Ну, моего мнения тут никто не спрашивает, да и не специалист я в подобных вопросах. Поэтому неопределённо плечами пожал, вроде бы как согласился со словами генерала…
— Вы уж не обессудьте, что в такой день вас пришлось на службу выдернуть, работа у нас с вами такая, — продолжил между тем Джунковский. — Но всё равно долгонько же вы добирались… Как его высокопревосходительство господин инспектор поживает?
Доложили уже! И когда только успели? И здесь никуда не скрыться от всевидящего ока спецслужб… Если, конечно, ты их хоть как-то интересуешь…
Но и на этот вопрос предпочёл ничего не отвечать. Потому как ответа он и не предполагает. Просто Владимир Фёдорович свою осведомлённость решил лишний раз продемонстрировать. Впрочем…
— Кстати, а где ваши люди? Что-то я никакой охраны от самого дома не наблюдал?
— Сергей Викторович, если вы их не видели, то это не значит, что их нет! — припечатал Джунковский (а фраза-то какая знакомая! Воистину, есть кое-что на этом свете, что века переживёт…). — А сейчас расскажите мне вкратце свои основные выводы по вылету.
— Владимир Фёдорович, ну какие могут быть выводы? Если мы там выступали в роли простых извозчиков?
— Извозчиков, говорите? Да ещё и простых? Хотел бы я, чтобы у меня подобные извозчики в подчинении находились! — хмыкнул и пошутил Джунковский. И мгновенно из добродушного старого знакомого превратился в строгого главу Отдельного жандармского корпуса. — Не прибедняйтесь! Я вас, полковник, не первый день знаю. Так что прекратите ваньку валять и рассказывайте!
— Господин…
— Что? — не понял моего уточнения хозяин кабинета.
— Я говорю, потрудитесь обращаться ко мне «господин полковник», — и пока Джунковский приходил в себя от этакой моей вольности и наглости, продолжил: — Владимир Фёдорович, ну вы же действительно меня давно знаете. Неужели и впрямь думали меня подобной ерундой с панталыку сбить? Не получится! Ничего я вам не расскажу. Подписка не даст!
— Да знаю я! — отмахнулся Джунковский. — А вдруг получилось бы? И опять же я не прошу у вас все подробности рассказывать? Мне выводы ваши нужны. Вы-во-ды! Общие! И только. Кстати, присаживайтесь…
И сам вернулся в своё законное начальническое кресло. Помолчал несколько долгих секунд, пристально взглянул мне в лицо и ещё раз махнул рукой. Несколько неожиданный жест со стороны генерала.
— Я вчера распорядился с утра за вами автомобиль отправить. Так он сегодня сломался! Видите ли, сломался! А заменить его другим никто не догадался! Представляете, с кем приходится работать? А теперь у нас времени на предварительный разговор не хватает! Потому как нам с вами назначено на четырнадцать часов! Великий князь самолично распорядился… — И взгляд генерала упёрся в огромные напольные часы, как раз в этот момент начавшие отбивать полдень под донёсшийся с улицы глухой пушечный выстрел. — Знаю я про эти расписки. Как не вовремя Батюшин с ними подсуетился… И я не требую рассказывать все подробности вашего задания. Но выводы-то свои можете в двух словах обрисовать?
А, действительно, что я тут выпендриваюсь? Секреты ведь с меня не требуют выдавать? Да и какие там могут быть секреты? Для того же Джунковского, например? Никакие. Это всё ведомственные трения и подковёрные игры. Хотя подпись-то я ставил… Но ведь и рассказывать ничего из произошедшего действительно не собираюсь. А выводы… Выводы можно и озвучить.
— Полагаете, мы лишь отодвинули сроки? — задумался Владимир Фёдорович после моих слов. — Подробнее можно?
— Нет. Не смогу объяснить. Это где-то на подсознательном уровне произошло. Вижу и понимаю, а вот словами объяснить… Увы.
— Да-а. Одного у вас не отнять, Сергей Викторович, умеете вы удивить… — задумался в свою очередь генерал. — Ладно, придётся рассказать о ваших подсознательных выводах. Пусть думают да Батюшина теребят…
— Владимир Фёдорович, а не расскажете, как всё прошло-то? — воспользовался я короткой паузой. А что? Время-то ещё есть. До дворца добираться недолго. Даже пешком можно за пятнадцать минут свободно дойти. Ну не за пятнадцать, но за полчаса-то точно…
— Что прошло? — вынырнул из своих дум Джунковский.
— Подписание договора о перемирии…
— Да как прошло… Обычно прошло. Встретились на станции. Кайзер с представителями в царский вагон перешёл. Там и подписали всё.
— И никто не помешал?
— А кто помешает-то? Если все вокруг думали, что государь у вас на борту находится?
— А дальше-то что?
— Дальше… — задумался генерал. — О том не меня спрашивать нужно. Мы с вами сошки маленькие, нашего мнения никто и не спросит. Могу предположить, что с турками мы воевать продолжим. Вряд ли они успокоятся и просто так смирятся с потерей Босфора…
— А Австро-Венгрия?
— Без поддержки Германии они сами по себе ничего не значат. Там, — Джунковский кивнул головой на окно, в сторону Зимнего, — ходят упорные слухи, что скоро и с ними перемирие подпишем.
