Мужчина не отвечает. Внутри все обрывается, когда я наконец-то понимаю, что он мне говорит.
В горло будто иглы вонзаются.
– Ты же сказал, что я дома. – Поймав его руку, которой он ласкал мои спину, переплетаю наши пальцы и крепко держу. – Ты сказал, что я ваша.
– Наш дом – неподходящее место для тебя.
На глаза снова наворачиваются слезы, однако я их подавляю. Вчера утром Джейк уговорил меня не уезжать, а сейчас прогоняет. Он хочет, чтобы я осталась одна. Я всегда одна. Ты показал мне, каково это – быть кому-то небезразличной, но солгал.
– Почему отец отдал меня тебе? – шепчу я, глядя в окно и видя в стекле отражение моего дяди, возвышающегося надо мной. – Родители знали, что собираются сделать. Они могли бы подождать несколько недель до моего восемнадцатилетия. Могли бы поручить меня Мираи.
Откинувшись назад, льну к нему, наслаждаясь его теплом и взглядом, направленным на мое тело.
– Может, мать с отцом ни о чем не думали, – бормочу. – Или знали, что это единственная хорошая вещь, которую они могут для меня сделать.
По крайней мере, я была упомянута в завещании. Я бы не удивилась, если бы обо мне вообще не вспомнили.
Вырываюсь из его хватки, отталкиваюсь от стойки и устремляюсь прочь, но не успеваю и двух шагов сделать. Джейк ловит меня за руку, притягивает обратно к своей груди. Я резко вздыхаю, когда он обвивает мою талию руками и заставляет повернуть лицо к нему.
– Ты это чувствуешь? – рычит он над моими губами, прижимая меня к раковине. Массивный твердый ствол его члена упирается мне в ягодицы, и я испускаю стон. – Вот что ты со мной делаешь, Тирнан. Это неправильно. Вместо того чтобы отыметь девку с шикарными сиськами и задницей, которую привез с собой, я сижу здесь. Пытаюсь уговорить себя не пойти в твою комнату, чтобы устроить горячей малолетке, живущей в моем доме, очень долгий поцелуй на ночь.
Клитор пульсирует; я переступаю с ноги на ногу, ощущая скользкую влажность между бедер.
– Нужно ли мне будет снять трусики для этого? – выдыхаю я.
Он зажмуривается, застонав, словно от боли. Я успеваю лишь быстро втянуть воздух, прежде чем мужчина накрывает мой рот своим. Из моей груди вырывается жалобный всхлип из-за мучительного наслаждения.
Твою мать.
Твою мать…
Черт, сердце норовит пробить ребра, в то время как Джейк двигается, завладевая моими губами. Контакт с его горячим языком посылает вихрь жара в живот, затем ниже, между ног. Я вскрикиваю, но звук тает у него во рту.
О боже.
Его вкус переполняет меня. Проведя рукой вверх, обхватываю заднюю поверхность шеи Джейка, притягиваю его еще ближе к себе. Я так голодна. Безумно голодна, и не могу дышать. Кровь носится по венам. Это невероятно приятно, только… боже, мне нужно больше.
Мне нужно больше.
Начинаю отвечать на поцелуй; мой язык миллиметр за миллиметром проскальзывает между его губ. Застонав, упиваюсь его вкусом. Наверное, я никогда не смогу им насытиться.
Он буквально пожирает меня, целует уголки рта, покусывает нижнюю губу. Я кладу ладонь на его руку, лежащую на моем животе, и толкаю ее ниже, к моим трусикам.
Прервав поцелуй, Джейк хватает ртом воздух, а я пользуюсь передышкой, стараясь отдышаться. Мы вместе массируем мою киску. Вновь прикусив нижнюю губу, он убирает вторую руку с моей щеки, накрывает грудь и сжимает ее.
– Джейк, – со стоном произношу я.
Мужчина отрывается от моего рта, осыпает поцелуями шею. Я лишь запрокидываю голову назад, поддаваясь ему. Когда он опускает одну из бретелек моей майки, слышу треск ткани, однако мне плевать на одежду. Он кусает и посасывает мою шею, плечи, кожу над лопатками, продолжая мять грудь и поглаживать меня через трусики, пока они не промокают насквозь.
– Господи, твою мать. – Наклонив меня над раковиной, Джейк обеими руками сжимает мою талию и прокладывает дорожку из поцелуев от спины к бедрам, после чего поднимается обратно к попе и прикусывает зубами податливую плоть.
Я кричу, вцепившись в край стойки. Порванные бретельки майки свисают с моих локтей.
Выпрямившись, он заставляет меня повернуться лицом к нему и опять целует в губы, а я тем временем тяну руку назад, нащупываю его эрегированный член под джинсами и тру его.
Джейк обхватывает мое запястье.
– Нет, Тир…
– Я никогда раньше не трогала мужчину, – шепчу. – Хочу дотронуться до тебя.
Протяжно выдохнув, он отпускает мою руку, глубоко и настойчиво целует. Движения его языка будоражат каждую нервную клеточку, пока Джейк сжимает, ласкает и гладит любую часть тела, до которой может дотянуться.
Стоит ему качнуть бедрами, прижаться ко мне сзади, и я пропала. Просто превращаюсь в лужицу в его объятиях. Я готова для него.
– Отведи меня в постель, – умоляю.
Он повторяет свое движение. Подняв и заведя руку назад, хватаюсь за его шею.
– Отведи в постель и подари мне обещанный поцелуй на ночь.
– Да, – хрипло бормочет Джейк, трахая меня через одежду у раковины.
