Слова Стаса подтверждаются: Дэн не был наивным подростком, по глупости попавшим не в ту компанию. Он был полноценным членом преступной группировки, его обучали драться и стрелять как профессионала, оценивать опасность и уходить от погони с мастерством чёртова Джеймса Бонда.
Но если всё это в прошлом, и он действительно порвал все связи с бандитским миром, откуда на заднем дворе чудесным образом материализовался бронированный внедорожник? Это как найти боевой нож в шкафу с детскими игрушками – что-то здесь категорически не сходится.
– Что это была за машина?
Он опускает голову и трёт глаза – жест усталости или попытка скрыть правду?
– Дэн, если всё в прошлом, почему твоя реальность выглядит так, будто ты до сих пор живёшь по законам мафии? – настаиваю я, чувствуя, как каждое слово царапает горло. – Ты держишь запасной автомобиль у заднего входа, готов в любой момент ввязаться в драку и обезвредить вооружённого противника с эффективностью отточенного механизма?
– Потому что эти навыки теперь навсегда со мной! – раздражённо выкрикивает он, резко поднимаясь. В этом движении – вся сдерживаемая ярость зверя, загнанного в угол собственным прошлым. – Никогда не знаешь, когда твоё прошлое придёт за тобой!
– Мы в опасности? – спрашиваю едва слышно, отступая на шаг назад, ища какую-то опору в этой комнате, где вдруг всё стало зыбким и ненадёжным.
– Нет, – Дэн вскидывает руку в успокаивающем жесте. – Нет, я бы никогда не допустил, чтобы с тобой что-то случилось… Блядь! – он отворачивается, зарываясь пальцами в волосы, превращая свою идеальную причёску в воплощение внутреннего хаоса. – Не допустил, как же! Буквально вчера тебя чуть не убили на моих глазах! – срывается он, сметая со стола бумаги, которые взлетают пышным вихрем и разлетаются по полу.
Я не двигаюсь, продолжая изучать этого незнакомца с лицом моего жениха. Он действительно другой. Стас прав – Дэн показывал мне лишь одну свою сторону, а другую – тёмную, – мастерски скрывал до вчерашнего дня.
Или я просто не хотела её видеть, отказываясь замечать мелкие трещины на фасаде идеального мужчины, которого сама себе нарисовала.
– Прости, малыш, – обречённо выдыхает он, – Нам ничего не грозит, меня отпустили с миром, а внедорожник и мои тренировки по рукопашному бою – это просто меры предосторожности, привычка, которая вчера спасла тебе жизнь. Вот и всё!
Я чувствую, как внутреннее напряжение немного ослабевает, подобно тому, как расслабляется тетива лука после выстрела. Несмотря на вновь открывающиеся тайны, я не боюсь Дэна. Он по-прежнему внушает мне чувство безопасности, хотя я отдаю себе отчёт – он другой. Я не знаю человека, за которого собиралась выйти замуж. Будто прожила месяцы рядом с искусно созданной иллюзией.
– Ты знаешь, чего хотели те люди? Зачем им это было нужно? – продолжаю задавать вопросы, пытаясь собрать из обрывков информации цельную картину.
– Точной информации пока нет, но полиция предполагает, что пришли с целью ограбления.
– Какой идиотский план, – фыркаю себе под нос, анализируя произошедшее. – Они с самого начала были обречены на провал.
– Это так, только идиоты пойдут на подобное, – соглашается Дэн, и наши взгляды на мгновение пересекаются в редком моменте единодушия. – Или у них была другая цель, но я пока не могу сложить все пазлы.
– У тебя есть данные полиции? – вдруг спрашиваю я, осознавая, что Дэн рассуждает так, будто знает больше, чем должен знать обычный пострадавший.
Но он не пострадавший, его можно назвать как угодно, но только не жертвой обстоятельств.
– Я обезвредил преступников – полиция мне задолжала, – кивает он с лаконичностью, не оставляющей места для дальнейших расспросов.
И я принимаю. Больше я не хочу продолжать этот разговор. Мне нужно всё ещё раз обдумать, проверить и взвесить.
– Вика, у нас… – будто прочитав мои мысли, Дэн делает осторожный шаг ко мне. – Мы всё ещё… – он тянется к моей руке, на которой красуется его кольцо, играющее в утреннем свете насмешливыми бликами.
Его большой палец нежно касается моего безымянного, проводит по камню в немом вопросе: «Я всё ещё твой жених?» В этом простом жесте – вся хрупкость наших отношений, балансирующих на краю пропасти.
– Мне нужно подумать, – я мягко забираю свою ладонь из его огромной руки, чувствуя, как между нами растёт невидимая, но осязаемая дистанция.
– Могу ли я чем-то…
– Нет! Пожалуйста, оставь меня одну, мне необходимо побыть наедине со своими мыслями, – слова срываются с губ почти умоляюще, голос дрожит, как натянутая струна.
Дэн кивает. С грустной улыбкой, полной невысказанной тоски, он ласково целует меня в лоб. Кончики пальцев едва касаются моей талии в извиняющемся жесте – эфемерное, почти призрачное прикосновение. Не сравнить с теми смелыми, властными движениями, которыми он подчинял моё тело вчера, превращая каждый сантиметр кожи в эпицентр наслаждения.
