А еще беспокоюсь, что мне захочется убить его за то, что вот так исчез. Как он смеет жить тут, словно ему все безразлично? Плевать, если мы поругаемся. Вообще-то, я даже жду этого. Лишь бы Калеб оказался в коттедже и был жив.
По капюшону начинают барабанить какие-то камешки. Беспорядочно, но сильно. Я поднимаю лицо, и ледяные гранулы молотят по моим щекам.
Опустив голову под натиском стихии, приседаю на корточки.
– Град!
– Твою мать, это что, шутка какая-то? – рычит Ной.
Он берет меня за руку, и мы бежим к пещере, которую замечаем впереди. Нырнув туда, укрываемся от ветра, снега и льда. Я стягиваю с себя капюшон и балаклаву, вытираю щеки ладонью, облаченной в перчатку.
– Ты в порядке? – интересуется парень.
– Да.
Мое лицо горит. Страшно подумать, как оно выглядит. Я буквально слышу Джейка. Зачем вы пошли на такую глупость?
И он будет прав. Мы поступили глупо.
Однако я, наверное, все равно отправилась бы на поиски Калеба.
Дрожа, Ной сбрасывает куртку и выдыхает на руки.
– Мне казалось, ты вырос здесь? – дразню его.
– Заткнись.
Я улыбаюсь. Неженка.
Собираясь снять рюкзак, чувствую, что снежинки продолжают падать на мои щеки, и запрокидываю голову. Сверху струится свет. И справа тоже.
Это не пещера. А тоннель.
Сжав лямки рюкзака, опять натягиваю капюшон и выхожу наружу. С этой стороны тоже идет снег и мелкий град, но ветер дует слабее. Гораздо слабее.
Над нами возвышаются деревья, пихты и ели, укутанные снегом, слышен шум воды. Лощина размером вдвое меньше футбольного поля с обеих сторон окружена скалистыми утесами. Других путей доступа, помимо того, откуда пришли мы, я не вижу. Местность защищена горами и лесом. Несмотря на преграды, непогода все равно прорывается сюда, хоть и не так яростно.
Подняв взгляд, замечаю домик на вершине холма.
– О, благодарю тебя, Господь! – выкрикивает Ной позади меня.
Мое сердце подпрыгивает в груди. Я закрываю глаза и улыбаюсь.
– Калеб! – Вновь закричав, парень бежит к коттеджу.
Последовав за ним, я поднимаюсь на маленькое крыльцо. Мы сбрасываем свои рюкзаки с ружьями и стряхиваем налипший снег с обуви.
– По крайней мере, мне теперь не грозит смерть, – ворчит Ной. – Если бы я не уберег тебя, они бы меня прикончили.
Засмеявшись, распахиваю дверь, вхожу в дом и окликаю:
– Калеб!
Однако улыбка сползает с моего лица раньше, чем я знакомлюсь с обстановкой.
Его здесь нет.
Кровь лавой растекается по телу. Кажется, я перестаю дышать. Джейк был прав, когда сказал, что это место не для меня. Комната всего одна, с плитой, камином, двумя кроватями и тремя окнами. Ни других дверей, ни ванной. Просто коморка, где можно приготовить еду и переночевать во время рыбалки, только и всего.
Влажный воздух проникает в помещение. Я оглядываюсь по сторонам в попытке найти любые зацепки, указывающие, что все было не напрасно.
– Калеба здесь нет, – произносит Ной, протиснувшись мимо.
– Но был, да? – спрашиваю я. – Возможно, он охотится.
Парень подходит к плите, поднимает кастрюлю. Даже отсюда я замечаю в ней остатки какой-то еды.
– Все замерзло. – Он качает головой. – Думаю, Калеб был здесь. На посуде нет пыли, значит, ее недавно мыли, но прошло, по меньшей мере, несколько дней.
Направившись к смятой постели, поднимаю простынь и нюхаю ее. Кроме холода и запахов хижины ничего не ощущаю.
– Куда еще он мог пойти? – Я отбрасываю простынь. – Может, Калеб отправился обратно домой, а мы с ним разминулись?
– Он бы не оставил здесь оружие. – Ной подхватывает винтовку, и я вижу остальные, стоящие в углу.
Оружие.
Ты оставила себя беззащитной.
Слова Ноя всплывают в памяти. Подойдя к нему, вижу среди ружей одно, которым Калеб часто пользуется. Если бы он ушел на охоту, взял бы его с собой. Почему он не взял ружье?
Я пячусь назад. Рыдания застревают в груди. Твою мать, где Калеб?
Посуда, грязная кастрюля, оружие… парень был тут. Куда и когда он ушел?
Не в состоянии контролировать свои страхи, тяжело дышу. Глаза наполняются слезами.
Приблизившись, Ной кладет руки мне на плечи.
– Давай не будем торопиться с выводами. Нам пока ничего неизвестно.
Я отстраняюсь, подхватываю одну из винтовок и проверяю, заряжена ли она. Снаружи вновь гремит гром, снег хлещет в окна.
– Идем.
– Мы никуда не пойдем в такую погоду.
– Ной! – Резко разворачиваюсь к нему лицом. – Калеб не стал бы добровольно бродить по лесу во время бури. А вдруг он ранен или…
– Если уйдешь, тебе крышка! – рычит Ной. – И мне тоже, потому что я буду вынужден последовать за тобой. Я не больше твоего знаю о выживании в подобных условиях! Это не обсуждается. Мы переждем грозу.
Он прав. Я понимаю, что Ной прав, но неужели он всерьез думает, будто я смогу просидеть здесь всю ночь? Как он может?
