— Я сломаю тебя, парень, — сказал Бадди. — Если уж на то пошло, я это сделаю.
— Не ломай его, — прошептала Эми.
— Что? — спросил он.
Эми прикусила язык. Она не хотела, чтобы Бадди ее услышал. По опыту она знала, что он не переносил, если кто-то совал нос в его дела — будь то Эми или ее мать.
Щенок дергался, крича, совсем как человеческий ребенок. Тело Эми болело, напрягшись от желания пойти и помочь ему, но она радовалась тому, что у него хватало сил сражаться. Было бы хуже, если б он лизал Бадди руки, сдавшись ему на милость. Эми знала, что ей нужно сидеть очень тихо и тогда Бадди уйдет из комнаты. Чтобы это прекратилось скорее, она должна была стать невидимкой.
— Я что сказал? — спокойно спросил он.
Но Эми растворилась в своих мыслях, почувствовав себя журчащим ручьем. Она текла в покрытых мхом берегах, через тенистые горные долины и по лесным опушкам. Цапли вили возле нее гнезда, а пауки плели прозрачную паутину над ее кристально чистой водой. Она стремилась вниз, к морю, где ее отец ловил рыбу. Она была в пути, когда зазвонил телефон.
— Алло? — сказал Бадди.
Эми наблюдала за ним. Подняв трубку, он гордо выпрямился, словно король в своем замке. Должно быть, избиение щенка придало ему уверенности, потому что в его голосе звучало непомерное самодовольство. Но, слушая человека на другом конце провода, он увял прямо у Эми на глазах. Его спина ссутулилась, и он поник, будто стебель тюльпана.
— Да, она здесь, — сказал он. — Сейчас.
— Маму? — спросила Эми.
— Тебя, — ответил он, прикрыв ладонью микрофон. Казалось, он собирался отчитать ее, сказать, что ожидал важный звонок или напомнить ей о том, что семейные дела не следует выставлять на всеобщее обозрение. Он пару раз беззвучно открыл рот, а потом просто протянул ей трубку.
— Алло? — спросила Эми.
— Это Эми Брукс? — раздался низкий голос, и она его сразу же узнала. Волна облегчения накрыла ее, в глазах заблестели слезы.
— Привет, доктор Макинтош, — сказала она.
— Какие у тебя планы на субботу? — спросил он.
Глава 4
Субботним утром Диана клеила обои в гостиной небольшого викторианского особняка. Она выбрала белесо-голубые с узором из крохотных белых пионов. Диана всегда начинала работу с создания интерьера. Первым делом она обустраивала внутреннее убранство, и только убедившись, что каждая деталь была на своем месте, сколачивала дом в одно целое.
— Бабушке понравятся обои, — сказала она Джулии. — Пионы — ее любимые цветы.
Джулия сидела рядом, прислонившись к спинке своей коляски. Все окна были открыты, и с болот дул теплый ветер. Стелла притаилась на подоконнике возле сетки от насекомых и наблюдала за жизнью во дворе. Сегодня Джулия вела себя очень тихо, наслаждаясь легким бризом, шевелившим ее волосы. У каждого было свое собственное весеннее настроение. Диана чувствовала, как апрель постепенно переходил в май.
Хлопнула дверца машины, и кошка тотчас скрылась от чужих глаз. Рожденная в дикой природе, Стелла была крайне пуглива. Диана вытянула шею, но не смогла увидеть подъездную дорожку из окна. Смыв с рук обойный клей, она подошла к дверям.
— Боже мой, — сказала она, ощутив волнение от того, что увидела Алана, вылезавшего из автомобиля. Диана подумала о результатах анализов Джулии, гадая, приехал ли он затем, чтобы лично сообщить плохие новости. Но потом она заметила девочку-подростка и немного успокоилась. Он не стал бы привозить с собой еще кого-то, если бы ее опасения подтвердились. Руки Дианы дрожали, пока она вытирала их куском старой тряпки и смотрела, как они шли к ее мастерской.
Алан прикрыл глаза ладонью и огляделся. Болота купались в солнечном свете и сотнях оттенков зеленого. Шумели рогозы, и из их зарослей то и дело выглядывал красноплечий черный кассик. Вдали сверкал пролив Лонг-Айленд-Саунд. У Роббинсов был последний дом в Галл-Пойнте, в десяти кварталах и целой вселенной от жилища Эми.
— Ты знаешь этих людей? — спросила Эми, стоя подле него с ошарашенным выражением на лице.
— Да.
— Они же ведьмы, — сказала она. — Все дети это говорят.
— Какие дети?
— Из моего района.
— И что же они говорят?
— Что эти женщины насылают порчу и превращают детей в монстров и троллей. А потом держат их у себя в качестве пленников. — Эми в изумлении разглядывала дом. Типичное для этой местности опрятное здание с белыми кедровыми дранками, с течением времени сменившими свой цвет на серебристый. Синие ставни украшали резные морские коньки; белая оконная рама поблескивала на солнце. В наружных ящиках для растений были высажены бордовые и желтые фиалки.
— Ну… — пробормотал Алан.
— Это правда? — спросила Эми, встав к нему так близко, что плечом касалась его пиджака.
— Тебе придется выяснить самой, — сказал он и, увидев Диану, стоявшую у дверей, почувствовал, как мурашки побежали у него по спине.
