Руки дрожали, когда я порывисто схватил один из портретов, скрутил и убрал в пиджак. Нечестно, что у меня не было ни единого её изображения, когда у него их целая папка.
Глупо? Да, кто вы такие, чтобы меня осуждать?
Выйдя к брату в совершенно ином настроении, начинаю разговор, который думал, что больше никогда между нами не состоится.
– Ты искал её? – выстреливаю прежде, чем успеваю подумать.
Дэн зависает с двумя бокалами в руках.
– Кого?
– От тебя много кто сбегал? – фыркаю, потому что не понимаю, зачем строить из себя идиота. Он прекрасно знает, о ком я.
– Нет, – коротко отвечает и, как ни в чём не бывало, продолжает возиться на кухне. Достаёт продукты, разливает нам вино. Движения резкие, словно пытается заглушить неловкость.
– Правда? И даже желания не было?
– Стас, к чему этот разговор?
– К тому, что я хочу найти её!
Брат опускает плечи и закидывает голову к потолку, обдумывая мой выпад. Молчание затягивается, и я слышу, как где-то капает кран. Бесит.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Мне плевать, я должен узнать, как она.
– Она отлично. Уверен, живёт свою лучшую жизнь и радуется, что мы к ней больше не лезем, – сообщает Дэн и принимается кромсать сыр на тонкие ломтики. Нож хлопает по доске раздражающим глухим стуком.
– А если нет? А что если ей нужна помощь или…
– Она разберётся!
– Я не разберусь!
– Чёрт… – Дэн бросает нож, смыкает руки за шеей и начинает расхаживать по кухне.
– Ты не хочешь, чтобы я этого делал, потому что сам мечтаешь найти её. – повышаю голос, не в силах сдержать эмоции.
Пять лет терапии на помойку, стоило только вспомнить Кузнечика.
– Это не так. – защищается Дэн.
– Ну мне-то хоть не ври!
– Стас! – серьёзно обрывает он, встречаясь со мной острым взглядом. – Я не ищу её, потому что отпустил. С трудом, но принял её выбор и стал жить дальше. Я не говорил тебе, но… вроде как у меня кое-кто есть.
А вот это новость.
– Кто-то? В смысле девушка? Из кожи и плоти? Потому что надувная женщина не считается.
– Извращенец, – спокойно комментирует Дэн и, забирая закуски и бокалы, идёт накрывать на стол. – Я просто не хочу больше причинять ей боль. Вика заслуживает настоящего женского счастья. Будь осторожен.
Он и правда отпустил. Дэн, мой брат, живёт дальше, заводит отношения и не зашёлся от ревности на мой порыв найти его бывшую невесту. Между нами больше не стоит вражды из-за девушки. Это должно радовать, но почему-то становится ещё тошнее.
– Я тоже не хочу сделать ей больно. И если она счастлива и ей не нужна никакая помощь, я исчезну.
– Уверен, что сможешь? – Дэн усмехается. – Не верю, что она за эти три года изменилась. Наверняка стала ещё прекраснее.
Слова впиваются в грудь, как занозы.
– Не уверен. Но я не буду тем ублюдком, который разрушит её отношения ради собственных желаний.
Дэн печально кивает.
– Если каким-то невероятным образом она тебя простит и подпустит к своему сердцу, я не буду против, – прямо сообщает он. – Я вышел из гонки три года назад и понял, что Вика во всём была права, по крайней мере, насчёт нас. Но, может быть, она ошиблась насчёт вашей пары.
Он пожимает плечами, а я не знаю, куда себя деть. С одной стороны, меня разрывает желание побыстрее отыскать её, а с другой – до ужаса боюсь узнать, что она завела отношения, вышла замуж, счастлива.
Это эгоистично и отвратительно, но ничего не могу с собой поделать.
Ничего.
Глава 31. Не семья
Стас.
Я не нашёл её. Три года мучился оттого, что дал слово не тревожить, а когда решился его нарушить, потратил ещё три года на поиски. Она сменила имя, фамилию и, кажется, внешность.
Вика изменилась, но, как и предвидел Дэн, в лучшую сторону. Её волосы стали ещё длиннее – из-за жары она часто собирает их в высокий, слегка растрёпанный пучок и подвязывает шёлковым платком с узлом на макушке. Когда я впервые увидел её, то сразу не узнал. Был уверен, что эта загорелая стройная женщина в книжном магазине в забытом богом городке Португалии – местная красавица. Солнце покрыло её кожу золотистым загаром, а в движениях появилась какая-то особенная лёгкость, словно она научилась дышать по-новому.
– Ты следил за мной? – задаёт вопрос Кузнечик, когда мы подходим к дому. В её голосе звучит усталость, смешанная с тревогой.
– Нет, – коротко отвечаю я.
– Ты не вчера приехал. Твой загар и внешний вид говорят о том, что ты здесь минимум неделю, – констатирует она с горечью.
– Мне нужно было время подготовиться, – признаюсь.
– К чему? К разрушению моей жизни?
– Я не собираюсь ничего разрушать, Вика. Послушай, я всего лишь хочу быть в жизни сына. Ты не можешь мне этого запретить.
Она цокает языком и открывает дверь. На улице уже стемнело, но в доме горит тёплый жёлтый свет, мгновенно окутывая меня уютом.
– Mãe, olha o que fiz pela Fénix![3]– мальчик с энергией маленького урагана и глазами моей матери влетает в гостиную с каким-то пластиковым свёртком в руках.
