Матч-реванш удался, Кузнечик.
***
Пока я напиваюсь у длинного бара, с интересом изучая мраморную столешницу, торжественная церемония неумолимо приближается. Гости уже уселись по обе стороны от ковровой дорожки, по которой должна пройти невеста к алтарю. Всё выглядит как кадр из эпичного сериала на Netflix: безупречно и пугающе неестественно.
Вы можете себе представить эту картину? Главари двух крупнейших синдикатов континента с вооружёнными до зубов людьми мило улыбаются друг другу и попивают шампанское, в то время как их смертоносные армии сканируют каждый миллиметр пространства в поисках малейшей опасности.
Да, на свадьбе присутствует наш с Дэном отчим и отец Кузнечика. Стефан, мать его, Арула стоит справа от арки и искренне радуется союзу своего приближённого со своей единственной дочерью. Меня явно не посвятили в какой-то изощрённый план. Или моя бывшая и брат сошли с ума? Я ведь прямо сейчас смотрю на убийцу нашей с Дэном матери и вместо того чтобы перерезать ему горло – пью за здоровье его дочери.
Может быть, Дэн задумал убить его самолично? Уверен, брат никогда не простит себе или ему случившееся с мамой. Зачем им было устраивать весь этот цирк? Мне отчаянно не хватает какого-то пазла для того, чтобы полностью сложить происходящее. Вика бы не пошла за него замуж после такого откровенного предательства. Она бы не пригласила отца, которого ненавидит и считает убийцей. Дэн не смог бы изображать счастливого жениха, зная, что рядом стоит человек, убивший его мать.
Тем не менее, пока я отчаянно пытаюсь родить своей пьяной головой хоть какую-то правдоподобную теорию, в поле зрения появляется невеста. Вика грациозно проходит по импровизированному коридору, озаряя всех своей неземной красотой. Белоснежное платье обтекает её силуэт, словно волна обнимает прибрежные скалы. Она плавно равняется с Дэном и демонстрирует ему лучезарную улыбку. Нанятый актёр для проведения церемонии предлагает молодожёнам зачитать свои клятвы и передаёт микрофон моему брату.
Он переминается с ноги на ногу, оглядывает гостей и пространство по периметру, задерживает взгляд на мне. Я не могу прочесть то, что вижу в его глазах: это не извинения, не чувство вины и точно не триумфальный взгляд победителя. Это предупреждение. По позвоночнику пробегает ледяная дрожь предчувствия.
Что, мать вашу, здесь происходит?
– Вика… – Дэн откашливается, потрясывая микрофоном в лёгком волнении. – Ты самое прекрасное, что со мной случилось в жизни. Я совершил столько ошибок и безумно рад, что ты нашла в себе силы простить меня и принять мою любовь. Клянусь тебе: что бы ни произошло в следующую секунду – всё, что я говорю тебе сейчас, чистая неподдельная правда: я люблю тебя.
Я безумно люблю тебя с нашей первой встречи, с того самого дня, когда ты потерялась среди корпусов нашего старого университета. Я, как сейчас, помню твоё воздушное платье, огненные локоны и самые красивые в мире глаза, наполненные счастьем и жаждой новых открытий. Я готов положить к твоим ногам весь мир – только дай мне шанс всё исправить. Я люблю тебя, Виола!
Виола?
Почему он назвал её…
Мои ушные перепонки разрывают выстрелы. Пьяный мозг в мгновение трезвеет, переключаясь в режим молниеносного анализа ситуации. Десятки бойцов в чёрной форме с кевларовыми бронежилетами, на которых светятся белые буквы INTERPOL, заполняют необъятное пространство террасы.
– Всем на пол! Лицом вниз! Руки за голову! – раздаются резкие команды на нескольких языках одновременно.
Воздух пронизывают новые выстрелы – короткие, глухие хлопки. Охрана Стефана Арулы падает замертво, их тела безвольно оседают на землю, оставляя кровавые разводы. К отцу Вики подлетают трое оперативников, опрокидывают его на землю и защёлкивают наручники на запястьях. Но несмотря на происходящее его лицо остаётся непроницаемым: ни страха, ни подчинения. Он позволяет скрутить себя, но не теряет достоинства. Кажется, у этого ублюдка ещё есть козыри в рукаве.
Но самое страшное происходит дальше. Двое агентов бьют Дэна по ногам, и он падает на колени. Они заламывают ему руки за спину и надевают наручники. Я срываюсь с места, чтобы успеть оказаться рядом с Викой, но тут что-то тяжёлое врезается в мою спину. Коленом в поясницу меня вдавливают в пол, холодное дуло автомата упирается в затылок.
– Лежать! Не двигаться! – командует низкий голос над ухом.
Щекой прижатый к горячей плитке, я вижу, как Дэна поднимают и ведут к выходу. Вика пытается прорваться к нему, но её удерживают. Платье, ещё минуту назад такое безупречное, теперь смялось и испачкалось. Я вижу слёзы на её лице, слышу её крик, но не могу разобрать слов.
Дэн оборачивается в последний раз. Наши взгляды встречаются через весь зал. В его глазах – смесь извинения и какой-то отчаянной решимости. Он кивает мне, будто передавая безмолвное послание, которое я не могу расшифровать.
Вот и всё. Я не справился. Победил зависимость и восстал из мёртвых, чтобы вытащить брата из дерьма, вернуть любимую женщину и исправить ошибки прошлого. Но на деле я всё провалил. Можете забрать меня обратно – в ад.
