– Сколько вы встречаетесь?
– Неделю, – усмехаюсь я. – Всего ничего.
– Ну это не мало, – произносит Таня.
– Особенно если учесть, что он у тебя ночует, – поддерживает Вика. Потом добавляет решительно, схватив мобильный: – Давай ФИО, пробьем. Я в этом спец.
– Бесполезно, в социальных сетях не зарегистрирован. По крайней мере, под своим именем.
Девочки переглядываются.
– Он работает много, может, некогда, – решаю защитить.
– Все работают.
– Посмотрим. Когда мы вместе… все как-то иначе. И не хочется эти действительно классные часы нудной болтовней портить. Успеем еще.
– Мне почему-то кажется, что он все о тебе уже выяснил, – говорит Таня.
Теперь наша с Викой очередь переглянуться. Я опускаю глаза.
– Надеюсь, он бы рассказал тогда. Хотя… – замолкаю на полуслове.
– Говори, Ди. Что-то вызывает в нем опасения?
– Паша и правда скрытный. Телефон не дает. Если я подхожу, когда Паша сидит в нем, то он сразу убирает его. Я попросила показать какие-нибудь фотографии. Паша отказался. А вчера… он в душе был, и телефон зазвонил. А потом пришла пара сообщений. Я мобильный ему принесла, Паша как-то посмотрел странно. Вроде бы и без раздражения, но при этом неприятно.
– Может, женат? – предполагает Таня. – Прости. Но всякое бывает.
– Говорил, что нет. Понятно, сказать можно что угодно. Но зачем ему лгать? – Я пожимаю плечами, делая еще глоточек кофе. – Фигура он в городе не самая последняя. При желании узнать можно.
– Вы еще мало знакомы, – успокаивает Вика. – Я уверена, всему свое время. Главное, что тебе хорошо с ним.
– Очень. Я пока и не беспокоюсь. Он классный. Во всем. И я наслаждаюсь тем, что между нами.
– Ты заслужила, – подбадривают девчонки наперебой. – Красивый роман. Короткий или длинный – неважно. Главное – получить заряд энергии и отличное настроение!
– Знаешь, как еще бывает: ноль мужиков на горизонте! Что только не делай. Но стоит одному появиться – остальные словно чувствуют это! Может, у него роль такая – раскрыть тебя?
– Вот да, – киваю я, одобрительно взмахнув чайной ложечкой. – Тоже заметила, что мужчины смотреть начали.
– У тебя глаза заблестели.
– Не знаю. Блин, Женя… Вика, пожалуйста, прости! – Умоляюще свожу брови. – Мне так жалко ему отказывать каждый раз! А у него словно второе дыхание открылось. Я чувствую себя сволочью.
– Да я поняла уже, что мечте породниться с тобой не суждено сбыться, – делано вздыхает Вика.
И я улыбаюсь ей.
Вечером в четверг места не нахожу. Подруги вроде бы и успокоили, но зерно сомнений посадили. Я полила его своими комплексами, и оно тут же дало благодарные всходы. Разнервничалась, хотя слово дала себе – с ума не сходить.
Паша приезжает после дежурства усталый, но вполне довольный собой. Как обычно, впрочем. В этот раз ему повезло: ночью удалось поспать пару часов. В частной клинике, конечно, работается в разы легче. И условия приятнее. Взять хотя бы новую кофемашину, которую им поставили.
Но случается всякое. Мы обсуждаем события дня, делимся основным. Шутим, флиртуем. Я прошу рассказать что-нибудь еще, связанное с работой.
– Хорошо. У нас врач сейчас лежит, – начинает Паша, посерьезнев. Заметно, что думает об этом много. – Хирург-кардиолог на пенсии. Семьдесят три года, в анамнезе сахарный диабет, но мужик волевой, держится. Блестящий специалист в прошлом. Сейчас беспомощный как ребенок. – Паша делает паузу, смотрит на пасту. – Мы всю ночь почти разговаривали. Ему дурно было после операции, а позвонить и некому. Один сын, и тот в Штатах. Никто не приезжает, а лежать еще неделю. Печально.
У меня как по команде слезы к глазам подступают. Всегда так жаль одиноких пенсионеров!
– А передачи кто привозит?
– Никто. Вот как сам приехал, что взял с собой, то и есть. Девчонки помогают, конечно. Стирают. Но все же.
– Расскажи о нем, – прошу я.
– Да особо ничего интересного, чтобы пересказывать. Но жизнь у него была достойной. Много хорошего и важного сделать удалось. Сейчас практически полностью слепой. Левый глаз десять процентов, правый ноль.
– Какой кошмар. Как же он так… Один, да еще и слепой.
– Да… – Паша молчит, потом продолжает есть. – В некоторые моменты понимаешь, что должен человеку хорошие новости сообщить. Обязан просто. А где ж их взять?
– Ничего нельзя сделать?
– За левый глаз еще поборемся. В правом нерв атрофирован. – Паша натянуто улыбается и отшучивается: – Не хочется стареть. Извини, Дианка… – Вытирает губы салфеткой. – Ты красавица такая, все обалденно вкусно. А я со своим настроением дебильным. В себя приду, обещаю.
– Паш, все в порядке. Не всегда ж веселиться. Мы можем обо всем на свете разговаривать. Я не маленькая, знаю, что жизнь – штука сложная. Хочешь вина?
– Нет, спасибо. Завтра со свежей головой надо быть. Но с тобой пару глотков сделаю.
– Нет, я воду. Давай, может, начнем смотреть фильм в постели? Уже поздно. Как раз отдохнем, помолчим. Фильм вроде бы не веселый. В конце герой умрет. То, что надо.
