страха.
– Знала, что ты не сможешь устоять. – Уголки губ Айлы дёргаются, а мою ладонь покалывает. Теперь даже если я передумаю, то не смогу отказаться, потому что моё сознание падает в воспоминания сестры.
Я вновь в теле Айлы, знаю, что ей почти семнадцать. Она в простом домашнем платье идёт по тёмному коридору дворца. Чувство пустоты внутри не даёт ей сегодня спать, она хочет спуститься на кухню и выпить воды или чего покрепче, если случайно найдёт. Но на ближайшем повороте мы сталкиваемся с Рушаном. Он тоже иногда, как и остальные, бродит по ночам. Погружённые в свои мысли, они сталкиваются слишком сильно. Айла теряет равновесие, но кахари успевает схватить сестру за руку. Он хочет потянуть её, чтобы вернуть в вертикальное положение. Айла обхватывает пальцами его обнажённое предплечье у локтя и случайно забирает воспоминание.
Поверх зрения Айлы накладывается прошлое Рушана, я чувствую, будто делаю вдох полной грудьюи погружаюсь куда-то глубже.
Теперь я наблюдаю всё сквозь двойную призму сознания сестры и кахари, картинки не такие чёткие, но ощущение отчаяния и боли словно моё собственное.
Это день похорон. Точнее, конец ночи, когда почти догорел костёр с телом моей мамы, в душе они похоронили и меня. Рушан вернулся сюда в одиночестве после того, как остальные ушли.
Чувствую, что он бы предпочёл увидеть моё мёртвое тело, чтобы иметь возможность добить слабую надежду до конца. Но пока этого не случится, он не сможет меня отпустить.
Похороны состоялись спустя целый месяц. Месяц они искали меня, но не нашли. Этот день стал днём их худшего поражения. День, когда они прекратили поиски.
Рушану семнадцать лет, как и остальным Назари. Его волосы необычайно длинные, до середины спины, потому что он едва ли стриг их когда-либо, разве что ровнял длину. Традиция теялийцев, где мужчины растят волосы, как гордость. Срезают их лишь при позоре или поражении. Сейчас даже в Теяле немногие придерживаются этого правила, но Рушану оно нравится.
Раньше он, Анис и Самия всегда выходили победителями, гордо неся имя нашей свиты. Теперь же они похоронили меня. За всю историю бывало, что Назари погибали: от болезни, несчастных случаев на тренировках или при защите наследников. Но со времён самого Илоса не было такого, чтобы погиб кто-то из Калануа, а все Назари остались целы. Моих защитников не было рядом при нападении. Они не могли даже попытаться меня спасти, но Рушан, Анис и Самия не принимают это как оправдание.
Лицо Рушана кривится в гримасе отвращения. Без единого сомнения он скручивает свои длинные волосы и, не задумываясь, срезает одним движением кинжала. Он с ненавистью бросает шелковистые чёрные пряди в догорающий могильный костёр.
Он презирает себя сейчас за все сказанные мне колкости, за все ссоры и сарказм. Он перебирает в уме, стараясь вспомнить момент, когда я ему улыбалась, радуясь его присутствию, но он почти не находит таких. Рушан возвращается во дворец, проходит несколько коридоров, поднимается в одну из башен с винтовой лестницей. Там наверху есть маленький балкончик. Я чувствую, что это место, где он любит побыть один. Там редко кто появляется.