За человека, который обманывал её, работает на бандитов и не собирается завязывать.
Два месяца назад, когда мы все оказались в одной квартире и наконец-то вскрыли свои тайны, словно грудные клетки скальпелем, я был уверен, что это конец их истории. Вика бы никогда не простила ему ложь во второй раз, она не даёт повторных шансов – знаю по собственному опыту. А он поступил с ней слишком мерзко, даже по моим не самым высокоморальным меркам.
То, что произошло тогда, изменило нас всех. Кузнечик вывалила на нас настоящую бомбу, которая поджарила наши с братом мозги, перевернула ещё раз жизни и заставила посмотреть на всё произошедшее под другим углом. Если бы мы были героями книги, то я бы остановился на этом моменте. Захлопнул бы и спалил роман к чёртовой матери, не дожидаясь развязки. А лучше… вырвал бы страницы до момента, как мы с Викой нашли друг друга. Закончил бы там и ни строчкой позже.
Но это, мать вашу, жизнь. И то, что милая романтичная девчонка, мечтающая о карьере архитектора, в которую я отчаянно влюбился, оказалась нарко-принцессой – правда! Этого невозможно было представить, но сейчас… Наблюдая за тем, как из невинного голубя она превратилась во властного рокового лебедя, я верю.
Все эти навыки, которые ей отчаянно пытались вбить в голову, пока лепили новую королеву империи, не прошли даром. В ней есть всё, чтобы руководить синдикатом: красота, способная отключать мозги мужчинам, умение подавать и продавать себя как оратора, характер, стержень, острый ум… Не хватает только одного – жестокости. Вика ненавидит насилие, и это делает её совсем непохожей на своего отца. Она другая, нежный цветок, выросший среди болота, дикая орхидея, распустившаяся в засушливой почве вопреки всем законам природы.
Вот почему её невозможно забыть – она вобрала в себя два мира, она отражение всего прекрасного и ужасного, что есть в нас с Дэном.
Ну, почему ты выбрала именно его?!
Я пробираюсь сквозь снующий персонал, проскальзываю на виллу и незаметно поднимаюсь на второй этаж. Вика должна быть в одной из спален. Я знаю, что Денис ещё не приехал, поэтому у меня есть, по меньшей мере, час, чтобы отговорить её от ошибки.
Не знаю, почему выбираю именно эту комнату, возможно, это ментальная связь с Кузнечиком, которая никогда не оборвётся. Распахиваю дверь и вижу её.
Девушку в белом.
Она стоит у окна, залитая мягким кипрским светом. Платье обнимает её силуэт как вторая кожа – невесомая ткань струится от талии вниз, словно водопад молочного шёлка, играя с солнечными лучами при малейшем движении. Открытые плечи обрамлены пышными воланами из невесомой воздушной материи. Медные волосы, собранные в низкий пучок и украшены белыми цветами, которые пылают неестественно ярко на фоне её огненных локонов.
Я ощущаю странную смесь восхищения и отчаяния. Её образ врезается в мое сознание острым лезвием, режет по живому и вызывает желание сорвать с нее это платье, вырвать цветы и сжечь всё это на заднем дворе. Я не хочу, чтобы она была так прекрасно, не хочу видеть её невестой другого мужчины.
Вика оборачивается. В изумрудных глазах вспыхивает удивление, смешанное с шоком, а тонкие пальцы инстинктивно сжимают складки платья.
– Стас? Что ты здесь делаешь?
– Пришёл отговорить тебя… – глотку сковывает что-то вязкое, слова даются с трудом.
– О господи! – она проводит ладонью по лбу, на мгновение теряясь, но тут же возвращает мне строгий взгляд. – Уходи немедленно!
– Нет!
– Стас, это не игры, всё решено, хватит что-то пытаться доказать!
– Я ничего не доказываю.
– Уходи!
– Не уйду, пока не скажешь, что не любишь меня.
– Что за детский сад? Люблю – не люблю? Я выхожу замуж за Дениса, точка.
– Что ты задумала?
– Ничего я не задумала. Уходи!
– Ты не могла его так быстро простить. После всего…
– Стас, пожалуйста, – я приближаюсь, игнорируя её попытки меня выгнать.
– Скажи, что всё забыла!
– Не подходи ко мне, – она отступает, выставляя ладонь в защитном жесте.
– Скажи мне, чёрт возьми, что всё, что между нами было, важно только для меня!
– Всё в прошлом! – пытается твёрдо заявить Кузнечик.
Я оттесняю её к стене, лишая возможность убежать.
– Врёшь…
– Стас, хватит, я больше не та девчонка, которую ты встретил в университете. Мы все изменились, прими это, – она говорит уверенно, и я почти верю ей. Вот только пульсирующая вена на шее выдаёт её с головой. Она недоговаривает. Я не верю, что больше ничего для неё не значу.
Не верю!
– Ты его любишь?
– Да, Стас, люблю!
Неубедительно, Кузнечик, совсем неубедительно.
– А меня забыла?
– Хватит, – она раздражённо выдыхает и резко оттесняет меня, порывается пройти мимо.
– Ладно, – яростно хватаю её чуть ниже плеча, – всего одно маленькое уточнение, – шиплю ей в лицо и соединяю наши губы.
Она пытается ударить меня, протестует, мычит в мой рот, но всё это бесполезно, у неё нет возможности оттолкнуть меня, из-за повелительной хватки. Я поднимаю её юбку и бесцеремонно нахожу кромку белья.