Глава 22. Пачка сигарет
Денис.
За пару недель до свадьбы.
Я не имею права жить. Да и смысла не вижу. Мамы не стало из-за меня – как бы ни хотел переложить груз случившегося на отца, понимаю, что ответственность того, что с ней произошло лежит на моих плечах.
Стас предупреждал меня. Мой брат с самого начала знал, что связываться с русскими бандитами – плохая идея. А ведь именно это решение запустило цепочку событий, закрутило меня в водоворот лжи и опасной игры, из которой мне уже не выбраться победителем.
Я всё время думаю о маме. О том, как она смотрела на нас с братом. Её глаза… В них было столько любви, понимания и никогда никакого осуждения, даже когда мы и правда этого заслуживали. Даже в самые страшные моменты она пыталась защитить нас. А я? Я её подвёл. Эта мысль разъедает меня изнутри, как кислота, но я заслужил каждую каплю этой боли.
Вика ушла от меня на следующей день после нашего откровенного разговора на троих, где мы явно играли в игру «чья тайна ударит сильнее». Когда Вика обрушила на нас историю своей семьи, я вовремя прикусил язык и не стал признаваться ещё в одном секрете, который утаивал от неё.
Я до сих пор не имею право раскрывать перед ней все карты, но иначе не могу. Я теряю всех. Даже Стас, воскресший из небытия, хочет держаться от меня подальше. Он считает меня предателем и бандитом. Я лишил нас матери, забрал его девушку и продолжаю работать на наркоторговца. Я не заслуживаю ни его любви, ни прощения. Ничего не заслуживаю.
Но несмотря на это, я стою под окнами квартиры Вики и закидываю её сообщениями. Эгоистично желаю её. Хочу вернуть или хотя бы увидеть в её глазах хоть каплю понимания. Отблеск надежды, что наша история ещё не окончена.
Она соглашается выслушать меня. Разрешает подняться в квартиру. Я набираю полные лёгкие воздуха, выхожу из машины и поднимаюсь к ней.
Дверь открывается, и передо мной предстаёт самая большая мечта – девушка с зелёными глазами. Вика стоит в обычных спортивных штанах и белой футболке. На голове небрежный пучок, волосы выбиваются прядями. Она даже не старается выглядеть эффектно, но ей это и не нужно – она всё равно красива до боли в глазах.
– Проходи, – тихо приглашает, делая шаг в сторону.
Я оглядываюсь вокруг: вещи так и не распакованы. Коробки, чемоданы, пакеты – всё это хаотично разбросано по комнате.
– Ты ещё не распаковала вещи, – говорю скорее себе, чем ей.
– Да, не вижу смысла, – пожимает плечами и уходит вглубь квартиры, откуда доносится её голос: – Будешь что-то пить?
– Что значит "не видишь смысла"? – Сердце сжимается в груди: я чувствую приближение чего-то плохого.
– Я уезжаю, – отвечает она, возвращаясь и протягивая мне стакан воды.
– Куда? – выпаливаю резче, чем имею право.
Она смотрит на меня осуждающе, намекая что перехожу черту.
– Дэн… – склоняет голову набок. Этот жест красноречивее всяких слов передает мне четкий посыл: "Не твоё собачье дело!".
Я больше ничего не могу требовать от неё.
– Извини… Я просто… думал, ты продолжишь работать здесь… тебе же нравилось…
– Зачем ты пришёл? – перебивает она, складывая руки на груди. Гостеприимство заканчивается здесь и сейчас. Она больше не намерена играть в любезность. Её взгляд требует немедленно начать разговор, выложить всё, ради чего я пришёл и свалить к чёртовой матери навсегда из её жизни.
– Объясниться! – заявляю я, не поддаваясь на её упрямую попытку избавиться от меня.
– Мне кажется, мы уже всё выяснили, – Вика прислоняется спиной к стене и тяжело вздыхает. – Я не могу оставаться в одном городе с человеком, который работает на моего отца. Не хочу знать, что ты или мой отец задумали. И знаешь… я даже не хочу знать, всю ли правду ты мне рассказал или то, что ты продолжаешь мне писать и удерживать – это тоже часть какого-то хитроумного плана? Что вам нужно? Вернуть меня домой? К отцу и его извращённому восприятию мира?
– Я не знал, кто ты! Клянусь! – перебиваю её.
– Это ничего не меняет. Ничего. Я хочу быть подальше от всего этого. И надеюсь, ты не станешь меня удерживать.
Её слова холодны и безапелляционны. Они звучат как приговор. Я стою перед ней с пустым стаканом в руках и чувствую себя самым жалким человеком на свете.
– Я понимаю, – киваю, и грудную клетку разрывает на части. Она права – мне нужно исчезнуть из её жизни, отпустить, позволить начать всё заново, найти нормального парня без всего этого багажа, которым мы наградили наши отношения.
– Я понимаю, – снова повторяю и чувствую, как кровь разгоняет пульс в венах. – Понимаю, но не могу позволить тебе уехать, не узнав всей правды.
– Господи, – Вика сжимает веки. – Дэн, я не уверена, что вынесу. Сколько ещё раз вы планируете меня уничтожить? Я не знаю, смогу ли в этот раз собрать себя заново.
– Ты должна знать, что я не такой ублюдок, каким ты меня считаешь. Мне важно, чтобы ты… чёрт, я… клянусь, больше не потревожу. Ты будешь вправе решать, что делать с этой информацией дальше.