Хотя мне плевать. Его прекрасные глаза. Скулы. Рот и загорелая шея, которая наверняка окажется теплой. Разумеется, у Калеба даже зимой загар сохранился.
Я сглатываю.
– Ной спустился ниже по течению, ловит рыбу на завтрак, – сообщаю тихо. – Мы беспокоились о тебе.
Парень делает шаг вперед. Опустив взгляд к его лодыжкам, вижу, что джинсы промокли до колен.
– Ты пропустил Рождество.
Слезы комом застревают в горле. Мне отчаянно хочется услышать его голос. Хочется, чтобы Калеб желал меня так же, как тогда с Ноем в ночь пожара, и после, в амбаре.
Но больше всего я хочу смотреть на него.
Покусывая губу, шепчу:
– Ты можешь вернуться домой?
Просто вернись домой.
Давай все начнем сначала и станем друзьями. Я буду мягче, ты будешь добрее. Тебе не обязательно разговаривать. Будем смеяться, работать, ходить на прогулки. Ты можешь научить меня стрелять из лука и…
Калеб бросается ко мне, заключает в объятия. С моих губ успевает сорваться только стон, прежде чем он завладевает ими.
Окружающий мир кружится, на меня накатывает эйфория. Калеб целует глубоко, проникая языком в рот, и мое тело пылает от макушки до пальцев ног. Обвив руками его шею, отвечаю на поцелуй. Слишком одурманенная желанием, я не в состоянии медлить, потому что изголодалась по нему.
– Я люблю тебя, Калеб, – едва слышно всхлипываю. – Люблю тебя.
Парень бросает свою винтовку, несет меня в дом и пинком захлопывает дверь. Мы целуемся, кусаем друг друга снова и снова. Пока он снимает ботинки, я стягиваю с него толстовку. Потом срываю с себя свитер и носки. Калеб расстегивает мои джинсы, не отрываясь от моего рта.
Давай не будем друзьями. Давай ругаться, смеяться, безумствовать, давай заведем детей когда-нибудь, ведь я чертовски сильно влюблена в тебя.
Отстранившись, он поднимает мою руку и изучает небольшой рубец на коже.
– Все нормально, – уверяю я. – Ты хорошо наложил швы.
Моя рана еще не зажила, когда мы виделись в последний раз. А сейчас остался лишь почти незаметный шрам.
Калеб тяжело дышит, но его плечи облегченно расслабляются. Обхватив мою голову ладонями, парень напористо целует меня, без языка, просто страстно, яростно и властно. Он скучал по мне.
Мы падаем на кровать. Его волосы отросли и теперь спадают на глаза. Избавившись от остатков одежды, он устраивается между моих ног, уже твердый и такой горячий. Я прижимаю голову Калеба к своей шее, глажу руками его тело.
Он проскальзывает в меня, и я крепко обнимаю его, больше не желая отпускать от себя. Прислонившись лбом к моему лбу, Калеб смотрит мне в глаза.
– У меня никого не было после тебя, – шепчу я.
Может, ему и не нужно это слышать, однако я хочу, чтобы он знал.
Парень целует мои губы, нос, щеки, раскачивая бедрами. А я не могу его отпустить. Не хочу его отпускать. Ни в апреле, когда снегопады прекратятся. Ни в августе, когда начнутся занятия в колледже. Никогда.
Он смотрит на меня сверху вниз. Сохраняя зрительный контакт, улыбаюсь и смутно слышу стук в дверь.
– Эй! – кричит Ной. – Открывай!
Я обвиваю Калеба руками и закрываю глаза, в то время как он продолжает двигаться, наполняя меня и проникая так глубоко. Изголовье кровати ритмично ударяется о стену. Он сжимает мои волосы в кулаке, отчего я испускаю стон.
– Значит, ты нашла Калеба, получается? – рявкает его брат. – Ну же, тут холодно!
Но я кончаю и не могу остановиться. Притянув парня ближе, крепко целую его, едва обращая внимание на Ноя, что-то швырнувшего в дверь.
Глава 31
Я касаюсь его лица, провожу кончиком пальца по носу, спускаюсь к ямочке над губой, затем очерчиваю рот. Глаза Калеба, прижимающего меня к себе в постели, закрыты, однако он уже явно проснулся.
Ной спит на второй кровати. Не знаю, который сейчас час. Определенно раннее утро. Дождь по-прежнему барабанит по крыше и в окна.
Я люблю тебя.
Калеб так и не произнес этих слов в ответ.
Вероятно, никогда не произнесет.
Ох, какая ирония. Полгода назад я сбежала от людей, игнорировавших меня, а в итоге влюбилась в парня, который, возможно, не скажет мне ни слова до конца жизни. Глядя на него, расчесываю пальцами его черные волосы и представляю четырехлетнего мальчика, потерявшего последнюю надежду в тот день в машине.
Я опускаю взгляд к тонкой татуировке на шее Калеба, протянувшейся от уха до плеча. Теперь я достаточно близко, чтобы прочитать ее.
Доверие. То есть вера в искренность, надежность, истинность чего-либо.
Не уверена, что понимаю смысл.
А может, понимаю.
Если он не скажет, что любит меня, тогда как я удостоверюсь в этом? А вдруг я буду нужна ему только до тех пор, пока снег не растает, и Калеб опять получит возможность встречаться с Сэси или любой другой городской девчонкой?
Вдруг я не до конца понимаю, что между нами происходит, и в большей степени принадлежу ему, чем он мне?