– Я отъеду по делам, вернусь через пару часов, – произносит он извиняющейся интонацией.
Я просто киваю, испытывая почти постыдное облегчение от мысли, что останусь наконец-то одна и смогу сбросить маску – ту самую, что так старательно удерживала на лице, притворяясь, будто только я здесь ничего не скрываю.
– Если понадоблюсь, сразу звони, ладно?
Снова кивок – безмолвное обещание, которое я не уверена, что смогу сдержать.
– Я люблю тебя, – ещё одно пронзительное признание, долгий, почти сакральный поцелуй в волосы, сопровождаемый громким вздохом, во время которого он, кажется, хочет вобрать в себя весь мой запах – запомнить, сохранить, законсервировать момент, который может никогда больше не повториться.
Отстраняется. Резко выходит из комнаты, не оглянувшись, будто только так он сможет покинуть это место – решительно, чтобы не передумать, не дать себе вернуться и усложнить всё между нами ещё больше.
Глава 12. Какого черта?
Вика.
Прошла неделя после случившегося в центре «Горизонт». Всё это время я пребывала будто в состоянии летаргического сна. Не жила – существовала. На работе мне дали две недели оплачиваемого отпуска, как только узнали, что я была в том здании и чуть не погибла от рук бандитов. Дэн больше не пытался завести со мной разговор о наших отношениях, покорно ждал и сам предложил какое-то время пожить в гостевой комнате. Он боялся, что я решу съехать, поэтому самоизолировался, дав мне спокойно обо всём подумать.
Вот уже сорок минут я стою неподвижно под душем, позволяя горячей воде размягчить мою кожу, превратить тело в безвольную субстанцию, лишённую костей и сухожилий. Пытаюсь привести мысли в порядок, смыть воспоминания той проклятой ночи и сложить все пазлы воедино, как разрозненные фрагменты мозаики, скрывающей за собой какую-то фундаментальную истину.
Дэн состоял в мафии и вышел из неё, когда ему было 21 год. В этот недолгий период у них наконец-то всё наладилось: их мама вышла замуж за Миронова, он же таинственный Руслан Костенко, о чём Дэн, возможно, даже не подозревает.
Или всё же знает, но молчит?
Братья Куртовы наконец-то получили шанс на нормальное будущее. У них было всё: деньги, власть, да ещё и тайная защита одного из самых опасных и влиятельных русских мафиози – своеобразный иммунитет в мире, где выживает сильнейший.
Но внезапная смерть Элен снова перевернула их жизни. Стас сломался, поверил в месть клана и сам превратился в Дэна, который в свою очередь стал искупать грехи прошлого идеальным поведением.
Я не могу винить их. Они потеряли самого близкого человека и пытались пережить это как умели: искали утешение в мести, в новой жизни и попутно совершили множество ошибок, как и все мы – заложники собственных страхов и стремлений.
Я выхожу из душа, который обволакивал меня приятной истомой, и нахожу новое сообщение от Стаса на экране телефона:
«Он признался тебе?»
Меня злит, что нас будто трое в отношениях – извечный любовный треугольник с привкусом горечи. Я всегда чувствую, что он где-то рядом, следит и знает всё наперёд. Раздражает, что он оказался прав насчёт Дэна, что я не до конца знаю человека, с которым делю постель и планирую возможное будущее. Но, несмотря на это, я не доставлю ему удовольствия и не стану играть по его правилам.
«Да»
«Сказал на кого работает?»
«Да, на вашего отчима»
Тишина. Стас, видимо, считал мой сарказм и решил больше не досаждать мня своими допросами.
Я не верю, что Дэн работает на Арула или кого-либо ещё. Я слишком хорошо знаю его мир, распорядок и привычки – упорядоченные и методичные. Не представляю, как он смог бы так долго и искусно скрывать свою работу на синдикат. Это же не фриланс во внерабочее время, не подработка копирайтером по ночам – это жизнь, пропитанная опасностью и необходимостью постоянно быть начеку.
Бросаю телефон на кровать, словно избавляясь от назойливого насекомого. Сбрасываю махровое полотенце и укутываюсь в шёлковый изумрудный халат до пят на абсолютно обнажённое тело – мягкая ткань скользит по коже, как прохладная вода, даря мимолётное чувственное удовольствие. Ближайшие полчаса посвящаю уходу за собой: смазываю тело смягчающим молочком, наношу крем на лицо и укладываю волосы, придавая им львиный объём и крупные локоны, обрамляющие лицо подобно античной скульптуре.
Звонок в дверь застаёт меня за рисованием мужского силуэта – я часто рисую людей и особенно мужские тела, чтобы расслабиться. Такая у меня странная медитация – трансформация внутреннего напряжения в линии и тени на бумаге.
Дэн вернулся, как и обещал, через пару часов. Я откидываю пышные волосы назад – каскад медных прядей ниспадает по спине – и без всякой осторожности открываю дверь, не задумываясь о последствиях.
– Хм, даже в глазок не посмотрела… Кузнечик, стоит быть более осмотрительной, когда собираешься замуж за мафиози.
Какого чёрта?
Глава 13. Мне нужно твое тело
Вика.
– Что ты здесь делаешь? – я пытаюсь захлопнуть дверь перед его носом, но сил в одной его руке больше, чем во всём моём теле.