Услыхав, что Гурам не жаждет крови обидчика-журналиста, Гиви сделал вывод – хозяин пришел не за этим:
– Слушаю тебя, батоно?
– Гиви, конечно, все это может быть фуфло, но меня заинтересовало.
– Заинтересовало, обсудим.
– Понимаешь, Гиви, пару дней назад у меня обедал Кирилл Паскунов.
– Помню, батоно. Это брат Владимира.
– Он самый. Понимаешь, дорогой, по его словам, один генетик придумал интересную феньку. Он лезет в мозг человека, что-то там крутит, и потом этот человек становится честным.
– Шутка?
– Может быть – да. Может быть – нет. Журналист назвал фамилию профессора Бородина. Будто пару лет назад этот профессор о чем-то таком писал. Но речь шла о крысах. Что, если он за это время научился на людях. Как ты думаешь?
– Не знаю, что и сказать, батоно.
– А ты проверь. Последи за этим ученым. Закинь ему прослушку, поработай недельку, вдруг, правда.
– Как скажете, батоно.
– Представляешь, сколько бабок можно сохранить, пропусти я своих работников через такую феньку.
– А если правда, что делать? Похитить?
– Гиви, сначала узнай. Потом перетрем.
– Хорошо, батоно Гурам. Пошлю Нодара с ребятами. Где этот мудрец пасется?
– В Москве. В Институте Экспериментальной Генетики.
– Заметано. Выясню, доложу.
– Что с Ахмедовым?
– Получил два метра земли в бессрочное пользование.
– Пуля?
– Обижаете, батоно Гурам. Вы же просили «без стрельбы». Обыкновенный несчастный случай. Даже в прессе ни слова.
– Это правильно. Удобрения хорошо, а лишний шум – плохо.
– Ребята отзвонились с дороги. Ваша супруга сорок минут назад вышла из цирка и едет домой. Скоро будут.
Гурам поднялся и, похлопав Гиви по плечу, направился к парадному входу встречать наследника. Мысль о сыне успокоила миллионера и вернула ему хорошее расположение духа.
Владимир Антонович Паскунов старался изображать внимание, но заставить себя слушать президента не получалось. Не то чтобы он совсем не слышал, о чем идет речь, но так, вполовину уха. Конкретно олимпийская стройка его не заботила. А президент говорил именно о ней. Да и совещание проводилось в Сочи по той же причине. Скандал с расхищением огромных средств постоянно муссировался СМИ, и глава государства разносил ответственных за это чиновников. Докладчик старался избегать резких слов вроде «вор», «взяточник» или «бандит». Ограничивался привычным «озверели». Присутствие журналистов не позволяло главе государства использовать доходчивые русские термины, что лишало выступление необходимой моменту остроты. Но Владимир Антонович скучал по другой причине. Данная проблема, мягко говоря, не являлась для него сенсацией. Любой крупный проект в России тут же становился вожделенным лакомством приближенных к Кремлю казнокрадов. Не избежал этой участи и Сочи. Воровать начинали при закупке участков у населения и продолжали до сдачи объекта. Смета по ходу строительства поднималась, как на дрожжах, а выделенные бюджетом средства съеживались, как шагрениева кожа. Обвиненные президентом чиновники оправдывались рыночными реалиями, обещали разобраться и тупили взор. Тоскливость процесса заключалась в осведомленности всех собравшихся в зале сторон как причинами возникновения проблемы, так и итогами данного совещания. Сам руководитель страны не спустился с небес: имел в начале карьерного пути контакт с отечественным бизнесом и прекрасно знал все существующие методы ограбления государства.
Владимир Антонович тоже давно разобрался в существующем порядке вещей и мучился зевотой, которую приходилось скрывать. Но неожиданно оживился. Помощник президента Григорий Андреевич Ляпунов подошел к шефу с запиской. Раньше Владимир Антонович Ляпунова не видел и считал, что его в Сочи нет. Помощник курировал образование и науку. Сенатор с ним поддерживал хоть и шапочное, но продолжительное знакомство. Именно с Ляпуновым имело смысл поднять тему учебников. После встречи с братом Владимир Антонович умножил тираж издателя Духарикова на пять рублей своего интереса. Сумма не ахти, но пятиминутная беседа его не утомит и еще даст повод поддержать полезное знакомство. В начале перерыва помощник подался в буфет. Сенатор поспешил следом и подсел к его столику. Минералка, гренки и икра входили в протокол и оплаты не требовали.
– А ты что тут делаешь? – Удивился помощник президента, уплетая бутерброд с икрой.
– Представляю свой подкомитет. Сочи входит в число гуманитарных проектов…
– Пока тут проблемы совсем иного порядка.
– Воруют? – Сочувственно поинтересовался сенатор, разливая воду в бокалы: – Тебе с газом?
– Без. Не то слово. Скорее, грабят. Жулик на жулике – уже не знаешь, с кем работать…
– Могу помочь.
– Ты?
– Не я. Один ученый генетик нашел в мозгу человека ген, отвечающий за честность, и научился его активизировать… Хочешь продвинуть проект?
– Сбрендил? Оглянись по сторонам. Кто из них пойдет на такое? А здесь сегодня цвет нашего царства-государства. Как теперь принято говорить – элита. Лучше не смеши. Есть что-нибудь на бабки?
