-Студенты расстроили? – догадалась собеседница.
-Да. Нынче молодежь не то, что раньше. В мое время преподаватель для студента был идеалом, а сейчас они уже ставят под сомнение принятые мной решения и, причем делают это открыто! Ни какого уважения! – возмутилась дочь.
-Бывало подобное и в наше время, - не согласилась с ней пожилая женщина.
-В ваше время? Может, ты хочешь сказать, что и за мальчишек вы дрались? – была на взводе хозяйка квартиры.
-Ты можешь толком сказать, что у тебя произошло? – попросила внести ясность мать Журавлевой.
-Я проводила опрос студентов и поставила одной из них тройку, так одна из группы сделала мне замечание, что я несправедливо оцениваю знания. Каково? А потом устроила потасовку с подругами. Она, видите ли, не поделила с сокурсницей парня. Разбила подруге губу, а та приходится дочерью ректору. Вот теперь хулиганку готовят к отчислению, а ведь на протяжении трех курсов была нормальной девушкой. Что с ними эта любовь делает? Столько лет учиться и так закончить, глупо.
-Так сильно разбила? Нельзя это было другим путем решить? Мы тоже выясняли отношения. Правда, больше парни из-за нас дрались, но до отчисления никогда не доходило, - вспомнила женщина былую молодость.
-Мне и самой ее жаль. Учится хорошо и родители интеллигентные. Если бы пострадавшей не оказалась дочь ректора, то и замяли бы дело, - пожалела студентку Журавлева. Она не успела завершить работу на кухне, когда раздался звонок на входной двери.
-Кто там еще? – недоуменно пожала плечами преподаватель, и пошла в прихожую. Щелкнул замок открываемой двери.
-Еремина? - удивленно воскликнула женщина, обнаружив на своей лестничной площадке студентку. Девушка была удивлена не меньше преподавателя.
-Если пришла извиняться, то напрасно. Прощения просить нужно не у меня, а у Зарубиной.
Лицо Екатерины после упоминания фамилии соперницы, моментально посуровело.
-Ни у кого я извиняться не собираюсь, - резко заметила гостья.
-Тогда зачем пришла? – не понимала хозяйка.
-Я и не знала, что вы здесь живете. Наверное, я ошиблась адресом, - стушевалась девушка.
-А кого же ты искала? – ради любопытства поинтересовалась Елена Александровна.
-Мне надо была Туманова Софья Егоровна. Скорее всего, мне неправильно дали ее адрес. Извините, пожалуйста.
-Туманова? – растерялась женщина.
-Я Туманова, - выкатилась на инвалидной коляске из кухни в прихожую ее мать. Глаза посетительницы округлились.
-Соня? – узнала она хирургическую сестру.
-То есть, Софья Егоровна? – исправилась студентка.
-Она самая. А вы кто? – последовал встречный вопрос.
-Я Катя Еремина.
-Еремина? Не припоминаю такую. Мы знакомы?
-И да, и нет, - туманно ответила гостья.
-Мне о вас рассказывал наш общий знакомый.
-Проходите в квартиру. Не на лестничной же площадке мы будем разговаривать, - пригласила Софья Егоровна незнакомку к себе. Елена Александровна смущенно пропустила студентку через порог.
-И кто же этот знакомый? Я что-то не припоминаю вас в кругу близких мне людей, - заинтересовалась пожилая женщина.
-Военврач третьего ранга Коваль Григорий Семенович, - озвучила Катя фамилию их общего знакомого.
-Гриша? Откуда вы его знаете? Он, кажется, живет в Белоруссии?
-В Полоцке. Вы вместе работали в 431 военном госпитале.
-Боже! Когда это было! Но, что вас связывает с ним?
-У меня бабушка и тетя живут в Полоцке, - призналась Еремина.
-Мы случайно познакомились. Он рассказывал мне о вас, но только не говорил за это, - она кивнула на коляску.
-Так было не всегда, - грустно улыбнулась женщина.
-И как там Гриша?
-Он умер этой весной. Простыл, заболел и умер, - тихо ответила Екатерина.
-Нет больше Гриши, - назвала Коваля по имени Катя, даже не используя отчества. Такая фамильярность могла говорить лишь об одном, он был ей дорог и в какой-то степени близок, если не по родству, то по духу. Эту деталь отметила и Елена Александровна. Руки Софьи упали с подлокотников коляски ей на колени.
-А я ему так и не ответила на письмо, - вспомнила она не выполненное свое обязательство.
-Как жаль. Так и не свиделись.
-Он очень хорошо о вас отзывался и тоже сожалел, что не может приехать в Москву, - добавила Еремина.
-Я должна была вам сказать об этом. Теперь моя совесть чиста. Простите за беспокойство, - засобиралась на выход девушка. Она была под гнетущим впечатлением от вида Сони. Катя помнила Соню веселой, жизнерадостной девушкой, а сейчас она увидела немощную бабушку в инвалидной коляске. Жалость и сострадание подкатили каким-то комом к горлу, и она еле сдержала себя, чтобы не заплакать. Как безжалостны годы к тем людям, которых она знала. Еремина ринулась к двери и исчезла за порогом.
-Откуда она тебя знает? – спросила Елена.
-Ты сама все слышала, - не знала четкого ответа на этот вопрос Софья Егоровна.
-Она твоя студентка? – в свою очередь поинтересовалась мать.
