― Хочешь, гавайскую закажу? ― он смотрит на меня с такой заботой, что я тут же расплываюсь лужицей по роскошному дивану.
― Хочу, чтобы ты меня поцеловал, ― передразниваю я и тут же оказываюсь на его коленях.
― Думал, уже не попросишь. ― он обрушивается на мои губы, всё ближе прижимая к своему телу.
Я обхватываю его лицо ладонями и отдаюсь моменту, чувствуя себя спокойной и защищённой. Впервые в объятьях Стаса я ощущается не только опасная страсть, но и домашняя теплота.
Мой парень сдержал своё слово: целомудренно посмотрев пару серий, мы заснули. Футболка и трусики остались на мне нетронутыми. Я влюбилась во властного и вспыльчивого парня, но смерть близкого человека меняла его, и эта новая версия Стаса Куртова меня пугала и радовала одновременно. Как долго продлится это затишье, какой он настоящий? Тот, который может трахнуть меня прямо в туалете университета, или тот, кто мирно сопит рядом, не попытавшись за всю ночь ни разу запустить руку между моих ног?
Глава 15Люблю и мучаюсь
Вика
Настоящее
Всё наладилось, насколько это было возможно. Промежуточные зачеты и проекты успешно сдавались, Стас был спокоен и не проявлял никаких признаков агрессии. Сегодня я приехала к нему домой, чтобы устроить романтический ужин: решила, что стоит перестать копаться в себе и больше не искать признаки тирана в своём парне. Он изменился. Я чувствовала это и не хотела верить в другое.
Это должен был быть сюрприз. У Стаса в это время пары, и он меня убеждал, что ходит на них, однако он или врал, или не пошёл именно сегодня. Я открыла дверь своим ключом и услышала крик в его комнате. Бросив продукты на пол, помчалась на грохот. Телевизор разбит, на полу валяется приставка PlayStation, которую припечатали чем-то тяжёлым или со всей дури топтали ногами.
― Ты… Что произошло? ― в оцепенении спрашиваю я.
Стас поднимает свои шоколадные глаза. Испуг! Он не ожидал меня увидеть и понимает, как выглядит в моих глазах. Парень медленно поднимает руки, как бы сообщая, что не сделает мне ничего плохого, а я каменею. Именно такого Стаса я и боюсь, именно этой вспыльчивости я и жду, каждый раз, когда его эмоции выходят из-под контроля. Почему его глаза мне кажутся больше, чем обычно? У него всегда были такие зрачки или он что-то принял?
― Вика? Ты что… ты… ― он пытается подобрать слова, но я не слышу в них злости, скорее, растерянность.
― Решила сделать тебе сюрприз, ― обречённо признаюсь я, опуская взгляд на расплющенную приставку.
― Ясно, прости… ― он ничего не делает, ждёт моей реакции.
― Почему на тебе майка Дениса? ― изумленно спрашиваю я, замечая надпись: «Отдел творческого потанцевало».
Эмма подарила эту майку Денису на день рождения, и мы вместе придумывали надпись. Эмма танцует, он рисует, и нам показалось, что это достаточно креативно и мило.
― А? ― Стас опускает глаза на грудь. ― Да, она… просто захотелось почувствовать его, ― отвечает он смущённо. ― Это по-бабски, да? Надеть вещь брата, чтобы чувствовать его идиотский запах и не так скучать?
― Малыш… ― я бросаюсь к нему на шею. ― Это нормально, нормально быть слабым, скучать, плакать, ты не обязан… Слышишь, не обязан быть всегда пуленепробиваемым парнем в кожаной куртке, я люблю тебя не за это.
Люблю. Кажется, я впервые произнесла это вслух.
― Любишь… ― он задумчиво рассматривает меня, будто сожалеет о моих словах или хочет их как-то опровергнуть. ― Любишь… меня?
― Да, это же очевидно, разве нет?
― Ты так смотрела на меня пару секунд назад. ― он сглатывает, видимо, думает, что я после увиденного убегу и больше никогда его к себе не подпущу. Честно скажу, первые мысли были именно такими.
― Зачем ты разбил приставку? ― проговариваю я ему в грудь.
― Мне не с кем в неё больше играть, ― отвечает он, крепче прижимая меня к себе.
― Неправда, ты не один. ― я машу головой, всё ещё утыкаясь в его горячее тело, успокаивая бешеное сердце. ― Я не оставлю тебя.
Мои щёки уже стали мокрыми. Я плачу, скорблю каждой клеточкой своего тела, хочу забрать его боль, хочу избавиться от своей. Каково ему? Он потерял последнего родного человека, а я всё это время проверяю его на прочность. Да, разбил дорогую вещь; да, вспылил, а кто бы не вспылил? Он каждый день приходит в квартиру, где жил его брат, каждый день просыпается с мыслью, что увидит его на кухне, услышит его голос, сможет попросить о помощи. У него больше никого не осталось.
Какое-то время мы просто держим друг друга в объятиях, пытаясь успокоить биение сердца, но тут я чувствую, как его губы начинают лихорадочно покрывать мою шею и щёки поцелуями. Он прикусывает моё ушко и вдруг, схватив за бёдра, подкидывает меня, чтобы я обхватила его тело ногами. В один шаг он грубо припечатывает меня к стене и врывается в рот языком. Как же он целует… Задыхается, терзает, сжимает мою талию и трётся внушительной эрекцией. Стас кусает, облизывает мои губы, углубляет поцелуй и резко хватает меня за подбородок…
Быстрой вспышкой в голове проносится воспоминание, как он однажды уже сделал так, но не во время страстного поцелуя, а из-за нашей ссоры, когда вышел из себя и что-то доказывал мне. Не успев как следует обдумать ситуацию, я, как ошпаренная, вырываюсь из его хватки и рефлекторно заряжаю по его руке, чтобы он выпустил моё лицо.