Бросаю взгляд на дверь.
Что, если на Калеба напал волк или медведь? Вдруг он замерз и умирает?
По щеке скатывается слеза. В ногах зудит от желания сбежать. А что, если Калеб умер там несколько месяцев назад и его тело разлагается в снегу?
В голове крутятся мысли о побеге.
– Даже не думай, – огрызается парень, сняв куртку, и принимается разводить огонь в печке. – Я свяжу тебя, Тирнан. Богом клянусь.
Закрыв глаза, усаживаюсь перед окном, намереваясь до утра ждать Калеба.
Я зеваю. Веки и руки весят словно десять тонн. Накрыв ладонью груз, давящий на мою талию, понимаю, что это рука Ноя. Он лежит, обнимая меня сзади, на одной из кроватей. Прогоняя сон, моргаю. Я уютно прижимаюсь к его телу, до сих пор одетая в джинсы, свитер и шерстяные носки.
– Привет, – сонно произносит парень.
– Гроза закончилась? – спрашиваю, повернув голову.
– Да. – Он усиливает хватку. – Послушай.
Навострив уши, отмечаю монотонный шум капель, стучащих по стеклу, металлической крыше и китайским колокольчикам, висящим на крыльце. Звук отличается от снегопада.
О боже.
– Дождь идет?
– Представляешь? – шутливо спрашивает Ной.
Ветер утих, град тоже уже не бомбардирует крошечный домик.
Дождь. Не снег. Значит, снаружи не очень холодно.
– Снег не станет скользким из-за дождя?
Он поднимается, громко зевнув.
– Скорее всего, это значит, что снега в принципе выпало не так уж и много.
Встав с постели, парень надевает рубашку, а я принимаю сидячее положение, заправив волосы за уши. Как он не замерз в одних джинсах? Огонь помог, но вчера в комнате все равно было холодно.
Ной натягивает куртку, швыряет мне злаковые батончики, которые мы принесли с собой, после чего тянется за удочкой.
– Оставайся в кровати, поешь и попей. Я поймаю что-нибудь на завтрак, и будем выдвигаться.
Я цепенею.
– Мы не пойдем домой.
С ужасно усталым видом он открывает дверь.
– Я имел в виду выдвигаться на его поиски, малышка.
Почувствовав облегчение, расслабляюсь.
– Эй.
Ной оборачивается и смотрит на меня.
– Будь осторожен.
Его взгляд смягчается, парень улыбается и уходит, закрыв за собой дверь.
Река протекает за домом, поэтому он далеко не уйдет, наверное. Воспользовавшись его отсутствием, выхожу из домика, справляю нужду в кустах и растапливаю немного снега, чтобы умыться. Потом съедаю батончик и пью воду, как мне было велено.
Надев еще одну пару носков, меняю свитер и собираю волосы в хвост. Я хорошо спала, ведь Ной согревал меня. Только, подозреваю, он настоял на том, чтобы мы разделили кровать, из опасений, что я убегу искать Калеба посреди ночи.
Я рада, что не попыталась этого сделать. Отправиться сюда вдвоем с Ноем было глупо. Уйти в лес одной равносильно самоубийству.
Помыв посуду, проверяю, высохли ли мои сапоги, стоящие у камина. Затем беру свой рюкзак, решив пересчитать запасы провизии, однако какое-то движение за окном привлекает мое внимание. Я останавливаюсь, поднимаю взгляд и прищуриваюсь. Бросив рюкзак, подхожу к двери и осторожно поворачиваю ручку. Стараясь дышать тише, выглядываю наружу, открываю дверь шире и морщусь, когда петли скрипят. Не хочу его спугнуть.
Потоки дождевой воды льются с крыши на землю. Я выхожу на крыльцо и обнаруживаю оленя, застывшего передо мной, словно статуя.
В груди все сжимается от восхищения. Ого.
Огромные рога возвышаются над его головой, разветвляясь на отростки поменьше, а ноги погружены в снег. Он смотрит на меня своими большими карими глазами, как будто выжидая чего-то.
Дождь не унимается. Буквально ощущая свое ружье, оставшееся в доме, колеблюсь. Джейк сказал бы мне подстрелить животное. Еды мало, и кто знает, вдруг нас заметет сегодня или завтра. Я не должна воротить нос от мяса, если есть возможность его добыть.
Джейк будет прав.
Однако я вскидываю руки и восклицаю шепотом:
– Прочь!
Олень срывается с места, пробегает мимо. Не выпускаю его из поля зрения до последнего. Лишь бы Ной не увидел. Вдруг заметив кое-что, замираю. Мой взгляд останавливается на глазах Калеба, притаившегося в кустах и направившего ружье на белохвостого.
У меня отвисает челюсть. Калеб.
Топот животного наконец-то затихает. Парень, уже забыв о добыче, смотрит в мою сторону через прицел. Он поднимает голову, у него изо рта вырываются клубы пара.
Моргнув, убеждаюсь, что это действительно Калеб, а не галлюцинация. На нем темно-серая толстовка, черная лыжная шапка; его челюсть покрыта щетиной. Он смотрит на меня, опустив руки вдоль боков, и часто дышит, из-за чего его грудь резко вздымается и опадает.
Отрешенно спускаясь по мокрой лестнице в носках, пока парень медленно подходит ко мне, говорю:
– Привет.
Он останавливается, и я не знаю, что делать. Мы его нашли. Калеб в порядке.
По-моему.
Рассматривая его тело, проверяю, не ранен ли он, не похудел ли.
Черт побери, где он пропадал целую ночь?