– Господи Иисусе… – Бросившись ко мне, мужчина осторожно приподнимает мою руку, осматривает повязку, после чего подхватывает с пола окровавленный бинт.
– Все в порядке, – уверяю я.
Джейк все равно гневно смотрит на Калеба.
– Я оставил вас всего на одну ночь!
Парень отвечает ему аналогичным взглядом. Боже, как они похожи, когда сердятся.
Но затем он язвительно улыбается. Не знаю почему, только это еще больше злит Джейка. Дернув головой, он прогоняет сына прочь.
Калеб уходит, даже не оглянувшись на меня напоследок.
– Все в порядке, – повторяю я его отцу. – Животные целы. И я в норме.
Захлопнув дверь, он подходит ко мне, опускается на колени на том же месте, где сидел Калеб, и разбинтовывает повязку, чтобы проверить руку. Его нос и щеки обветрились и покраснели. Я замечаю, что его щетина немного темнее волос на голове.
– Посреди ночи начался пожар. К счастью, мы проснулись и успели его потушить, но я поранилась, пытаясь вывести Шони из конюшни. Мальчики не виноваты.
Мужчина отбрасывает бинт в сторону, изучая швы.
– Господи, – огрызается Джейк. – Черт бы их побрал.
– Они тут ни при чем, – говорю я. – Хотя парни позаботились обо мне.
Он качает головой, продолжая рассматривать рану, затем встает, хватает салфетку с полки, смачивает ее и достает из шкафчика с лекарствами вазелиновое масло.
От беспокойства мои внутренности затягиваются в тугой узел.
– Ты вернулся раньше.
Если бы Джейк пришел минут десять назад, он бы застал меня в постели Калеба. Если бы он вернулся прошлой ночью…
Я не собиралась скрывать это от него, но в то же время не хочу, чтобы Джейк подумал, будто мы обрадовались его отсутствию. Что все было спланировано.
– Пришлось развернуться, – отвечает он, высыпав на ладонь пару таблеток «Ибупрофена» и вручив их мне. – Снег оказался слишком глубоким, а ветер чересчур сильным. Я бы не продержался еще ночь в таких условиях.
Джейк встает на одно колено, очищает кожу вокруг швов, смазывает ее вазелиновым маслом. Проглотив таблетки, пристально смотрю на него. Его губы отделяют от моих каких-то тридцать сантиметров.
– Вчера еще кое-что произошло, – произношу шепотом.
Замерев на секунду, он продолжает обрабатывать рану, не глядя мне в лицо.
– После пожара… – продолжаю. – С мальчиками.
Мы оба не моргаем. Джейк избегает зрительного контакта. Живот сводит.
– Я…
– С обоими? – спрашивает он, нагнувшись, чтобы поднять бинт с пола.
– Я… эм…
Только вслух признаться не могу. А Джейк меня не заставляет.
Поджав губы, он перевязывает мою руку.
– Они хорошо с тобой обращались?
Глаза наполняются слезами, и я киваю. Он не кричит. Не уверена, ранит ли меня то, что Джейк не ревнует, или благодарна ему за то, что он не испытывает ко мне отвращения.
Но он ревнует. Серьезное выражение его лица и отрывистый тон явно указывают на это.
Открываю рот, чтобы объясниться. Я люблю его, но…
Не знаю.
Опустив голову, понятия не имею, как все объяснить. Как объяснить, что я чувствую с ними.
Происходящее между нами не кажется неправильным. Лишь в этом я уверена.
Раньше казалось. Правда, не здесь. Не с Ван дер Бергами.
– Я…
– Ты уже заполнила заявления в колледжи? – перебивает Джейк.
Моргнув, замолкаю.
А?
Заявления в колледжи…
Значит, на этом все? Он не намерен усложнять ситуацию?
Приняв предложенный им путь наименьшего сопротивления, подбираю слова.
– Что, пытаешься избавиться от меня? – интересуюсь я дразняще.
– Ну, с одной рукой ты больше не годишься в повара.
Хохотнув, качаю головой. На меня накатывает чувство облегчения.
В следующую секунду я обвиваю шею Джейка руками и крепко обнимаю его. Сначала он замирает, однако потом расслабляется, отвечает на объятия, и мы вместе поднимаемся.
Спасибо.
– Ты справишься? – Подняв голову, мужчина смотрит на меня сверху вниз. – Или тебе понадобится помощь с душем?
Он указывает на бегущую горячую воду, из-за которой ванная уже заполняется паром.
– Справлюсь.
Полагаю, я смогу помыть голову одной рукой.
Ошеломленная, чешу макушку. Не представляю, как вести себя с тремя мужчинами, когда выйду из душа.
Но что-то предпринимать не обязательно, если только я сама не захочу. Этого никто не отменял.
Все может закончиться сейчас.
Я снимаю футболку. Взяв за руку, Джейк помогает мне забраться в ванну. Потянувшись к шторке, встречаюсь с ним взглядом и по глазам вижу, что он думает о том, не присоединиться ли ко мне. Но, несмотря на искушение, мужчина в итоге выдыхает, качает головой, закатывает глаза и сам задергивает шторку.
Спустя мгновение дверь открывается и захлопывается. Улыбаюсь себе под нос. Слава богу, он упростил задачу.
Одно можно сказать наверняка. Переизбыток хорошего опасен.
Сегодня я сплю одна.
– Переведи лошадей в загон и начинай расчищать амбар от обломков.