Паша улыбается.
– Хорошо, давай.
– Знаешь… – начинаю я. – Раз уж настроение такое.
Паша вопросительно смотрит. Хороший такой, я привыкнуть к нему успела. Очень спокойно с ним. Когда рядом нет, мысли всякие и сомнения, а когда мы вот так болтаем, переглядываемся – легко и уютно на сердце.
– Мы не обсудили один момент. Думаю, до моего отъезда надо бы. Не знаю, в курсе ты или нет, но мы с тобой родом из одного города. В одной школе учились. Ты меня не помнишь, наверное. – Я убираю волосы за уши и улыбаюсь. – Я же младше на три года.
– Да, я знаю. Не вспомнил, Дианка, тут прости. Голову ломал после нашей первой встречи, но ничего. Мне шестнадцать было, я увлекался в основном компьютерными играми, зубрил биологию с химией, так как к поступлению готовился. Из первой школы помню только одноклассников. И то мы редко общаемся. Это ничего? Ты не обиделась?
– Ничего, конечно.
Мой пульс частит слегка. С Пашей как-то сложно на серьезные темы разговаривать. Вроде бы слушает, вроде бы внимательный. Но при этом закрытый. Не способствует развитию разговора, в общем. Обрывает его ловко. Я быстро облизываю губы и делаю глоток воды.
– Просто это еще не все. Ты не только увлекался играми, но и встречался с моей двоюродной сестрой Оливией. – Я делаю паузу, смотрю ему в глаза. – Потом еще скандал этот случился… или его ты тоже не помнишь?
– Скандал помню, разумеется, – спокойно произносит Паша. – Но я там был ни при чем.
– Я так и думала, – выдыхаю с облегчением. – Почему-то верила, что ты не смог бы. Мой отец, конечно, был настроен иначе. Он в этом плане рубит сгоряча. Если его близких зацепили, шашку наголо, и полетел! Не жалеет врагов.
– Я не боюсь твоего отца, – так же ровно отвечает Паша. – Хотя он и пытался меня побить. С сестрой твоей у меня ничего не было, дальше неуклюжих поцелуев мы не зашли. Она не от меня была беременной.
Глава 18
Я слегка округляю глаза, чувствуя колоссальное облегчение! Семья Паши категорически отрицала причастность сына к сюрпризу, что Оливка преподнесла родителям. Как и их сын. Родители Оливии тогда доводить до абсурда не стали: нет так нет, сами вырастим. А потом все как-то быстро, в один год, разъехались. Адомайтисы – в столицу края, Оливия с родителями – в Польшу, ее отцу работу предложили. Там Оливия и родила. У нее сейчас все хорошо, замуж собирается.
Павел добавляет:
– И я понятия не имею, кто отец того ребенка. Со мной она не делилась.
– Со стороны тогда всем показалось, что ты испугался ответственности. И что вы бежали.
– Мы предлагали сделать ДНК-тест. Они отказались. Потом и вовсе переехали.
– Ребенку твое отчество дали.
– В Польше есть отчества?
– Они русские же.
– Меня это не касается. Я не единственный Павел на планете.
Я опускаю глаза, обдумывая услышанное. Потом вскидываю их и внимательно смотрю на Пашу. Пытаюсь прочитать мысли. Спрашиваю решительно:
– Ты уверен? Я не осуждаю, тебе шестнадцать было в то время. Сам еще ребенок. Как Матвей сейчас. Впереди учеба, карьера. Любой бы испугался. Я понимаю, что люди взрослеют, меняются. Просто хочу знать, раз уж ты ко мне переезжать собрался. В течение месяца.
– Я уверен. Первые взрослые отношения у меня появились значительно позже. Если бы я занялся сексом в девятом классе, поверь, я бы это запомнил.
Его тон не то чтобы резковатый, он будто чужой. Так разговаривают, когда хотят человека на дистанции держать.
– Тогда почему ты сказал, что хотел бы познакомиться с моим отцом? Раз вы уже были знакомы, – произношу я ровно, без лишних эмоций.
– Мы не были знакомы. Он меня подкараулил у дома, за куртку схватил и вмазал. Нас отец мой увидел из окна, вышел и заступился. Поорали друг на друга и разошлись.
– Папа тебя не подкарауливал. Он поговорить приехал. За сестру и племянницу заступиться. Его на порог не пустили. Он уже домой собирался ехать, и тут ты идешь. Ты послал его.
– Он меня оскорбил с ходу, вот я и послал.
– Папа, наверное, на эмоциях был. На самом деле он хороший у меня. Очень.
Мы оба молчим пару ударов сердца. Паша заговаривает первым:
– Я не против познакомиться с твоим отцом при новых обстоятельствах. И узнать его с другой стороны. Прошло много лет. На примере Матвея я вижу, что подростки могут быть неуправляемыми. А еще могут врать в лицо, не мешкая. Ситуация та была стремной. Почему Оливия так поступила, я не знаю и знать уже не хочу. Но еще я не хочу, чтобы тот инцидент встал между нами, Диана. Мне хорошо с тобой.
Его тон, бывший минуту назад ледяным, как ночь на Меркурии, теперь в разы дружелюбнее. Слова звучат складно и правдоподобно.
В то время в глубине души я верила Паше. Наверное, единственная из всей семьи. Молчала, разумеется: кто бы меня спрашивал и слушал. Но когда ловила обрывки разговоров взрослых, что сучонок все отрицает, то радовалась! Мне хотелось, чтобы Паша оказался ни при чем. Ужасная, конечно, ситуация, когда нужно выбрать сторону парня или сестры.