― Вика? Чёрт! ― Стас испуганно отстраняется и ставит меня на ноги. — Прости! Я сделал тебе больно? ― Он смотрит на меня глазами, полными шока и растерянности. ― Извини, я… Господи! Это было слишком грубо. Не знаю, что на меня нашло!
Стас, с глазами полными раскаяния, делает шаг назад и быстро выходит из комнаты. Почему я в этот момент чувствую себя виноватой? Он ведь просто проявлял страсть! Или нет? Как же я запуталась!
После этого инцидента мы молча поели, и Стас предложил отвезти меня в общежитие. Хоть раньше я и планировала остаться, теперь было не то настроение. Чтобы выиграть немного времени и побыть одной, я спускаюсь на парковку раньше него.
«Нужно помириться». — эта мысль выжигает дыру в моём сердце. Он боится со мной заговорить, после того что случилось в его комнате, а я не подаю виду, что тоже считаю себя не совсем правой. Мне же всегда нравилась его грубость, особенно в сексе, так почему…
«Почему я промолчала? Почему не сказала, что сглупила и отреагировала неправильно? Или я уже веду себя как жертва? Оправдываю агрессора?».
Погружённая в свои мысли, я гуляю по парковке и замечаю машину, накрытую тентом. Не знаю, почему она меня заинтересовала. Возможно, внимание привлёк ярко-желтый цвет, который виднеется из-под ткани. Я невольно вспоминаю Дениса: у него был точно такой же автомобиль, яркий внедорожник Jeep Wrangler. Был. Сейчас он в ремонте или вообще на утилизации. Мой телефон вибрирует, и на экране появляется фотография моего парня. Пора идти.
― Ты же пойдёшь со мной на благотворительный вечер к отчиму?
Наша игра в молчанку продолжается всё время, пока мы едем от его квартиры до общежития. Только припарковавшись и заглушив мотор, он осмеливается нарушить гнетущую тишину.
― Я же обещала.
― Вика, ты не обязана. ― вздыхает Стас и откидывает голову на подголовник водительского кресла. ― У меня чувство, что я тебя удерживаю.
― Что ты имеешь в виду? ― я смотрю на его красивое лицо и отмечаю, что он очень изменился за последнее время не только в поведении, но и внешне: черты лица будто стали мягче.
― Ты со мной из-за брата? Если так, то не нужно, я справлюсь. Да, я говорю, что не могу без тебя, но не стоит быть со мной из жалости. Живи дальше, не хочу тянуть тебя в своё дерьмо.
― Ты что? Бросаешь меня? ― ком подступает к горлу.
Только я избавилась от мысли, что нужно с ним расстаться, и тут он решил, что мы не должны быть вместе.
Край его губ дёргается, сдерживая грустную улыбку.
― Я бы не смог тебя бросить, даже если бы захотел… Вика, я люблю тебя. Люблю с первой встречи и мучаюсь.
― Но… мы же… мы же вместе… ― я не понимаю, почему о любви ко мне он всегда говорит, как о каком-то проклятии. Я ведь всё это время оставалась его девушкой, несмотря на душераздирающие сомнения внутри.
― Да, вместе… ― отвечает он задумчиво, с невероятной тоской, будто это совсем не то, чего бы он хотел.
― Я тебя не понимаю, ― выдыхаю я и тоже откидываюсь на сидение.
― Давай сходим на благотворительный вечер, выпьем, потанцуем, и ты решишь, хочешь ли быть со мной?
― Я… ― хочу сказать, что мне не нужно ничего решать, но вовремя себя одёргиваю: он чувствует моё состояние и даёт право выбора, это благородно.
― Давай… ― тихо произношу и тянусь к нему за поцелуем.
Это спокойный, нежный поцелуй-благодарность. Он ничего не обещает, а говорит «спасибо». Стас смотрит с прищуром, но ничего не комментирует, ждёт, пока я выйду из машины и скроюсь в подъезде общежития.
Глава 16Роял-флеш
Стас
Полгода назад
Весь день я просидел за ноутом, высчитывая наилучшие комбинации по инвестициям. Можете назвать меня везучим ублюдком, но это у меня получалось чертовски хорошо. С цифрами я всегда был на «ты», ещё в школе не понимал одноклассников, которые ныли, что не понимают математику. Для меня это был лучший предмет на свете: всё понятно, логично, подчиняется конкретным законам, в отличие от русского языка, где в правилах больше исключений. Или, взять к примеру, литературу, где Раскольников не просто убийца, а очень глубокая страдающая личность, вместе с которой должны страдать и все школьники. Я понял, как можно зарабатывать на своих мозгах ещё подростком, но тогда я только познавал этот «купи и слей подороже» мир и не зарабатывал тех денег, которые могли бы спасти нас с братом от агрессии отца. Проводя всё свободное время за учебниками и видео-уроками, я не заметил, как близкие мне люди теряли контроль над своей жизнью, как чёрная дыра засасывала их в свою пучину, обещая лучшую жизнь.