-Это та девушка, о которой я тебе рассказывала, - уточнила Журавлева.
-Не такая она и дерзкая, как ты говорила, - буркнула мать и развернула коляску в сторону своей комнаты. Елена Александровна продолжала заниматься на кухне, когда услышала, как в комнате матери что-то загрохотало и донеслись ее ругательства. Пришлось идти смотреть, что случилось. На полу лежало несколько перевернутых ящиков стола, и нервно сопела в коляске ее мать.
-Лена, посмотри на верхней полке шкафа письмо из Полоцка. Я так и не ответила Грише. Когда оно пришло, я попала в больницу, а потом просто забыла, - нервничала Софья Егоровна.
-Он был близок тебе? – поинтересовалась дочка, копаясь в ворохе бумаг.
-Мы вместе всю войну прошли. Жили, душа в душу. Гриша был хорошим человеком. Жаль, что он ушел. Почему я не ответила ему?
-Не кори себя. Умер он не от того, что не получил твоего ответа, - попыталась успокоить ее Елена Александровна. В груде бумаг она нашла не распечатанное письмо Коваля. Дрожащими руками Соня вскрыла конверт. Знакомый почерк человека, которого больше нет. Сначала традиционные пожелания и дежурные фразы, которые часто встречаются в письмах, а затем пошли сокровенные строки.
«Хочу поделиться с тобой радостным известием. Не знаю, каким образом, божественным проведением или с помощью потусторонних сил, но ко мне вернулась моя Катенька. Я ждал ее всю свою жизнь. Летели годы, а я верил, что она должна была переступить порог моего дома. Я ее то и знал всего пару недель, но успел полюбить всем сердцем, и для других женщин в нем так и не нашлось места. Она появилась словно лучик света в моей серой жизни. Такая же юная, как и в далеком 1941 году, словно мы с ней расстались всего на пару дней. Тот же голубок на плече и озорные искорки в глазах. Общаясь с ней, я словно помолодел. Кровь забурлила в моих жилах, и я забыл обо всех старческих болячках. Разве может такое случиться, чтобы человек за эти 54 года совсем не изменился? Я думал, что меня разыгрывают, но потом понял, что передо мной действительно моя Катенька».
Софья Егоровна отложила письмо в сторону. Бред какой-то! Гришка на старости лет тронулся умом, коль ему стала мерещиться какая-то Катенька. Лишиться ума это похуже, чем иметь раковую опухоль, как у нее. Откуда в 1995 году могла появиться его возлюбленная? Соня напрягла память. Действительно, ту девицу звали Екатериной. Дай Бог памяти, какая у нее была фамилия? И тут ее словно ударило током. Еремина! Точно, Еремина!
-Лена! – позвала она дочку.
-Как фамилия этой девочки, что приходила?
-Еремина, - ответила Журавлева.
-Она приезжая или москвичка?
-Москвичка, - донеслось из кухни. Не может быть! Та тоже была Ереминой, и из Москвы и тоже училась в медицинском институте. Совпадение или розыгрыш? Какой смысл разыгрывать пожилых людей? Вот и Гриша пишет о Кате из 1941 года. Не может та Катя очутиться в 90-х и остаться такой же молодой. Чушь! Тогда, кто эта девушка и зачем она приходила?
-Лена, а ты можешь завтра пригласить к нам эту Еремину?
-Зачем она тебе? – не поняла Александровна такого интереса матери к студентке-хулиганке.
-Хотела поговорить о Ковале. Она, по всей видимости, неплохо его знала, - не раскрыла Софья Егоровна истинных причин, по которым хотела встретиться с Екатериной.
-Приглашу, если увижу. Послезавтра педагогический совет и возможно ее отчислят, - озвучила Елена возможные последствия проступка Ереминой.
-Постарайся, пожалуйста, - настаивала Софья Егоровна.
Чтобы не искать студентку по всему институту Журавлева зашла в деканат и взяла номер домашнего телефона девушки. Судя по тому, что ей ответила сама Еремина, значило, что девушка на занятия не ходила. Преподаватель озвучила просьбу матери и получила на нее позитивный ответ. Вот только ждать возвращения Елены Александровны домой Еремина не стала. Она положила все ей необходимое в сумочку и отправилась в другой район Москвы, догадываясь, что ей придется отвечать на вопросы Тумановой. Ей не пришлось дважды нажимать на кнопку звонка. Двери моментально отворились, будто бы хозяйка все это время находилась в ожидании ее прихода.
-Здравствуйте, - шагнула студентка в прихожую.
-Вы хотели меня видеть?
-Снимай обувь и бери тапочки. Проходи, - поехала Софья Егоровна в свою комнату. Еремина последовала следом. Комната, как комната, ничего особенного. Единственное отличие от множества подобных помещений это наличие на прикроватной тумбочке различных микстур и стойкий запах лекарственных препаратов.
-И давно это с вами? – кивнула девушка в сторону батареи пузырьков.
-Недавно. Радует только то, что ненадолго, - грустно улыбнулась Софья.
-У меня рак. Дочка успокаивает и пытается обмануть меня с диагнозом. Я - то медик и все понимаю. Скоро и моя очередь уходить следом за Григорием, но не будем о грустном. Я ведь не для этого тебя позвала.
Екатерина подошла к проигрывателю стоящему на четырех длинных ножках.