Но что произошло сейчас? Что случилось с той частью меня, отвечающей за самореализацию? Кажется, я её потеряла. Права была Инга Леонтьевна: я погрязла в амурных делах и совсем забыла, зачем я здесь и для чего.
Я ловко маневрирую между мольбертами, гипсовыми фигурами и рамами, выставленными в коридоре и вечно создающими препятствия для передвижения. Выхожу на крытую террасу и вдыхаю морозный воздух. Здание архитекторов и дизайнеров не блещет новизной, поэтому здесь вовсю свищет ветер сквозь гниющие деревянные рамы, хлипко удерживающие огромные, в пол, окна. В углу замечаю наполовину прикрытую тяжёлой тканью статую Давида с отломанной рукой и утерянным интимным органом. Наверняка её вынесли сюда, чтобы не мозолил глаза остроумным первокурсникам, пока не найдут все его конечности и снова не приклеят на место.
― Привет, парень, что, снова покалечили эти невоспитанные дети двадцать первого века? ― я присаживаюсь на табурет рядом с Давидом и стягиваю с него пыльную ткань, чтобы укрыться ею как пледом. ― Понимаю, в твоё время такого себе не позволяли. Ты, кстати, не против, что я здесь присела? Просто не знаю, куда ещё пойти и с кем поделиться. Раньше была Эмма, а сейчас я осталась совсем одна. Что говоришь? Почему не позвонить отцу? Нет, это плохая идея: стоит мне показать ему, что я не справилась, он тут же вернёт меня обратно и посадит в золотую клетку. Он только этого и ждёт ― звонка от своей маленькой Вики в слезах и просьбой спасти её от жестокого внешнего мира.
Я сильнее закутываюсь в тяжёлое полотно и прислоняю голову к бедру Давида.
― Остаётся только Стас… ― мой взгляд невольно встречается с остатками обломанного достоинства статуи. ― Ой, прости! Тебе, наверно, некомфортно, что я пялюсь?
Запрокидываю голову и смотрю на Давида снизу-вверх.
― Не переживай, скоро кто-то из строительного отделения тебя починит за зачёт, и ты снова станешь главным секс-символом нашего университета, обещаю.
Я хихикаю и резко подскакиваю с места, войдя в раж в своём монологе с куском гипса.
― А вообще, знаешь, ты и без кленового листика мужик! Вон, слушаешь меня внимательно, не перебиваешь. Не то, что эти… Вот что у него в голове? Только я во всём разобралась, поверила, что он изменился, так берёт и предлагает расстаться. То я шагу не могу ступить без его разрешения, то «на тебе, Вика, моё сердце и делай с ним что хочешь!». Рыцарь хренов!
Я снова плюхаюсь на табурет и задеваю свою сумку, из которой вываливаются мои конспекты.
― Ёперные арки! ― ругаюсь я и принимаюсь собирать раскиданные тетради.
Запихиваю потрёпанные конспекты в сумку и замечаю незнакомый мне конверт.
«На случай, если Леонтьевна „положит“ на тебя глаз»,― читаю я на конверте и сразу узнаю почерк Дениса. Откуда это? Просматриваю глазами свои конспекты и вспоминаю, что в одну из наших последний встреч, он как раз помогал мне с проектом библиотеки, дизайн которой мне нужно подготовить сейчас. Он знал, что меня ждёт, и решил оставить послание с помощью на будущее.
― Так на него похоже, ― с грустной улыбкой шепчу я.
Именно Денис посоветовал выбрать библиотеку. Студенты редко выбирают её у Леонтьевны из-за нестандартной геометрии, однако именно за неё преподаватель накидывает пару баллов.
Я раскрываю конверт и читаю наставления Дена: он нарисовал схему интерьера с указанием, что и где должно располагаться, дальше перечислил элементы, которые проверяет Леонтьевна, стиль, который она особо жалует, и фишки, за которые она ставит высокие баллы.
«У меня в мастерской есть проект со схожей геометрией. Я его так и не доделал для одного клиента. Можешь взять его за основу, приходи в любое время. Если меня не будет, то найди тубус надписью:» ТДО-Строй' и используй для своей работы.
Вика, ты невероятно талантлива, у тебя один из самых незаурядных умов, который я когда-либо встречал, но иногда нужно прогнуться под этот изменчивый мир, чтобы потом он прогнулся под нас.
Я в тебя верю, ты большая молодец.
Твой друг Денис К.'
Кто-то скажет, что это всего лишь схема, но для меня это как спасительная шпаргалка на экзамене. При взгляде на его рисунок в моей голове сразу всё встает на свои места, осталось только найти тихое место и реализовать всё на бумаге, а после собрать в цифровом формате.
Это так странно: он будто знал, что не сможет мне помочь, и позаботился обо всём заранее. Глаза снова на мокром месте, на спасительное послание падает солёная капля, и я спешу поскорее убрать его, пока не затопила всё своей сентиментальностью.
Почему Бог забирает лучших из нас? Денис не должен был погибнуть, только не он.
Я снова поворачиваю голову на Давида, который, кажется, сверлит меня строгим взглядом, взывая к моей совести. Если не Денис, то кто? Стас? Худший брат, возможно, наркоман, игрок, абьюзер и парень, которому я отдала своё сердце. Кто должен был умереть?