В голове все плывет. Закрываю глаза. Я слишком одурманена ощущениями, чтобы думать или волноваться о чем-либо, кроме желания растянуть этот момент навечно.
Мужчина снова завладевает моим ртом, и я направляю его пальцы под свои трусики. Однако он, внезапно прервав поцелуй, убирает руки.
– Черт, остановись. – Джейк пятится, тяжело дыша. По моей коже сразу же пробегает холодок. – Нет. Нет, мы не можем.
Изнывая от вожделения, я дрожу, у меня колени едва не подкашиваются. Слезы наполняют глаза.
– Этого не произойдет, – рычит он. – Я твой дядя. Я твой гребаный дядя.
– Ты никогда не был мне дядей, – цежу сквозь зубы, развернувшись кругом. – Просто незнакомец, не имеющий со мной никакого родства, к которому родители отправили меня на проживание.
Его лицо раскраснелось – уверена, мое тоже, – загорелые виски блестят от пота.
– Я ответственен за тебя, – заявляет Джейк.
– Но нам было хорошо.
Боль мелькает в его глазах, и я понимаю, он тоже это почувствовал.
– Сейчас было хорошо. Зато утром станет паршиво.
Наплевав на все, качаю головой. Мне безразлично.
– Я – одинокий, эмоционально недоразвитый ребенок, а ты – первая женщина за последние двадцать лет, в обществе которой я провел достаточно времени, чтобы сформировать привязанность. – Он выпрямляется, проведя рукой по волосам. – Ты просто сирота, о которой никто не заботился, отчаянно нуждающаяся во внимании. Только и всего.
– Отчаянно… – Пристально смотрю на него. Мое лицо искажается гримасой.
Нет.
Я не отчаялась. У меня были возможности, просто я никогда не хотела ими воспользоваться. До сих пор. Я сделала выбор сама.
Однако Джейк направляет суровый взгляд в мою сторону.
– Ты кричишь по ночам. Во сне. Никогда не говоришь о них. Что есть мочи бежишь от той жизни. Я не стану твоим стартовым наркотиком. Потом сам себя возненавижу.
Покусываю губу. Он слышит меня по ночам?
– Это всего лишь импульсивная реакция.
– Ничего подобного. – Я отрицательно качаю головой, услышав, как наверху захлопнулась дверь.
Медленно приблизившись, он тихо произносит:
– Ты выбросила конфеты. Не принимаешь приглашения Ноя на трек, когда он отправляется на тренировки. Не отвечаешь Калебу, когда он подначивает тебя. Ты очень редко присоединяешься к нам за обеденным столом или вечерами перед телевизором.
Ошеломленно опустив глаза, стискиваю зубы. Почему Джейк так поступает? Минуту назад все было хорошо.
– Ты не смеешься, не развлекаешься, никого не желаешь, ни к чему не проявляешь интереса, – продолжает мужчина. – У тебя нет хобби, увлечений, нет бойфренда дома… Вообще не было, я прав?
Я отвожу взгляд. Он подходит ко мне и обхватывает ладонями щеки. Дернувшись, пытаюсь отстраниться, но Джейк не позволяет. Сдержать слезы не удается.
– Ты никогда не улыбаешься, – говорит он едва слышно на фоне музыки и шума, доносящегося из дальних уголков дома. – Тебе неведома радость. Ты не мечтаешь о будущем, не строишь никаких планов. В тебе нет задора. Ты едва существуешь, а не живешь, Тирнан.
Мне трудно дышать, пока я рыдаю в его объятиях.
– Так ведь было не всегда, да? – спрашивает Джейк, однако ответа не дожидается. – Это невозможно. Тебе наверняка что-то нравилось, ты чего-то хотела. То, что доставляло тебе счастье.
Он целует меня в лоб.
– Ты красивая, и оторваться от твоего тела сейчас было больнее всего на свете, но я это сделал, потому что так будет правильно.
– Мне так не показалось.
– Потому что для тебя любые ощущения были бы приятны, – бросает Джейк в ответ. – Твой юный мозг захлестывает множество сильных эмоций, поэтому ты нуждалась в разрядке. Тебя просто прорвало. На моем месте мог бы оказаться любой.
Отстраняясь от него, качаю головой.
– Дело не только в этом.
– Почему ты выбросила конфеты, Тирнан? – строго интересуется мой дядя.
Что?
– Я… – Подбираю слова. – Я их не хотела. Ты… ты заставил меня купить те конфеты.
– Чушь. Почему ты их выбросила?
– Потому что не хотела их! – повторяю я. – Это всего лишь конфеты. Черт, какая разница?
– Ты выбросила сладости, потому что разница есть, – рявкает он.
Когда я направляюсь к выходу, Джейк хватает мою руку.
– Разве ты не видишь? В этом-то и проблема. – Он разворачивает меня, но я отказываюсь на него смотреть. – На определенном этапе ты стала отказывать себе во всем, что делало тебя счастливой. Может, назло окружающим? Или из гордости? Конфеты? Игрушки? Домашние питомцы? Ласка? Любовь? Друзья?
Я стискиваю челюсти, тяжело дыша. Мужчина встряхивает меня.
– Мне это знакомо, потому что я поступал так же. Ты не хочешь улыбаться, иначе все, что родители с тобой сделали, не будет иметь значения. А это должно иметь значение, ведь в противном случае им все сойдет с рук, верно? И ты не можешь допустить подобного.
Мотаю головой, по-прежнему не в силах посмотреть ему в глаза.