– Привет. Ты уже освободился?
– Привет, Дианочка. Только что. Как у тебя день прошел?
– Хорошо. Все по плану. Походили по магазинам, спустили кучу денег.
Я касаюсь пальцами кулона с бриллиантом-каплей, который подарили родители. От Гордея подарки пока не принимаю. Только цветы. Иначе бы он уже скупил все магазины. Мы не так давно познакомились. Он мне симпатичен: приятный мужчина, бизнесмен, умный, грамотный. Но спешить не хочу.
– Чудно. Билет домой взяла?
– Да.
– Скинь потом.
– Я поздно приеду и прекрасно доберусь на такси. Давай на неделе поужинаем в каком-нибудь японском ресторане. Очень хочу суши.
Гордей смеется.
– Водитель тебя встретит, не вредничай.
– Я не вредничаю, мне будет удобнее на такси. Спасибо, Гордей. Ты сейчас домой или на очередную встречу?
– Домой, хочу лечь пораньше.
– Тогда отличного отдыха. Сладких снов.
– И тебе. Спокойной ночи, Диана. С нетерпением жду нашу встречу.
– И я.
Сбрасываю вызов и иду одеваться. Из гостиной доносится громкая музыка. Свет выключен, родители полностью погружены в фильм. Я чувствую легкую тоску из-за того, что не могу провести вечер с ними.
– Если твой друг моложе Гордея, может, обратишь на него внимание? – перекрикивает вступительные титры отец.
– Папа! – возмущаюсь я. И наконец выхожу на улицу.
Преодолеваю метров двести, затем сворачиваю к супермаркету. У которого и замечаю знакомый «Спортейдж». Странно увидеть здесь машину Павла. Так близко от моего дома.
Адомайтис не показывал телефон не из-за того, что там были мои фото. Я боялась, он справки навел, раскопал что-то. Увы, все оказалось в разы хуже: он прятал галерею из-за фотографий другой женщины, которые не собирался удалять. Стоит помнить об этом, когда Паша вновь начнет убийственно улыбаться.
Я подхожу к машине, стучусь в окно. Сажусь на переднее сиденье.
– Привет, – говорю вежливо.
– Привет, – отвечает Павел. Потом усмехается: – Долго шла пешком?
– Вовсе нет, минут сорок – сорок пять, – парирую. – Папа не должен видеть нас вместе. Вообще не понимаю, почему нельзя было пересечься в городе. К чему спешка?
– Такая девочка хорошая, а папу обманывает. Ай-я-яй.
– Разговор закончен. – Я хватаюсь за ручку двери.
Павел не собирается удерживать. Отворачивается, смотрит в окно. И я медлю.
Если бы он кинулся извиняться и хватать меня, я бы чувствовала себя оскорбленной и победившей. Сейчас же выгляжу неадекватной истеричкой. Остаюсь на месте. Мы молчим.
– Ты голодная? Можно было бы где-нибудь поужинать, – произносит Паша ровным голосом, и именно такая реакция разгоняет пульс.
Он владеет собой, скрывает эмоции. От меня. Ох.
– Нет, не голодная. Спасибо.
– Тогда я возьму себе что-нибудь навынос. Если ты не против.
– Разумеется, нет.
Машина трогается с места.
– Как работа? – спрашиваю я, невольно вспомнив Пашу в белом халате.
Точно. Тогда и родилась Ди-Ди. Когда он выглядит как врач, я теряюсь и начинаю нести всякую чушь. К счастью, хмурый Адомайтис не подозревает о моем новом фетише.
– Нормально. Думаю, не в последний раз приехали. Как ты провела день?
– Тоже супер. Хочу сразу похвалить Матвея, парень радует. Вроде бы взялся за ум.
– Он рассказывал, что рядом с тобой теперь всегда стоит швабра. – Улыбка трогает Пашины губы. – Любопытный метод воспитания.
– Я предупреждала, что педобразования у меня нет. Так что психика ваших детей – это не моя проблема.
Адомайтис смеется.
– Меня все устраивает.
– Еще бы. На самом деле и правда пока все хорошо. Еще месяц, и отправлю его на каникулы.
– Какие еще каникулы? Ты не работаешь летом?
– Я-то работаю. Но детям надобно отдыхать.
Павел качает головой. Тем временем город заканчивается. Паша останавливает машину на выезде, где расположен киоск с фастфудом. Самая популярная точка общепита в городе.
– Точно ничего не взять?
– Точно.
Минут пять Адомайтис стоит в очереди, затем возвращается с двумя роллами.
– Вообще-то… я не просила, – говорю раздраженно. Почему меня сегодня никто не слушает? Мужчины сговорились?
– Это я себе. Оба. Но если хочешь, то угощайся.
Я фыркаю. Разговор не клеится. Мы едем по трассе и останавливаемся в кармане на обочине. Павел жует подряд два ролла с курицей и зеленью. Вытирает губы салфетками.
– Ты не в настроении, – констатирует. – Мне жаль.
– Говори, что ты хотел, Паш. Хватит ходить вокруг да около.
– Хорошо. У тебя все серьезно с тем парнем?
Приподнимаю брови. Не того вопроса я ждала.
– С Гордеем? А что?
– Поддерживаю беседу.
– Он ухаживает за мной. Пару раз мы ужинали… – тяну я, рассказывая. – Гордей хороший человек. В разводе. Как у тебя дела?
– Плохо.
– Почему? – Вскидываю на него глаза. Потом сразу отвожу их.
Не могу смотреть. Еще слишком свежо, слишком остро. Слишком я хотела, чтобы он был моим.
