– Тебе тепло? – спрашиваю и утыкаюсь носом в ее гриву. Удивительно, насколько она горячая. Джейк надевает на лошадей постарше попоны, однако с Шони нянчиться не хочет. Сена она получает более чем достаточно, к тому же он уверил меня, что кобыла привыкла к суровым зимним температурам. Главное – не намочить ее шерсть. Пока никаких проблем. Полагаю, все относительно. Четыре градуса ощущаются лучше минус семи, а минус семь – кажутся гораздо теплее минус двадцати.
Я смотрю на Шони с полуулыбкой.
– Реальность переменчива, не правда ли? Мы способны привыкнуть практически ко всему.
Все адаптируются. Получают опыт, анализируют, меняются. Дело не в том, что жизнь становится проще или сложнее. Мы просто учимся справляться с ней. Не уверена, что эти мужчины изменятся из-за меня, зато я точно изменюсь из-за них. Мне это нравится. И в то же время не нравится.
Достаю еще одну порцию фруктового льда. Шони сразу же стучит копытами и качает головой. Улыбаясь, открываю второй тюбик. Теперь я довольна тем, как проходят мои дни.
Покормив ее, проверяю, хватает ли трем лошадям сена и воды. Затем надеваю перчатку и бреду из конюшни в амбар. Ной оставил там ведра, которые мне нужны.
Проверяю каждый угол, за тюками сена, все крючки на стенах, но ничего не нахожу. Я останавливаюсь и рассеянно качаю головой. Как он умудряется с такой легкостью терять вещи?
Уже двигаясь к выходу, вдруг слышу громкий стук и подпрыгиваю от неожиданности. Я думала, они в мастерской.
Раздается еще три удара. Оглядев стойла, ничего и никого не вижу. Что…
Забываю о ведрах и сворачиваю влево, иду вдоль ряда стойл. Звук становится громче по мере приближения к двери. После очередного глухого хлопка я моргаю, медленно протягиваю руку, кладу ладонь на дверь. Она не запирается. Хоть я и замечаю движение сквозь щели и знаю, кто там, все равно широко ее распахиваю. Петли скрипят. Передо мной предстает темное помещение с большой горящей печью в углу, из которой вырывается огонь. Калеб стоит перед столом спиной ко мне. Он поднимает топор и резко его опускает. Брызги крови разлетаются в стороны. Отрубив ногу, он достает свой охотничий нож. Ком подступает к горлу; я не могу дышать.
О боже.
Отпрянув назад, я понимаю, что не успею сбежать. Я слышу, как он разрезает шкуру подстреленного им животного. Лезвие с зазубринами рассекает кожу, мышцы, грудную клетку. Кровь мгновенно проливается к его ногам.
Сглатываю желчь.
Он оборачивается, видит меня и, удерживая в плену своих зеленых глаз, поднимает руку. Его грудь и плечи блестят от пота, волосы липнут к вискам. Уголки губ парня слегка приподнимаются в улыбке. Засунув палец в рот, он слизывает кровь.
В другой руке Калеб сжимает нож. Он опускает подбородок, смотрит на меня так, будто в мире ничего больше не существует. За гулом инструментов Джейк и Ной не услышат, если я закричу.
Ага, еще чего.
Захлопнув дверь, торопливо покидаю комнату. Его тихая усмешка преследует меня в памяти, когда я скрываюсь из виду. Говнюк.
Вдруг я замираю. Калеб засмеялся. Вслух.
Негромко, но я различила его низкий голос. Он несколько раз рычал или хрипло стонал в моем присутствии, а сейчас позволил услышать свой смех. Я сощуриваюсь, задумавшись. Интересно, парень сам это осознает?
Калеб позволил мне услышать его.
Пожав плечами, отмахиваюсь от подобной идеи и шагаю к выходу. Однако что-то привлекает мое внимание. Посмотрев вправо, обнаруживаю лестницу. В амбар я наведываюсь редко, ведь Калебу нравится тут прятаться.
Бросив взгляд на дверь, за которой он продолжает разделывать тушу, приближаюсь к лестнице, ставлю ногу на нижнюю перекладину, рукой ухватываюсь за ту, что расположена на уровне моей головы.
Я взбираюсь вверх, пролезаю через люк в полу и оказываюсь в маленькой комнатушке, заставленной накрытыми простынями предметами.
Мебель?
Протянув руку, срываю один из чехлов.
Глава 20
—Что ты собираешься с этим делать? – интересуется Джейк.
Они с Ноем несут в мастерскую комод с тремя ящиками. Я улыбаюсь, глядя на филигранную резьбу по дереву, напоминающую перья.
– Все, что ты мне разрешишь, полагаю. – Пожимаю плечами, пока точно не определившись. – Это отличный предмет мебели, и там еще столько всего есть.
Несколько комодов и шкафов, журнальные и прикроватные столики, пара дверей, стол. Все не в лучшем состоянии, однако у меня сердце радостно екнуло, едва я увидела мебель. В нашем доме каждая вещь была новой.
Подойдя к комоду, провожу ладонью по шершавой древесине. В новом нет никакой истории. Никакой загадки. Я предпочитаю старину.
Джейк делает шаг назад и смотрит на него вместе со мной. Комод похож на декорацию из диснеевской версии «Красавицы и Чудовища». Плавные линии, верхняя часть расширяется, края и ножки украшены множеством деталей. Наверное, в свое время он выглядел изумительно.
