-По-моему в главную героиню этого романа влюбился не один лейтенант, - произнесла Софья Егоровна.
-Не скажешь почему?
Екатерина дернула плечиком.
-Наверное, потому-что была необычная, не такая как все, - нашла, что ответить студентка.
-Очень интересный роман. Кто автор? – заинтересовалась Елена Александровна, чувствуя, что в этом выступлении девушки есть какая-то недосказанность, тайна. По выражению лица матери, можно было догадаться, что та понимает, о чем идет речь, а вот ей пока ничего ясно не было. Зачем к ним явилась Еремина и почему мать, так живо сопереживает этой девчонке? Неужели ее умерший товарищ, так крепко связывает воспоминаниями о нем таких двух различных людей? Умудренная жизненным опытом пожилая женщина и юная студентка, что тут может быть общего?
-Автора я не помню, - не стала ничего выдумывать Еремина.
-Может, дашь почитать? Уж больно увлекательный сюжет, - пыталась Елена Александровна приблизиться к разгадке этой тайны.
-Наверное, нет. Теперь наши пути разойдутся. Двери медицинского института окажутся для меня закрытыми, - вздохнула гостья.
-Ты сама виновата. Могла бы, и повиниться, - напомнила ей Александровна причину такого положения.
-Мне не за что просить прощения, - гордо подняла голову студентка.
-Это грозит отчислением, - напомнила Журавлева возможными последствиями.
-Неужели, ты так легко откажешься от своей мечты? Мне казалось, что ты действительно хотела стать врачом, - надавила на больную точку Елена Александровна.
-Хотела. И обязательно им стану, - уверенно заявила Еремина.
-Мне уже пора. Рада была вас увидеть, - кивнула гостья в сторону пожилой хозяйки.
-А как я рада, ты себе и не представляешь. Ты заходи, пожалуйста. Мне недолго осталось, и я буду рада, с тобой поболтать, - попросила ее Софья Егоровна. Со щемящим душу чувством боли и сопереживания Еремина покинула квартиру.
-Мама, что за разговоры? – возмутилась дочь.
-Ты еще нас переживешь.
-Я понимаю, что врачи ради того, чтобы утешить пациента порой говорят ему неправду. Только меня не надо утешать, я реалист и диагноз мне известен. Не надо ничего выдумывать. От этого мне легче не станет, - трезво оценивала Софья сложившуюся ситуацию.
-Но, мама, - снова попыталась что-то возразить ей Елена Александровна.
-Не надо, Лена, - устало попросила мать. Преподавательница забрала чайные чашки на кухню.
-Вы так мило беседовали с моей студенткой. Со стороны можно было подумать, что вы закадычные подружки. Что она тебе рассказала? Ты хотела что-то узнать о своем приятеле? – доносилось из кухни.
-Подружки, - усмехнулась пожилая женщина.
-Как она познакомилась с твоим хирургом? У девочки талант не только к медицине, но и в артистизме. Она так легко вжилась в роль своей героини, что я грешным делом, чуть было не поверила, что все описанные события произошли именно с ней. Если не станет медиком, то можно идти в Щукинское училище.
Софья Егоровна не преминула ответить: « А ты помоги ей остаться». Журавлева притихла, а затем появилась в комнате матери.
-И каким образом? – спросила она.
-Вы же будете решать ее судьбу на педсовете? То есть это коллегиальный орган. Вот встань и скажи, что ты против ее отчисления, - посоветовала Туманова.
-Идти против мнения коллектива и ректора? Почему? Чем она тебя так очаровала? Она для этого приходила? Хочет решить свои вопросы через мою добренькую мамочку?
-Во-первых, она не знала, что я твоя мать. Во-вторых, это я ее позвала, а не она искала встречи со мной. И в третьих ее гордость не позволила бы просить об этом. К тому же, как я посмотрю, ты ничего не решаешь. Мнение вашего коллектива зависит от мнения Зарубина, а это разные вещи, - жестко ответила Софья Егоровна.
-Она хулиганка и ударила студентку, - настаивала Елена на официальной версии событий.
-А кто-нибудь толком разбирался, при каких обстоятельствах это произошло?
-Но она сама молчит, - напомнила дочь о нежелании Ереминой рассказать правду.
-Девочка гордая и не привыкла жаловаться, - согласилась с ней Софья.
-Могла бы, и извиниться и тогда вопрос был бы решен, - хотела Журавлева изменить ситуацию, но несколько другим способом.
-У девочки в отличие от многих имеется внутренний стержень, - продолжала защищать Еремину ее давняя знакомая.
-Откуда тебе знать? Ты видишь ее второй раз в жизни. Что она рассказала тебе такого, что ты горой стоишь за студентку? Купила своими рассказами о прочитанной книге?
-Прочитанной книге? – возмутилась мать.
-Что ты сама о ней знаешь?
-А что мне надо знать? Родители работают в министерстве и неплохо зарабатывают. Дочери ни в чем не отказывают. Учится она не на бюджете. Позволяет себе неплохо одеваться и делать замечания преподавателям, -едко заметила Журавлева.
-«Золотая молодежь» одним словом. Они думают только о себе, и их чрезмерная гордыня не позволяет склонить голову. Чего ты за нее так печешься? Кто она тебе? Знакомая твоего знакомого. Это повод, чтобы закусываться с ректором? Ты ее и знать-то не знаешь, - защищалась Елена Александровна от нападок матери.