Владимир Антонович оглянулся. Два субъекта за соседним столиком внимательно прислушивались к разговору помощника президента с сенатором. Их специфические лица выражали полнейшее равнодушие, но сенатора не проведешь. Однако Владимира Антоновича это не остановило. Он понимал: встречи с людьми типа Ляпунова в неформальной обстановке – подарок судьбы. А к подаркам надо относиться бережно.
– Григорий, тут ко мне обратился издатель Духариков. Он хорошее дело затеял – учебники для средней школы. Нужен госзаказ…
Ляпунов посмотрел сенатору в глаза и тихо спросил:
– Тираж?
– Десять миллионов…
– По десятке отстегнет, считай, договорились.
– Не знаю, потянет ли?
– Почему не потянет?
– Не будет же он себе в убыток печатать?
– Ты что? Вчера родился? Пусть маржу в себестоимость забьет. Платит-то бюджет.
– Хорошо, договорились.
Ляпунов достал из кармана небольшой блокнотик:
– Надо записать. Как его фамилия?
– Духариков.
– Духариков. Учебники. – Вот, теперь порядок. А то столько дел – все в голове не удержишь. Ты ему скажи, пускай готовит письмо на имя министра образования, но передашь его мне.
– Понял. – Владимир Антонович отследил, как блокнот исчез в кейсе чиновника:
– Ты с допотопным блокнотом. А где новомодные фейсбуки или как их там?
– Компьютеры имеют особенность зависать или терять память. С книжкой надежнее. Ну все, побежал. А то хватится, а меня нет… – И Ляпунов быстрым шагом устремился к двери.
Сенатор проводил помощника президента задумчивым взглядом, допил минералку и повернулся к окну. Синева моря напомнила о курортных утехах. Подумалось о пляже, загорелых женских телах, и еще раз нависла вся тяжесть державной ноши.
Так называемые простые люди в шортах, плавках и купальниках предаются неге под пальмами, а он и его коллеги вынуждены париться в галстуках и решать многотрудные дела отечества. Все это было грустно и несправедливо. И Владимир Антонович тяжело вздохнул.
Арсений приехал на работу и с порога потребовал крепкого кофе. Секретарша тут же отметила бледность патрона и некоторую томность в его взгляде. О причине его утомленности Ирина догадывалась. Вчера, во время обеденного перерыва, к ней зашла подруга Таня, весьма привлекательная девушка. Банкир тут же положил на нее глаз и велел познакомить. Ира познакомила, а потом Татьяна ей призналась – Арсений пригласил ее поужинать в Доме Кино. Последствия этого свидания вполне объясняли бледность босса, а томный взгляд свидетельствовал о том, что рестораном оно не закончилось.
– Арсений Александрович, вы помните, в девять тридцать у вас встреча с американским бизнесменом?
– Помню, поэтому и приехал, – ответил банкир и указал на настольный календарь. В нем он отметил время визита и имя визитера.
До появления Тома Белькофа оставалось пятнадцать минут. Арсений успел выпить чашку кофе и обрести форму. Американец сносно говорил по-русски. Его предки-эмигранты попали в Америку после войны. Дед с бабушкой познакомились в лагере военнопленных, который освободили американцы. Владимир Белкин, так тогда звучала фамилия предка бизнесмена, чудом избежал репатриации на родину. Чем сохранил жизнь себе и перспективу рождения будущему внуку. Среди солдат из стран антигитлеровской коалиции только русских военнопленных возвращали домой с клеймом предателя и судили. В других странах своих солдат, переживших плен, считали национальными героями. Белкину повезло, он попал в американский сектор. Тех, кто оказался у англичан, Черчилль вернул Сталину на съедение, и сотни тысяч несчастных погибли. Все это Том Белькоф рассказал Арсению при их первой встрече во время экономического форума в Питере. У двух преуспевающих молодых мужчин возникла мгновенная симпатия, какая иногда перерастает в крепкую дружбу, а иногда остается мимолетным воспоминанием. Арсений запомнил американца, но продолжения отношений не ждал. А вчера Белькоф неожиданно позвонил и попросил о встрече. Бородин понимал – утром из него боец неважный, но Том днем улетал из Москвы, и банкир согласился.
Посетитель опоздал на десять минут. Что, учитывая московские пробки в это время суток, можно считать исключительной пунктуальностью.
Мужчины пожали друг другу руки, и Бородин повел американца в кабинет для приема ВИП-персон. Тот самый, где обещал отцу помочь с уголовниками для опытов.
Заметив на столике крекеры, коньяк и виски, Том взмолился:
– Пить не буду, – и стукнул себя ладонью по горлу: – Вот где мне ваша пьянка остановилась.
– Другой бы спорил… – Улыбнулся банкир, вполне разделяя отвращение посетителя к алкоголю. Он и сам вчера употребил лишнего.
– Спасибо, – американец широко улыбнулся, и Арсений понял – улыбнулся искренне.
– Ты сказал, днем улетаешь? Домой или куда-нибудь поближе?
– Лечу в Японию, а оттуда делаю возвращение в Москву. Но это будет иметь зависимость от нашего разговора. У меня к тебе предложение.