Потом добрался до жестянок, занялся нудным процессом дозаправки. Нудным, потому что медленным и нервным. Ну и что, что местность вокруг малонаселённая? А вдруг какие охотники нарисуются? Или грибники? Вполне вероятно. А у меня круги на крыльях и хвостовом оперении в триколор российский выкрашены… Нападут ведь, черти. И пулемёта вряд ли испугаются. Потому как сразу не сообразят. Да и ладно, то уже не мои проблемы будут. А вот лишнего и преждевременного шума всё равно не хочется поднимать. Поэтому тороплюсь, прислушиваюсь и осматриваюсь. А дело движется медленно, это же каждую пятилитровую жестянку нужно вскрыть, опустошить. Ну до чего же неудобно. Канистры? Думаю, легче бы не стало. Возможно, удобнее? Не знаю пока, сейчас не до этого, но подумать обязательно нужно. Потом, позже.
Всё. Бак полон. Половины жестянок как не бывало. И это радует, взлетать будет легче.
Запустился, развернулся, выбрался на свою же колею, разогнался и взлетел. Хорошо, что радиаторы вверху, а не внизу. Сейчас бы все соты семенами забило или ещё что хуже бы сделало. Ну и разбег получился не в пример короче. Шагов пятьдесят по траве пропрыгали. Вот только ручку пришлось всё время как бы на себя придерживать — больно уж сильно за колёса трава цеплялась.
После взлёта и доворачивать на курс почти что не пришлось, так и пошёл низко-низко прямиком на Вену.
Глава 12
Минут через сорок слева на траверзе увидел город Пресбург, который через несколько лет переименуют и назовут Братиславой, даже умудрился рассмотреть Старый замок на высоком холме. В общем-то, именно из-за этого холма и рассмотрел, всё-таки расстояние до него великовато, да и высота полёта у меня опять же мала. А так торчит он над лесом, словно прыщ, вот в глаза и бросается сразу. Дальше с ориентировкой стало совсем просто. Слева то приближалась, то уходила чуть в сторону серая лента совсем не голубого Дуная, курс можно было прекрасно корректировать по ней и без компаса, визуально. Ну и расстояние до цели сразу же определилось с такими-то характерными ориентирами.
Щёлкнул крышкой хронометра, прибрал чуть-чуть обороты, уменьшая путевую скорость — нет никакого резона выходить в заданную точку раньше назначенного времени. Тут же как? Сядешь раньше назначенного времени и придётся ждать, а дворцовый караул быстро опомнится от такой моей наглости и если не пристрелит, то обязательно повяжет, ну а если опоздаешь, то уже могут повязать и этого диверсанта из ведомства Батюшина. Так что тьфу-тьфу, а лучше сесть вовремя, секунда в секунду…
А ещё через тридцать минут впереди показались предместья Вены, быстро промелькнули под крыльями, дальше пошли первые городские кварталы, и пришлось набирать высоту, подскочить чуть вверх, потому как было весьма небезопасно лететь вплотную к крышам. Тут же чего только нет — и печные трубы разной высоты небо подпирают, и многочисленные флюгеры крутятся, облака разгоняют… И вся эта красота в саже так и норовит по винту щёлкнуть и за колёса зацепиться! Да и устал я несколько от постоянного напряжения — полёт на ПМВ требует полной сосредоточенности. В глазах рябит от этой черепицы! Не хотелось бы из-за банальной усталости фатально ошибиться в конечной точке маршрута.
Пролетел над Дунаем, взгляд заметался среди слишком быстро наплывающих на самолёт многочисленных улиц и площадей, выискивая впереди характерные линии железной дороги. Эх, как высоты не хватает для лучшего обзора! Сейчас бы метров на пятьдесят подпрыгнуть, а нельзя! Иначе потом не успею сесть на заданную площадку, тупо не сумею потерять высоту. Повторного-то захода, скорее всего, мне никто не позволит сделать! Была бы педаль тормоза, так точно затормозил бы. А скорость уже не уменьшить, она и так минимальная.
Нашёл наконец-то, уцепился, скорректировал направление чуть вправо, на Центральный вокзал. Будем считать, что это у меня точка третьего разворота. Всего-то четыре с половиной километра до примерной точки четвёртого, плюс-минус метры. Вот что значит грамотная предварительная подготовка и работа с картой!
Разворот, снижение к четвёртому, ещё разворот и выход на посадочную прямую. А вот сейчас думать некогда, нет ни времени, ни расстояния. Потому как впереди по курсу и располагается дворец Шёнбрунн, моя цель и место приземления.
Ещё немного прибрал обороты, совсем чуть-чуть, слишком уж быстро наплывает на меня громада дворца. И мы уже даже не летим, а, скорее, парашютируем. Приходится высунуть голову за боковой обрез кабины, потому как из-за задранного носа впереди ничего не видно. Только небо. Правую педаль вперёд, самолёт пытается завалиться в ту же сторону, но прикрываюсь левым креном и не даю ему этого сделать! Скорость! Чуть приопускаю нос, уменьшаю угол атаки и с трудом удерживаюсь от непроизвольного движения прибавить обороты. И держу, держу направление на центр быстро приближающейся огромной крыши и широкую аллею с клумбами за ней! Не вижу я никаких сигналов, обозначающих точное место посадки! Неужели человек Батюшина не сумел сюда вовремя добраться? Быть этого не может!