И я сразу узнаю в нём Лукаса. Его образ врезался в мою память острым клинком ещё тогда, когда я впервые увидел его возле того самого книжного магазина. В моей крови ещё не улёгся адреналин после осознания, что я наконец-то смотрю на Кузнечика, как тут к ней подбегает загорелый мальчишка и называет её мамой.
Мамой.
Меня как током прошибло. Первая мысль – она замужем и у неё есть сын. Вторая – мальчику лет пять-шесть. Третья – он может быть моим.
После я перестал пялиться и скрылся как можно скорее, пока она меня не заметила. Я не попадался ей на глаза, пока не убедился, что она одинока и Лукас – мой сын.
Тот срыв на свадьбе не был ошибкой. Мы с ней никогда не были ошибкой, раз на свет появился этот невероятный парнишка. Он умеет чинить качели, помогает маме в саду и так быстро бегает, что даже бедная собака за ним еле успевает. Его смех разносится по двору, как колокольчики на ветру, а когда он сосредоточенно что-то мастерит, кончик языка высовывается изо рта – точь-в-точь как у меня в детстве.
Хорошо, возможно, я немного следил за ними, но это было всего пару дней, пока я собирал информацию и убеждался в том, что Вика скрыла от меня рождение нашего ребёнка.
– Малыш, подожди, я не одна. – отвечает она ему на русском – Мне… мне нужно тебя кое с кем познакомить, – у Вики останавливается дыхание, и она в страхе переводит взгляд на меня.
– Я друг твоей мамы, меня зовут Стас, – решаю облегчить ей задачу и не сваливать на ребёнка шокирующую информацию на ночь глядя.
– А я Лукас, – он мило улыбается и протягивает мне руку для рукопожатия.
– Очень приятно, Лукас, – оцениваю его работу в руке. Это явно ошейник, который будет мешать Фениксу подбирать всякий мусор во время прогулки. – Думаю, нужно придумать застёжку для твоего ошейника, чтобы Фениксу было комфортно. Что думаешь? – предлагаю я, опускаясь на корточки до его уровня.
Малыш серьёзно кивает, разглядывая свою поделку критическим взглядом маленького изобретателя. В этот момент я понимаю – что бы ни случилось дальше, я больше не смогу уйти из его жизни.
– Да, точно! Но я не знаю, как это сделать, – откликается Лукас с энтузиазмом.
– Я помогу, ты как на это смотришь? – предлагаю я, чувствуя, как что-то тёплое разливается в груди от его доверчивого взгляда.
– Кхм… – Вика вмешивается в разговор, и в её голосе слышится лёгкая натянутость. – Милый, уже достаточно поздно, думаю, мы подумаем, что сделать с этим ошейником завтра, ладно?
– Ну ма-а-м… – протягивает мальчишка с детским недовольством.
– Лукас, мама права, да и всё равно нужно купить саму застёжку и красивый ремешок для Феникса. Я завтра приду утром, и мы всё сделаем, как тебе идея? – предлагаю я, поддерживая Вику и замечая, как она удивлённо на меня смотрит.
– Да! – он приободряется и даёт мне пять, когда я выставляю ладонь для этого жеста. Его энергия заразительна, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь совершенно искренне. – Феникс, пойдём лапы мыть! – он весело подхватывает собаку и убегает с ней в ванную.
Я встаю с колен и смотрю на Вику, ожидая от неё очередной порции гнева и фырканья. В доме повисает тишина, прерываемая лишь звуками плещущейся воды и весёлым лаем из ванной.
– Чай будешь? – удивляет внезапным гостеприимством Вика, хотя в её голосе всё ещё слышится напряжение.
– Планируешь отравить меня? – вырывается у меня с идиотской улыбкой, которую я не могу сдержать.
– Не хочешь – не пей, – отмахивается и проходит на кухню. – Я учу Лукаса быть гостеприимным, и будет странно, если я провела в дом «друга» и даже не предложила ему чай. Плохой пример.
– Что ж, воспользуюсь данной ситуацией и максимально наслажусь твоим «бесконечно щедрым гостеприимством», – отвечаю я, следуя за ней.
– Сарказм – не твоё, – огрызается Вика и выставляет на стол тарелки с закусками, фруктами и хлебом. Её движения резкие, нервные – она явно пытается занять руки, чтобы не показать своего волнения.
– Он пойдёт в местную школу? – спрашиваю я осторожно, пытаясь выяснить дальнейшие планы Вики.
– Не думала пока об этом, – вздыхает и подходит ко мне с чайником. – У него разговорный португальский, но не знаю, насколько ему будет комфортно в местной школе.
– Может быть, рассмотреть Лиссабон? Там можно найти русскую школу или школу с русским классом, – предлагаю я, стараясь говорить, как можно более нейтрально.
Вика молчит, перебирает кухонное полотенце в руках, будто это сейчас одно из самых увлекательных занятий в мире. По её лицу я вижу – она обдумывает каждое моё слово, ищет подвох.
– Вика… – зову её осторожно, понимая, что настроение изменилось и наша формальная беседа сейчас снова перейдёт в выяснение отношений.
– Стас, с чего ты взял, что Лукас… – она заглядывает вглубь дома, проверяя, нет ли поблизости сына. Убедившись, что мы одни на кухне, заканчивает тише: – …что он твой сын?