— Осталось разобраться с союзниками…
— А вот здесь точно пусть без нас разбираются. Хотя вы-то своё отдельное мнение по этому вопросу можете… Да что там можете, просто обязаны высказать!
— Хорошо, выскажу. Если возможность такая будет.
— Непременно будет. Кстати, нам пора выдвигаться! И не знаю, о чём вы там с отцом и дочерью Остроумовыми договаривались, — ехидно прищурился Владимир Фёдорович. — Только после встречи с великим князем нам с вами придётся в Царское Село ехать! Таково личное распоряжение её императорского величества, Марии Фёдоровны… Желаете оспорить?
Последние слова Джунковский добавил, когда увидел мою реакцию на свою предыдущую фразу. А как мне ещё реагировать, если я Сергею Васильевичу слово давал? Так что ничего я не ответил генералу, промолчал. А настроение, и до этого пребывавшее где-то там, внизу, у плинтуса, в этот момент рухнуло вообще куда-то ещё ниже. На уровень городских подземных коммуникаций, так полагаю… Говорю же, и погода дрянная, и собаки с лошадьми повсюду гадят, и барышни глаз не радуют, и небо… А вот насчёт неба не надо! Небо— оно всегда отдельно и всегда небо!
К Остроумовым я всё-таки поехал. Со всеми этими встречами немного к назначенному времени припоздал, но посчитал возможным не откладывать визит и воспользовался приглашением. Да и заинтриговал меня Сергей Васильевич сильно.
Его высокопревосходительство Владимир Фёдорович смилостивился над моим измученным сегодняшними встречами и разговорами организмом и доставил мою бренную тушку прямо к парадному подъезду дома Остроумовых. Деваться-то мне было некуда, пришлось посвятить генерала в свои вечерние проблемы. Так что ещё раз поблагодарил Владимира Фёдоровича за доставку, вылез наружу из ставшего за этот долгий затянувшийся день почти родным автомобильного кожаного нутра и выпрямился, расправил затёкшие от долгого сидения мышцы. Поднял голову, посмотрел на ярко освещённые окна второго этажа. Ну и что, что шторы висят, свет-то всё равно через щели пробивается. Ну и музыка какая-то сверху доносится, заставляет не только меня прислушиваться, но и редких прохожих.
Поднялся, позвонил. Горничная дверь открыла, фуражку с перчатками приняла. Всё остальное (кобура с её содержимым и кортик) осталось на своих законных местах. Глянул на своё отражение в ростовом зеркале, поморщился. Китель на животе мятый, на брюках стрелки за день почти пропали — ещё бы, столько времени просидеть в автомобиле! Как-то не подумал я об этом. Судя по полупустой вешалке в прихожей, гостей в доме немного. Хоть это радует. Но всё равно, нехорошо-то как выходит, хоть разворачивайся да прочь иди…
Пришлось хотя бы одёжную щётку у девушки попросить, пыль дальних дорог с себя смахнуть. Ещё раз глянул в зеркало — сколько щёткой по кителю ни ёрзай, чище он от этого не станет и мятые складки никуда не пропадут! Стыдоба… Чертыхнулся, про себя, конечно, сплюнул от раздражения, опять же мысленно, и забрал у горничной свою фуражку и перчатки, благо никуда она их пока не пристроила, так в руках и держала. К входной двери развернулся, за витую бронзовую ручку ухватился…
— Сергей Викторович? Ну, наконец-то! А мы вас уже заждались. Даже за стол не стали садиться — уверен был, что не забудете о приглашении.
— Добрый вечер, ваше высокопревосходительство, — пришлось оставить в покое дверную ручку и развернуться лицом к так несвоевременно объявившемуся в прихожей хозяину дома.
— Дома попрошу обращаться ко мне по-простому, без всякого официоза. Мария, примите у господина полковника фуражку, — попенял горничной за нерасторопность хозяин и тут же полуобернулся и довольно громко оповестил всех домашних о моём приходе: — А у нас долгожданный гость!
Это генерал так намекает о моём опоздании? И да, своей завершающей фразой отрезал мне все пути к отступлению. Теперь не развернёшься и не уйдёшь…
— Прошу прощения, Сергей Васильевич, за вынужденное опоздание. Дела задержали…
— Это вам не передо мной, а перед хозяйкой дома нужно оправдываться. Ужин придётся ещё раз разогревать… — цепкий взгляд генерала отметил и мой слегка потрёпанный вид, и потерявшие утренний лоск китель с брюками, и мои явные сомнения. Отметил и постарался меня приободрить. — Знакомая картина! У меня после длительных поездок в автомобиле точно такой же вид. И ничего с этим не сделаешь, приходится терпеть. Проходите, прошу вас. И не тушуйтесь, тут все свои…
Да если бы только свои… Из своих лишь Сергей Васильевич и всё. С его супругой и Елизаветой Сергеевной у меня шапочное знакомство, а вот к присутствию в этом доме совершенно посторонних для меня людей я оказался не готов. Но это для меня они посторонние, а для остальных, как только что обмолвился хозяин дома, «все свои»… Вот такие мысли промелькнули в моей голове, пока я прикладывался губами к холёной бархатной руке госпожи Остроумовой, раскланивался и расшаркивался с окружающими хозяйку гостями после моего представления им самим хозяином. На закономерный укор за опоздание отговорился ничего не значащей фразой, прикрылся служебными делами, не терпящими отлагательства. Последнее прокатило без с