– Уже сделано. – Спускаясь по лестнице, слышу Ноя, отвечающего отцу. – Я сейчас навожу порядок в стойлах. О, кстати, Хендерсон прислал и-мейл по поводу заказа, так что, иди, разбирайся с новыми спецификациями, а я займусь амбаром.
Я вхожу в кухню и, обогнув островок, направляюсь к раковине, чтобы налить себе воды. Парень достает из микроволновки маленькую тарелку и ставит ее на стойку. Его взгляд падает на мою руку.
– Ты как?
Наполнив стакан, киваю и бросаю ему полуулыбку.
– Нормально.
После душа и «Ибупрофена» стало лучше. Горячая вода помогла по большей части побороть ноющие боли в теле.
Он смотрит на меня с легкой улыбкой, отчего в животе порхают бабочки и перехватывает дыхание. Вчера Ной выполнил свое обещание. Он занимался со мной любовью. И так часто целовал.
Он так часто меня целовал прошлой ночью. Щеки вспыхивают от воспоминаний.
Подвинув тарелку ко мне, парень ухмыляется так, словно точно знает, о чем я думаю.
– Разогрел тебе маффин.
Я вскидываю бровь, хватаю выпечку, забираю свой стакан и отхожу, услышав позади себя его смешок.
Устроившись за островком, откусываю кусок маффина, а Ной уходит. Рот наполняется слюной, едва ощущаю сладкий вкус. Хоть я и поужинала накануне, все равно умираю с голоду, будто несколько дней не ела.
Подняв глаза, замечаю нахмуренные брови Джейка, пристально уставившегося на дверь, через которую вышел его сын.
– Что такое?
Он моргает, качая головой.
– Ной помогает. По собственной воле.
Подойдя к кофеварке, мужчина наливает напиток себе в кружку. Я опускаю голову, чтобы Джейк не увидел мою улыбку.
– И кофе уже сварен, – добавляет он, озадаченно глядя на кувшин.
Опять откусываю кусочек. Счастливые люди более сговорчивы. Уж я-то это знаю. Ной ведет себя ответственно, потому что счастлив.
– Тебе не холодно?
Услышав вопрос Джейка, перевожу взгляд на него. Он смотрит на мою майку и свитер, натянутый только на одну руку. Свободная половина свернута над плечом.
– Рукав царапает. – Я заправляю волосы за уши, продолжая есть маффин.
Мужчина подходит ближе.
– Тебе следует остаться в постели, а не расхаживать туда-сюда с травмой. Мы сами со всем справимся.
– Я не хочу оставаться в постели.
Подумывала об этом. Как минимум, чтобы выспаться, но…
Не хочу сидеть в своей спальне одна. Мне хочется находиться рядом с ними.
Мои жевательные движения замедляются. Отъезд отсюда дастся тяжело, когда снег растает, да? Я скучаю в разлуке с этими мужчинами. Каково будет жить в другом штате, если я не желаю оставаться в соседней комнате без них?
– Это ты нарисовала?
Что? Вернувшись в реальность, оборачиваюсь и слежу за направлением его взгляда. Обе дверцы холодильника увешаны моими эскизами для реставрации мебели. Я выпрямляюсь и иду к холодильнику в замешательстве. Ведь я выбросила эти рисунки.
Толстый пергамент испещрен складками, потому что его достали из мусорной корзины и разровняли. Остальные эскизы я спрятала под диваном в гостиной, чтобы глаза не мозолили.
Теперь они все висят на холодильнике.
Я почти сразу понимаю, кто это сделал. Повернув голову, вижу Калеба, забросившего седло себе на плечо и ведущего Шони обратно в конюшню. На моих губах появляется улыбка.
– Красиво, – говорит Джейк. – Не терпится увидеть готовый продукт.
Не знаю, много ли я сделаю с одной рукой, однако радуюсь возможности вернуться в мастерскую. Мужчина направляется к выходу со своим кофе, затем оглядывается, внезапно посерьезнев.
– Не покидай пределы участка. И не выходи на улицу ночью, ладно?
– Почему?
Он научил меня, как вести себя при столкновении с дикими животными.
Джейк продолжает:
– Пожар начался на чердаке. Там нет ничего, что могло бы спровоцировать возгорание.
Я сосредотачиваюсь на нем. Значит… Причина не в электричестве или оплошности мальчиков? Что…
И тут меня осеняет. Поджог был умышленным?
– Ты же сказал, что сюда никто не сможет добраться.
– Нет. – Он качает головой. – Я сказал, что дороги заносит.
Джейк выходит из комнаты, а я пялюсь ему вслед. Он ведь не всерьез. Кто-то еще мог быть здесь вчера?
Прокрутив ручку регулировки, уменьшаю напор пульверизатора, делаю шаг назад и покрываю тонким слоем золотой краски выступающие части комода, уже перекрашенного в голубой, фиолетовый и зеленый. Крышку, ножки и четыре угла тоже акцентирую.
Откладываю пистолет и снимаю маску с очками. Мне нравится смешение цветов: один перетекает в другой, а золото придает сияние. Думаю, когда установлю новую фурнитуру, комод будет выглядеть великолепно.
Я улыбаюсь, довольная результатом.
Сняв самодельную шину, которую Джейк заставил меня надеть, смотрю на бинт и не обнаруживаю следов крови. Мне она не особо нужна, потому что пострадала левая рука, к тому же я сегодня вполне справилась правой, но его совет оказался действенным. Иммобилизация помогла уменьшить боль.