Есть! Есть дымовой сигнал на аллее! В правом сносе со снижением прохожу над крышей дворца, колёса проносятся в считанном метре от барельефа, от каких-то гротескных фигур, успеваю в этот момент полностью убрать обороты и практически листом парашютирую на центральную широкую дорожку. Перед самым касанием выравниваю самолёт по курсу педалями, а вот по крену выровнять уже не успеваю. То есть почти успеваю, но из-за малой скорости элероны работают неэффективно и на рывок ручки в сторону вообще не реагируют. Самолёт приземляется на левую стойку, тяжело подпрыгивает, плюхается вниз и окончательно цепляется обоими колёсами за землю, катится вперёд. Тормоза! И полегче, полегче, чтобы не воткнуться пропеллером в землю!
Каким-то чудом вижу и разбегающихся в разные стороны людей, и замерших на постах вооружённых караульных. И как навстречу, отбросив в сторону продолжающий исходить чёрным дымом свёрток, во всю прыть несётся наверняка нужный мне человек. Да куда ж ты прямо на винт скачешь!
Резко отворачиваю машину в сторону, кренится в развороте самолёт, скрипит под нагрузкой многострадальная левая стойка, законцовка левого же крыла чудом проходит в нескольких сантиметрах от травы, врезается в цветущие заросли большущей клумбы (только листья и цветы в стороны полетели).
Скорость рывком падает, аппарат выпрямляется, тормозами выравниваю машину на дорожке… И в этот момент сбоку на кабину с разбега прыгает этот чёртов турист! Виснет на обрезе, проворно подтягивается, переваливается через край и головой вперёд ныряет внутрь. А я зажимаю тормоза с одной стороны и разворачиваюсь на сто восемьдесят. Тут же обороты на взлётный и вперёд, прыгая колёсами на разрытой нами же колее, прямо через ту же многострадальную клумбу, косясь краем глаза на зашевелившийся караул у входа на дворцовую лестницу. Очнулись! Будут стрелять или нет?
Самолёт уже лёгкий, бензина осталось около трети бака, поэтому отрываемся быстро, буквально с центральной аллеи. Сразу после отрыва ухожу в набор высоты практически на критических углах атаки! Чёртов пассажир! Здесь же что слева, что справа сплошные строения! А ведь я рассчитывал и сесть по прямой на аллею, и взлетать с неё же курсом на въездные ворота… Как раз на всё длины бы хватило! Теперь вот приходится поперёк корячиться! Воистину хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах… И ещё разок своего пассажира помянул «добрым» словом!
Слизываю машинально языком солёную струйку пота, рука продолжает вдавливать в ограничитель рычаг управления оборотами, словно таким образом можно выдавить из мотора дополнительную мощность. И ползём, ползём вверх под его надрывный рёв, туда, в спасительную прозрачную высоту лёгких перистых облаков! Да ещё этот пассажир в задней кабине не успокаивается, вертится там что-то, похоже, с головы на ноги переворачивается, а того не понимает, что я из-за его трепыханий еле-еле машину в ровном полёте удерживаю. Скорости-то нет! Время словно замирает на месте, медленно-медленно отсчитывает мгновения, а на меня надвигается серо-белая громада здания, и так хочется ещё чуть-чуть поддёрнуть ручку на себя, а нельзя! Успеем набрать высоту или нет? Да или нет? Ну?! И наконец-то выдыхаю. И в груди начинает биться замершее было сердце. Всё, успеваем!
И этот чёрт, который в задней кабине, наконец-то успокаивается, перестаёт ёрзать и раскачивать машину! Похоже, утвердился на ногах или на каком-то другом месте, потому как ко мне присунулся сбоку, через плечо что-то в ухо орёт, а что… Да не до того мне сейчас, чтобы на этом оре своё внимание заострять. Вот перевалим через крышу, уголок набора уменьшу, начнём разгоняться, тогда можно будет и послушать, о чём он там шумит. Но всё-таки отмечаю, что это у него просто восторг, эйфория так выплеснулась. Можно пропустить мимо ушей.
Колёса проходят в считанных сантиметрах над коньком крыши… И приходится, приходится и дальше идти на пределе, полагаясь на мотор, выдерживать тот же критический угол набора — впереди точно такие же крыши в несколько рядов. Чуток ослабил усилия на ручке, и самолёт сразу же клюнул носом, даже показалось, что просел вниз немного. Отставить! Хорошо, что есть между этими крышами хоть какое-то расстояние…
Уже легче — над очередным коньком проходим в нескольких метрах, трудяга мотор вытягивает, потихонечку разгоняет машину. И самолёт уже более уверенно держится в воздухе, перестаёт болтаться на ручке. Можно выдохнуть и вдохнуть, уменьшить уголок набора и оглядеться по сторонам в конце-то концов. Всё-таки столица! Вена! И я только что сел перед парадным входом во дворец самого Франца-Иосифа! И улетел оттуда! Сработал фактор неожиданности, растерялся на секунды караул… На это и был расчёт — никто не ждал от нас подобной наглости.
Пассажир затеребил плечо. Оглянулся, теперь можно и оглянуться, а он мне рукой вверх показывает. Задрал подбородок, а там наши! «Муромцы» идут тройками над городом! Ух ты! Теперь понятно, почему я так свободно здесь летаю — вся авиация противника вокруг наших бомбёров крутится…