– Потому что тебя вчера унизили. А ты не позволила мне вступиться.
– Разрешения ты не спрашивал. Взял ситуацию в свои руки.
Наши глаза встречаются, его вспыхивают огнем. Я отшатываюсь и ежусь. Паша же даже не моргает.
– Твой бывший тебя слил? – чеканит слова, и я понимаю отчетливо, что он видел все. Вообще все.
Я была готова к этому, но отчего-то становится душно.
– Ты поэтому охотилась за моим мобильным? Проверяла каждый раз, успела ли включиться блокировка. Заглядывала, кто звонит и пишет. А потом поставила ультиматум. Ты думала, у меня там твои фото? Или что я сделал новые? Диана, из-за этого козла ты меня боялась?
Адомайтис смотрит точно в глаза. Бесится. Сильно. Так, что воздух становится густым, его вдыхать тяжело. Паша не нападает, он ждет ответа. А я молчу. Просто молчу. Кроме родителей, полиции и пары подруг, ни с кем не обсуждала этот вопрос.
Открываю рот, закрываю. Снова открываю. Не могу ни звука вымолвить. Я ведь пережила это все. Отболело! Когда вчера нахал из бара показал мне фото, я расстроилась, но не смертельно! Ведь не первый раз, господи!
Почему же перед Адомайтисом так невыносимо стыдно?
– Диана, вчера мне твои фото показали друзья. Я раньше их не видел.
Показали его друзья за столом.
Слезы разрешения не спрашивают. Им плевать, что подставляют. Превращая меня в жалкое подобие самой себя. В уязвимую влюбленную дурочку. Они брызгают из глаз и струятся потоком по щекам. Я вдруг начинаю плакать и не могу остановиться. Мы ведь должны были по-хорошему поговорить! Спокойно, без истерик. Я себя настроила!
Жалобно всхлипываю.
– Иди ко мне, – зовет Паша.
Я отрицательно качаю головой.
– Не обижу. Иди, – приглашает он, раскрыв объятия, что становится последней каплей.
Я так хотела, чтобы он понял. Все понял и все равно меня выбрал.
Глава 30
«Тебя слили – ха-ха!!»
С этих слов однажды началось мое утро. Будучи миролюбивым и позитивным человеком, я даже не сразу поняла, о чем речь. К тому же сообщение пришло от неизвестного контакта в директ. Дурак какой-то балуется. Удалила и забыла.
Пошла в душ, волосы высушила, макияж нанесла. И когда вновь взяла мобильный в руки, обалдела! Столько сообщений и пропущенных от друзей, знакомых и незнакомых, словно у меня день рождения.
Запаниковала, перепугалась! Но масштабы осознала не с лету. Я ведь была за мир, дружбу и жвачку. Сама бы никого не стала буллить. И решила, что никто не будет. Ведь каждому понятно, кто жертва. И вести себя нужно, будто ничего не случилось. Не нарушать границы другого человека.
Понедельник был, у меня пары плотные с утра до вечера. Больше всего на свете я любила заходить в аудиторию, чувствовать на себе взгляды десятков студентов. И начинать говорить.
Я ведь и правда обожала преподавать! Бывало, что ночью просыпалась и обдумывала вступления к лекциям или лабораторным. Жила этим. Блеск в глазах учеников становился наградой.
Коллеги в университете еще держались. Бросали долгие взгляды. Но люди образованные – сумели молчать. Студенты же встретили насмешками и хихиканьем. Наверное, не все. Люди ведь разные есть. В каждом обществе, в каждой отдельно взятой группе есть честные и благородные, сочувствующие и понимающие. Но также найдутся злые и мелочные. Мстительные. У некоторых людей поле боя внутри расположено, и чем бы они ни занимались – всегда лишь сражаются. С продавцами в магазине, со случайными прохожими, с незнакомыми людьми. Таким людям непременно нужна жертва. Объект травли. Гадкий утенок, который чем-то провинился.
Знаете, почему среди наших ближайших родственников, шимпанзе, нет ни одного альбиноса? Белых обезьянок еще в детстве убивают свои же, потому что те слишком отличаются. Несмотря на все попытки матерей уберечь. Некоторые люди – те же обезьяны, они не выносят, когда кто-то хоть на каплю другой.
Я удалила нескольких борзых с занятия и отвела его до конца, после чего укрылась на кафедре. Оттуда меня и вызвали в деканат.
– Диана Романовна, эту неделю вам лучше не появляться на работе. Нужно подождать, пока все утрясется. А там видно будет.
Примерно через пару недель тот же декан намекнул, что будет правильнее написать заявление на увольнение. Ведь я не хочу «прославить» его университет.
Мой отец бизнесмен, наш город опутан сетью его супермаркетов. Он один из главных спонсоров общегородских праздников, занимается благотворительностью. Да и сам живет не бедно. Этого оказалось достаточно, чтобы отличаться. Чтобы меня захотелось разорвать.
Я поехала к родителям. Сергею написала:
«Привет! Ты в курсе, что случилось?!»
Думала, взломали его или что-то такое. Мы как-то напились и устроили развратную фотосессию дома, потом я все удалила с его телефона. Не знала, что он успел скопировать.
«Значит, я недостаточно хорош для тебя? Нет мотивации у меня? Не стремлюсь ни к чему? Это спустит тебя с небес на землю, Диана. Или ты вернешься ко мне на моих условиях, или эти фотографии будут всюду! Я буду присылать их каждому мужику, который на тебя взглянет».