Я убегаю подальше от устрашающей статуи, которая будто задавала все эти вопросы, заставляя меня принять чью-то сторону. Но я не хочу выбирать.
Мне просто очень жаль, что Денис оказался в той проклятой машине.
Глава 20Гроза и кровь
Полгода назад
Воздух насыщен электричеством. Гроза беспощадно разрезала небо, и первые крупные капли дождя тут же превращались в сплошной поток водной глади, заливающей окна. Я стояла в холле университета и просчитывала различные варианты, как добежать до общежития, но при этом не получить удар молнии и не простыть к утру.
В холле пусто, но, будь здесь хоть толпа студентов, я бы всё равно почувствовала его. Он всегда ходит так, будто земля под ногами твёрдо принадлежит именно ему, и моё бедное сердце судорожно сжимается, признавая его присутствие до того, как я успеваю поднять глаза. Поворачиваю голову ― он застыл в паре шагов от меня. Сегодня Стас выглядит по-другому: в его взгляде нет прежней уверенности, неоспоримого напора, но всё равно есть нечто затягивающее, гипнотическое. Небеса, зачем я только повернулась? Именно в этот момент я поняла, что силы воли отвести взгляд, включить незаинтересованную особу, отшить и уйти у меня не получится. Я официально проиграла эту битву.
― Тоже не знаешь, как выбраться? ― с лёгкой улыбкой я кивнула на окно, пытаясь разрядить обстановку, заискрившуюся электричеством в ту же секунду, как он появился в поле моего зрения.
Стас растерянно смотрит в окно, затем снова на меня. Замечаю, как сильно сжаты его пальцы в кулаках ― до побелевших костяшек. Что он задумал?
― Нет места, где бы я хотел оказаться сейчас больше, чем здесь…
― Да? Не думала, что ты такой фанат университетских коридоров. ― я всё ещё притворялась, будто не вижу, как его разрывает. Боже мой, сделай уже что-то! Я не выдержу этого взгляда, который меня уже раздел и трахнул прямо у этого окна.
Будто услышав мои мысли, Стас моментально стирает метры между нами. Его руки окались на моих скулах, притягивая к его исполненному решимости лицу. Целует резко и требовательно, словно предъявляя право на то, что ему не принадлежит! Он говорит со мной на языке страсти с таким желанием, которое просто невозможно игнорировать. Раз… два… три…
― Ты права! ― задыхаясь, произнес он мне в губы, пока я пыталась собрать по кусочкам свою гордость и самообладание. ― Я так себе кандидат для серьёзных отношений, но что, бл*ть, прикажешь делать с этим гребаным желанием целовать тебя каждую минуту своей жизни? Я хочу тебя и не… ― его голос срывается. Он сглатывает, сжимает веки и приваливается своим лбом к моему. ― Не членом, понимаешь, головой хочу.
Стас выпустил меня из рук, сделал шаг назад и, разведя руками, перешёл на повышенный тон, демонстрируя свою душу, обнажаясь перед всем миром.
― Не знаю, сердцем, если тебе так важны чувства! Поэтому давай отбросим всех, кто был до тебя, до нас и… и просто дай мне шанс. ― он снова приблизился и припечатал меня к окну. ― Дай мне чёртов шанс стать тем парнем, которого ты хочешь!
― Есть такое ощущение, что ты не спрашиваешь, а приказываешь, ― нежно улыбнулась я. Его уязвимость не могла не растопить моё сердце, хотя кого я обманываю: там и растапливать уже было нечего.
― Не то чтобы я мог тебя заставить, но я на грани… ― его трясло, глаза метали молнии, дыхание участилось, а сердце колотилось так, словно собиралось разбиться о его грудную клетку, если его немедленно не выпустят на волю.
― Давай попробуем, ― ответила я, понимая, что больше не могу ему сопротивляться.
Поцелуи накрывали нас так же быстро и беспорядочно, как и капли дождя. Мы вваливаемся в его квартиру, не отрывая губ друг от друга. Безумные, влюблённые или только я, без памяти влюблённая идиотка, готовая на всё? Он впился своими горячими губами в мои, одновременно стягивая мокрую куртку, в то время как я освобождалась от своей насквозь промокшей джинсовки.
Мы прижимаемся к двери своими телами, не в силах оторваться друг от друга даже на секунду, чтобы её закрыть. Я чувствую его руки везде. Они ищут пристанища, впиваются в мою кожу, собирая мокрую ткань платья, которое, кажется, не доживёт до утра. Каждое его прикосновение ― часть бури, что бушует снаружи и внутри нас.
― Не верю происходящему, ― шептал Стас, и его голос превращался в ещё одно прикосновение, вызывающее мурашки на моей коже.
Я не могла ответить, потому что мои губы тут же попали в сладкий плен. Они слишком заняты изучением его плоти, чтобы иметь возможность вымолвить хоть какой-то членораздельный звук. Его руки жадно мнут моё тело, оставляя на нём всё меньше и меньше одежды. Стас подхватывает меня под бёдра, и мы вместе влетаем в стену и сносим какую-то абстрактную картину. Слава Богу, она в раме без стекла.
― Надеюсь, это не что-то антикварное, ― проговорила я, урывая кусочек кислорода между нетерпеливыми поцелуями Стаса.
― Это Дэн рисовал, думаю, он нас простит. ― Стас сорвал моё платье, оголяя соски, всё ещё удерживая меня на себе и прижимая к стене.