Эми раньше всегда доверяла доктору Макинтошу, но она не могла себе представить, зачем ему понадобилось привозить ее к дому теток-ведьм. Она была очень счастлива провести день в его компании, и ради этого приняла ванну с солью «Рейн-Мэджик», надела свежие джинсы и самую чистую футболку, какую только сумела найти. Но теперь, стоя на насыпной подъездной дорожке в Галл-Пойнте, она испытывала страх.
Высокая живая изгородь из бирючины обрамляла двор, загораживая обзор с улицы. Хотя Эми жила всего в нескольких кварталах отсюда, она никогда еще не видела этот дом и была поражена тем, что он выглядел так мило. Стали бы ведьмы вешать на свои окна ставни с морскими коньками? Вместо того чтобы пройти к главному входу, доктор Макинтош направился обходным путем через двор. Там буйно колосился луг морских руппий, зелено-коричневых и колючих, но были здесь и клумбы с нарциссами, розовыми азалиями и небольшими голубыми гиацинтами.
Чуть поодаль, у края болотных топей, стоял невысокий белый коттедж. «Совсем не похоже на ведьм», — подумала Эми. А в дверном проеме стояла златовласая дама, которую Эми видела дня три назад в кабинете доктора Макинтоша.
— Ох! — сказала Эми.
— Наверное, мне следовало позвонить, — сказал доктор женщине.
— Что-то случилось? — спросила она испуганным голосом.
— Ничего. Абсолютно, — быстро ответил он. — Так вышло, что я очутился в вашем районе, захватил Эми Брукс и решил познакомить тебя с ней.
Дама, вздохнув с облегчением, кивнула. На ней была белая рубашка, заправленная в джинсы. Рукава она подвернула; а на ногах у нее красовались старые кроссовки. Ее волосы были заплетены в некое подобие косы, конец которой она перевязала тонким стебельком травы. Как и при прошлой их мимолетной встрече, цвет ее глаз напомнил Эми барвинки.
— Я узнала тебя, — улыбнувшись, сказала дама.
Эми сделала шаг за спину доктора.
— Ты сидела в игрушечном домике, — продолжила женщина.
— Мне разрешил доктор Макинтош, — выпалила Эми, думая, что дама сейчас начнет ее ругать.
— Я рада, что он тебе нравится, — сказала она.
Эми нахмурилась, не понимая, какое даме до этого дело. В замешательстве она обратила свой взор к доктору, и он положил ладонь ей на плечо.
— Миссис Роббинс построила тот домик, — сказал он. — Я купил его у нее, чтобы поставить в приемной. А мой брат привез его на своем грузовике. Тогда-то мы и встретились.
— Это очень старая история, — сказала дама. — Пусть Эми называет меня Дианой. Заходите.
Совладав с первыми коликами, появившимися после того, как она увидела Алана и подумала о плохих новостях, Диана расслабилась. Их взгляды встретились, и короткое мгновение они смотрели друг на друга. Диана отметила про себя открытое выражение его глаз, морщинки от улыбки, которую обожали все матери Хоторна, и настолько мысль о том, что ей нельзя подпускать его к себе, затуманила ее мозг, что она забыла открыть сетчатую дверь.
— Как дела? — спросил он, входя в ее мастерскую.
— Спасибо, отлично. Все в порядке? — спросила она.
— Да, в полном, — ответил он, осматриваясь так, будто впервые попал сюда. Он часто приезжал к Джулии по срочным вызовам, но почти всегда проводил осмотр непосредственно в доме.
— Ты ведь уже бывал здесь, разве нет? — спросила она.
— Обычно это место напоминало баррикады, — сказал он.
Она вскинула бровь, но увидела, что он неловко улыбался.
— Вы с ним родственники, — сказала Эми. — Он говорил мне.
— Дальние, — ответила Диана.
— Я дядя ее дочери, — объяснил Алан с той мягкостью в голосе, которую даже Диана не могла не услышать. Он был добрым со всеми детьми — никто не стал бы отрицать факт наличия у него дара общаться с ними.
Почему человек, так сильно отличавшийся от Тима, каким-то непостижимым образом напоминал о нем Диане? Алан был умником, Тим — задирой. Алан носил вылинявшие синие футболки, старые джинсы и походные ботинки. Очки сползали у него с носа, и Диане приходилось бороться с желанием задвинуть их обратно. Тим был домашним «анфан террибль», а Алан ученым. Но они оба были высокими, стройными, с легкой, изящной походкой. При виде Алана Диана всегда отстранялась, словно перед ней стоял Тим.
— Дииии, — оживившись, сказала Джулия. — Дииии!
— Ой! — испуганно вскрикнула Эми, увидев Джулию, и отшатнулась.
Желудок Дианы налился свинцом. Когда кто-нибудь впервые встречался с Джулией, у Дианы пробуждались все ее материнские инстинкты. Если люди расстраивались, выражали неприязнь или отвращение, Диана находила предлог, чтобы как можно быстрее их выпроводить. Она думала, что Алан предупредил свою спутницу, но, по-видимому, он совсем забыл об этом.
— А кто… — сказала Эми.
— Моя дочь, — спокойно ответила Диана.
— Ее зовут Джулия, — сказал Алан. — На днях ты спрашивала меня про нее.
— Я видела ее медкарту! — сказала Эми. Широко раскрыв полные изумления глаза, она осторожно шагнула к Джулии.
У Дианы заболели плечи. Она обхватила себя руками. Девочка казалась такой испуганной, а теперь на ее лице появилось выражение нездоровой зачарованности. Диана вскипела от гнева и решительно двинулась вперед, чтобы не подпустить Эми к дочке.