Завелась. Чёрт, я знал, что её это возбуждает. Всегда так было! Этот опасный танец на грани запретного, когда разум говорит "нет", а тело умоляет "да".
Вика вырывается, но я сильнее – усаживаю её на гладкую поверхность стола и откидываю юбку, полностью обнажая стройные загорелые ноги.
– Извращенец! – она отрывается от меня, колотит в грудь, а потом…
Замирает.
Секунда на то, чтобы обдумать происходящее. Остановиться. Поступить правильно. Отпустить.
Но это не про нас.
Секунда – и рушатся города.
Секунда – и мира больше не существует.
Секунда – и я снова целую, стягиваю тонкое кружево, расстегиваю ремень брюк, врываюсь в её лоно, которое изнывало по мне. Точно знаю – она скучала по мне, тосковала по моим прикосновениям и способности возносить её к звёздам, доводить до абсолютного блаженства, где нет ничего, кроме ощущений, пронзающих каждую клеточку тела.
Мы сливаемся в едином ритме, как творение мастера, где порок и красота переплетаются в совершенной гармонии. Глубокая тень скрадывает детали, оставляя лишь силуэты, будто все происходящее – картина эпохи возрождения, где тьма и свет, грех и искупление застыли на одном полотне.
Наши дыхания смешиваются, превращаясь в единый неровный поток, горячий и влажный, как воздух после грозы. Гроза. Я помню наш первый раз, тогда шел дождь, а сейчас светит солнце.
Её пальцы впиваются в мои плечи, оставляя полумесяцы от ногтей – метки, которые я буду носить с гордостью. Тело Вики выгибается навстречу, отзываясь на каждое движение, я неистово вбиваюсь в неё, заставляя ощущать меня всеми возможными способами.
– Блядь, как же я… тебя… – задыхаюсь, умираю каждый раз, когда прикасаюсь к ней, схожу с ума от чувств к ней.
Невозможно так сильно любить. Это что-то большее.
Вика не отвечает, единственное чего я удостаиваюсь это тихого стона, который уверен, она пыталась сдержать. Даже подчинившись мне, раздвинув ноги, вцепившись в мою плоть и позволяя мне царапать щетиной ее шею. Она все равно делает вид, что не хочет этого. Стерва. Капли пота скатываются по моей спине, оставляя солёные дорожки. От неё исходит запах дорогих духов, смешанный с ароматом возбуждения – меня кроет как от смертельного наркотика.
Набираю темп, насаживаю её как безвольную на член, не прекращая делать больно. Я знаю, что слишком сильно удерживаю её за затылок, знаю, что оставлю синяки на бедре. Но мы – две прогнившие души, с израненными сердцами и поломанным детством. Нам можно трахаться как ненасытные дикари за несколько часов до свадьбы. Здесь нет морали, нет правил, нет завтрашнего дня – только "сейчас", только этот момент, пульсирующий между нами. Порочно? Да. Грязно? Очень. Но в этой грязи столько искренности, столько обнажённой правды, что она превращается в нечто священное.
С каждым движением мир вокруг теряет чёткость, растворяется в тумане ощущений. Краски становятся ярче, звуки – громче, время – пластичнее. Я чувствую, как её тело напрягается, готовясь обрушить на меня награду за старания.
Мы приближаемся к краю вместе – на одном дыхании, в одном ритме, как будто это было предначертано. И когда волна наслаждения накрывает нас, размывая границы между телами, между "я" и "она", я понимаю – этого невозможно было избежать. Такова наша история, мы все делаем неправильно. Это – мы, в самом честном проявлении, истина, которую не скроешь за белым платьем или целым садом невинных цветов.
Я наполняю её…
Пару секунд незыблемого молчания. Мы, словно статуи, застыли в этом моменте. Я мечтаю продлить его до конца своей жизни, а она, скорее всего, хочет забыть его навсегда.
– Убирайся! – фыркает она, отталкивая меня, как пьяного, и спрыгивает со стола.
– Проклятье, Вика, прости… я не…
– Уйди! – приказывает она, порывисто поправляя прическу и платье.
Кузнечик возвращает упавшие с волос цветы обратно, и меня окатывает осознание: произошедшее ничего не изменило! Да вы, блядь, издеваетесь! После всего этого она всё равно выйдет в эту дверь и пойдёт к алтарю? Выйдет замуж за моего брата?
– Ты же не серьёзно? – я стою и наблюдаю, как она поправляет макияж, словно мазохист. – Ты не можешь так просто выйти замуж за Дэна после того, как мы только что переспали.
– Могу и пойду, – бросает она, не взглянув на меня.
– Что ты задумала? Я тебя не узнаю…
Она отрывается от зеркала и поворачивается ко мне с каменным лицом.
– Ты получил, что хотел. А теперь уходи. Я выйду сегодня замуж. Хочешь ты этого или нет.
– Зачем? Зачем ты это делаешь?
– Стас, то, что сейчас произошло, – момент слабости. Он ничего не значит.
Я знаю, что она врёт. Вот только не могу понять – ради чего. Мотаю головой и пячусь к двери. Покидаю комнату и, словно пьяный, выхожу на террасу, с которой открывается опасно-красивый вид на море и крутой скалистый обрыв.
Нужно выпить. Затушить жгучие угли в груди и заткнуть колотящееся сердце. Это не я получил то, что хотел. Это она. Она меня поимела и выбросила.