– Мы с моей бывшей накупили всякой всячины на дворовых распродажах, когда достроили этот дом, – говорит мужчина. – Потом все покатилось к чертям, поэтому…
Выдвигая ящики, проверяю, насколько хорошо они функционируют.
– Так что да, мебель в твоем полном распоряжении, – добавляет Джейк. – Еще одно занятие, которое поможет тебе скоротать зиму.
Я оборачиваюсь через плечо, многозначительно глядя на него.
Еще одно занятие.
Он ухмыляется.
Ной подталкивает мою руку локтем.
– Давай покажу тебе краски.
И я следую за ним.
Несколько часов спустя мы с Ноем работаем в мастерской. Наши пустые тарелки из-под чили, приготовленного Джейком, стоят на цементном полу. За дверью завывает ветер, но в помещении потрескивает дровяная печь. Мне здесь даже куртка не нужна.
Хотя я надела две пары уютных носков и расхаживаю вокруг в сабо, джинсах и фланелевой рубашке Ноя.
Закатав рукава, макаю тряпку в скипидар, распределяю его по крышке комода, стираю остатки лака.
– Справляешься? – спрашивает парень.
Я поднимаю взгляд и вижу, что он роется в кофейной банке, позвякивая гайками и болтами.
– Да.
– Откуда столь внезапная заинтересованность в реставрации мебели?
Тихо засмеявшись, снова окунаю ткань в контейнер.
– Может, это предлог быть рядом с вами, парни, – дразню я. – Чтобы мы все работали вместе.
Его губы растягиваются в широкой улыбке, обнажая белые зубы.
– А может, я просто не хочу оставаться в доме наедине с гневом твоего брата, – бормочу.
Мне пришлось помыть голову после утреннего инцидента с овсянкой. Калеб порой помогал с изготовлением мотоциклов, однако я довольно быстро поняла: Джейк не предъявлял старшему сыну таких же требований, как Ною. Вероятно потому, что не мог им помыкать и не хотел перегнуть палку.
Иногда Калеб работает в мастерской. Иногда ухаживает за животными, рубит дрова, ремонтирует разное оборудование, охотится, играет с собаками или запирается у себя в комнате. Он не придерживается только того, что хочет делать, но обычно ему достаются обязанности, которые можно выполнять в одиночестве. В этом я не сомневалась.
Продолжаю тереть, возвращая дереву его естественный цвет. Мои низкие хвостики раскачиваются на груди в такт движениям.
Может, это предлог быть рядом с вами, парни.
В этих словах, возможно, лишь доля шутки. Брошюры колледжей и каталоги предметов сейчас лежат на кухонном столе, потому что, едва я села за ноутбук немногим ранее, чтобы заполнить заявки онлайн, мне внезапно понадобилось выйти на свежий воздух. Каждый университет потребует отъезда отсюда.
– Не принимай его поведение на свой счет, ладно?
Я смотрю на Ноя.
– Калеба, – уточняет он.
Опустив глаза, вновь сосредотачиваюсь на своей работе. Трудно в это поверить. Он многим людям плюет в волосы? Ною не все известно.
Бросаю тряпку обратно в контейнер, подхожу к раковине и мою руки. Присев на корточки, парень ложится на спину и проскальзывает под мотоцикл.
– Тебе не хочется узнать, что с ним случилось?
– Если Калеб решит рассказать.
Вообще-то мне любопытно, только моя гордость не позволит это показать.
Стряхнув воду с рук, закрываю кран.
– Он похож на нашего отца. – Ной крутит гаечный ключ. – Они не доверяют женщинам. Ну, до тебя не доверяли.
В чем они мне доверяют? К тому же, держу пари, ситуацию для всех нас испортила одна женщина? Как оригинально. И совсем не глупо.
Когда Ной отбрасывает инструмент в сторону, замечаю, что его пальцы испачканы черным.
– Подашь мне вон тот ключ с желтой изолентой на ручке?
Я иду к рабочему столу, хватаю длинный серебристый ключ с черной рукояткой, перемотанной желтой лентой. Вернувшись к Ною, опускаюсь на пол и забираюсь под мотоцикл.
– А ты? – спрашиваю, вручив ему инструмент. – Ты мне доверяешь?
Не встречаясь со мной взглядом, он ослабляет или туже затягивает какую-то деталь. Если честно, я до сих пор не уверена, что это значит. Они верят, что могут на меня рассчитывать? Что я не причиню им боли? Буду верной? Никогда их не брошу?
Молчание Ноя растягивается на несколько секунд. От тревоги мои внутренности переворачиваются.
– Я слышал тебя прошлой ночью, – произносит парень шепотом.
Слышал меня…
Он плотно поджимает губы, закручивая болт.
– Папочка тебя не любил, поэтому ты позволила моему себя трахнуть, чтобы получить эту любовь от него.
Пристально смотрю на кузена, пока он работает. Пусть его злость потрясает меня, ведь это Ной, а он с самого начала был мне другом, однако слова не особо ранят. Ему нужно высказаться.
Парень продолжает:
– Может, ты так долго жила без любви, что спутала ее с сексом.
Он отдает мне ключ, и я его забираю.
– Может, ты сделаешь все, чтобы он точно никогда не забыл о твоем существовании. Даже если для этого придется раздвинуть свои шикарные ножки.
Желваки играют под гладкой загорелой кожей Ноя. Он по-прежнему не устанавливает зрительный контакт. Несмотря на то, что парень пытается задеть меня своими колкими словами, я не сержусь.