-На таких людях, как эта Катька и держится наша страна. Если бы я ее не знала, то не просила тебя ни о чем, - волновалась пожилая женщина.
-Откуда ты ее можешь знать?
-Воевали мы вместе, - не удержала Софья Егоровна в себе эту тайну.
-Мама, тебе плохо? Ты начинаешь бредить. Как ты могла с ней воевать? Этой Кате от силы двадцать лет. Не говори глупостей, - начала волноваться Елена Александровна о психическом состоянии матери.
-Подойди к столу и посмотри там документы. Их забыла Катя.
Елена Александровна взяла в руки справку.
«Настоящая справка выдана Ереминой Екатерине Семеновне в том, что она является санитаркой госпиталя № 431. Военврач первого ранга Павлов».
-И что тут такого? Фамилию Ереминой я узнаю. Зачем она принесла эту подделку?
-Справка настоящая, - не согласилась с ней Туманова.
-Ты хочешь сказать, что ее бабушка служила вместе с тобой в одном госпитале? Тогда понятно, почему ты так к ней относишься, - сделала несколько иные выводы Елена Александровна.
-Какая бабушка? Это и есть сама Еремина.
-Но позволь, здесь стоит дата. В 1941 году ее и в проекте не было, - беспокоилась дочь состоянием матери.
-Постараюсь объяснить, - подъехала Соня на инвалидном кресле к столу.
-Вот письмо моего покойного товарища из Полоцка. Это тот, о смерти которого, мне сообщила Катя. Почитай его, - попросила Туманова.
-Я не читаю чужие письма, - заупрямилась преподавательница.
-Прочти. В нем ключ ко всему происходящему, - настаивала мать. Елена Александровна взяла в руки тетрадный листок.
-Я, честно говоря, подзабыла многое из случившегося со мной в тот далекий год. Война заполнила мой разум самыми различными воспоминаниями, и я не сразу смогла воскресить в памяти события тех дней. Уже в разговоре с этой девушкой стали проясняться некоторые эпизоды. Она появилась у нас ниоткуда. На вид хрупкая юная девчонка, да и мы тогда были не намного старше, просто пришла к госпиталю и сказала, что имеет неоконченное медицинское образование и готова помочь. Помощь тогда была нужна. Документов, у нее ни каких. Сказала, что ехала из Бреста в Москву, и их поезд попал под бомбежку. Документы сгорели. Наверное, тогда мой военврач Гриша Коваль и запал на незнакомку. Он устроил ее в госпиталь санитаркой и помог сделать эту справку, - рассказывала Софья Егоровна, пока дочь читала письмо
-А с чего ты взяла, что речь идет именно об этой Кате? Может, у твоего знакомого были и другие Кати?
-Лена, зачем человеку рассказывать о своей знакомой, которую никто не видел? Ты упоминания о периоде расставания читала? Он пишет, что не видел ее 54 года, то есть с 1941 года, впрочем, он открыто об этом и говорит. Кроме этого, тут есть и другие не маловажные детали. На плече у Кати была татуировка с изображением голубка. На тот момент у нас так искусно татуировок не делали, да и не модно это было. Наши девки из-за этого «голубка» и нестандартного нижнего белья Ереминой, накатали на нее донос в НКВД, подозревая, что она может являться немецкой шпионкой. У современной Ереминой, такой же «голубок» на плече. Даже больше. Во время артобстрела Катьку зацепил кусок стекла, вылетевший из разбитого окна. Он ее чиркнул ниже татуировки, и я сама перевязывала рану. Так вот, у твоей студентки имеется соответствующий шрам. Таких совпадений не бывает. Она помнит то, чего тебе не расскажет ни один современный историк. А теперь возьми фотографию, - настояла Софья Егоровна.
-Кого ты там видишь?
-Тебя. Ты здесь такая молоденькая, - умилялась старому фото Елена Александровна. Туманова недовольно засопев, подкатила на инвалидном кресле поближе к дочери и взяла фотографию в свои руки.
-Возле меня стоит Коваль Григорий Семенович, а кто рядом с ним? – ткнула она пальцем в лицо молодой санитарки.
-Еремина?! – присмотревшись к фото, удивленно произнесла Елена Александровна.
-А я тебе, о чем толкую? – выдохнула мать.
-Но как такое может быть?
-Не знаю. Я не ученый. Ты в сказки о Бермудском треугольнике веришь, а то, что твоя студентка совершила путешествие в прошлое, принять не желаешь, хотя имеются все факты, - укорила педагога пожилая женщина.
-В голове такое не укладывается. Выходит, что она рассказывала за ДОТ и раненых правда? Это вовсе не художественный роман? – прозрела Елена Александровна.
-А ты говоришь «золотая молодежь», - с укором в голосе напомнила ей мать былое выражение.
-Я тебе говорю, что на таких людях, как Катька, Россия держится. Мы в свое время такими были, а выходит, что и потомки не хуже.
-Что же теперь делать? Может рассказать кому-нибудь об этом феномене? – не знала Журавлева, что следует предпринять дальше.
-Говорить никому не стоит. Ее все родственники об этом приключении знают и молчат. Чего ты в это дело лезть будешь? Тут вопрос в другом. Девчонку спасать надо. Надавала она твоей Зарубиной тумаков и поделом видать. Не станет Катюха руку поднимать на слабого, - с апломбом заявила Туманова.