Правда в том… что это неважно. Я буду любить его так долго, как смогу, ведь эти чувства делают меня счастливой.
– Можно я останусь здесь с тобой?
Открыв глаза, Калеб смотрит мне в лицо. Потом качает головой, сдвинув брови, словно хуже идеи не придумаешь.
Моя гордость уязвлена, но в конечном счете я решаю поверить, что он просто не хочет, чтобы я жила в лачуге без водопровода.
– Тебе не было одиноко? – продолжаю допытываться.
Парень проводит пальцами по моей руке и спустя мгновение все-таки кивает.
Положив голову ему на грудь, слышу храп Ноя.
– Помню, насколько приятно было чувствовать объятия Мираи, когда болела в детстве. – Я крепче обвиваю Калеба руками. – И насколько приятно было обнимать кого-то. Наверное, это самый безмятежный момент в моей жизни, сохранившийся в памяти. До того, как я попала в лощину.
Я была поглощена поисками коттеджа, поэтому сначала не заметила красоту этого спокойного, чистого, укромного места… Теперь, когда увидела его собственными глазами, записи в дневнике парня обрели смысл. Мне бы не помешали современные удобства и люди, с которыми можно поговорить, но я вижу, почему ему здесь нравится.
В этом домике Калеб может укрыться от любых проблем. И я его понимаю – нам всем порой необходимо спрятаться.
– Когда мир кажется маленьким, ничто не может тебя ранить. – Лаская его живот, ощущаю, как мышцы пресса сокращаются под моей ладонью. – Ты хочешь остаться тут, потому что чувствуешь себя в безопасности. По крайней мере, на какое-то время. – Я устремляю взгляд в пространство, думая о нем и о себе. О том, как пряталась внутри себя столько лет, больше не желая быть отвергнутой или обиженной. – Однако потом ты осознаешь, что кроме тебя самого в этом крошечном мирке никому нет места. А одиночество гораздо хуже чувства незащищенности.
Избегая плохого, ты рискуешь пропустить хорошее. Уж лучше я переживу боль, чем никогда не познаю этого. Я вдыхаю аромат его кожи.
– К слову, о безопасности… – Глубоко вздохнув, запрокидываю голову назад и смотрю на Калеба. – Где, черт возьми, ты провел прошлую ночь? Прятался в пещере? – спрашиваю, сменив тему. – В нас чуть молния не ударила.
Он улыбается, переворачивает меня на спину и покрывает живот поцелуями.
– О нет. – Я останавливаю его, заставив поднять взгляд. – Сейчас, с ясной головой, я рассержена на тебя. Мы беспокоились. Очень беспокоились. Скажи, что ты сожалеешь.
Калеб чмокает мой живот, удерживая зрительный контакт.
– Еще раз.
Приподнявшись, он снова целует. Его темные глаза озорно сияют.
– Я дор сих пор злюсь.
Парень ловит мой сосок зубами и медленно оттягивает.
Поймав ртом воздух, ворчу, хотя на самом деле внутри зарождается жар:
– Ты просто пытаешься меня заткнуть. Только потому, что тебе нравится, когда я гадаю, о чем ты думаешь…
Он ныряет вниз, начинает покусывать и дразнить меня между ног.
– Ладно, да, – цежу сдавленно. – Теперь я знаю, о чем ты думаешь.
Я чувствую, как Калеб смеется напротив моего клитора, после чего продолжает его посасывать.
Одеяло полностью сползло с моего обнаженного тела, и я бросаю взгляд на Ноя, развалившегося на животе в соседней кровати.
– Твой брат здесь, – произношу беззвучно.
Прервавшись, парень вскидывает бровь.
– Заткнись. Прошлой ночью мы вели себя бездумно.
Я прекрасно помню, что мы уже один раз занимались сексом, в то время как Ной спал в считанных метрах от нас, но отталкиваю Калеба и натягиваю одеяло на себя. Пусть подождет, пока мы не окажемся наедине.
Он фыркает, ложится обратно и притягивает меня себе под бок. Прильнув к его груди, блаженствую от тепла.
Калеб подхватывает что-то со стойки и сует мне.
– Что это? – спрашиваю, забрав у него книгу, и читаю название. – «Сирены Титана»?
Я смотрю на парня, а он открывает книгу на том месте, где загнут угол страницы, затем указывает пальцем.
– Хочешь, чтобы я почитала?
Калеб кивает.
Посылаю ему полуулыбку. Полагаю, он все же читает.
Если я не позволю Калебу наслаждаться моим телом, похоже, он все равно заставит меня развлекать его.
Используя руку парня в качестве подушки, переворачиваюсь на спину и прочищаю горло.
– Глава десятая…
Дернув руль вправо, упираюсь ногой в землю, пускаю заднее колесо в занос на повороте и мчусь обратно к дому. Я смеюсь, буквально ощущая следующего за мной по пятам Калеба. Собаки догоняют его, виляя хвостами.
Мы вернулись домой две недели назад. Нам с Ноем не составило труда вытащить его брата из коттеджа в горах. Думаю, Калеб понял, что мне будет некомфортно там, а отпускать меня от себя он не собирался.
Джейк посыпал солью и расчистил двор сегодня утром. Стоило ему отвернуться, как мы запрыгнули на мотоциклы.
Мой желудок исполняет сальто из-за скорости и свиста ветра. Нажав на тормоз, останавливаюсь, оглядываюсь назад и смотрю на парня, тоже резко затормозившего. Сосуд в его чертовски великолепной шее пульсирует, мышцы рук перекатываются под кожей.