– Миссия импоссибл, – выдыхает на ухо и тоже прикусывает мочку.
Ответочка.
– Ох…
Кожа под его ласками становится чувствительней. Поцелуи в шею на грани нетерпеливой грубости. Глубокие, жадные. Я едва ли забочусь о том, оставят ли они следы на коже. Прогибаюсь в спине и послушно капитулирую, обнимая искусителя ногами. Паша чуть приподнимается. Направляет себя рукой. Толчок.
Я распахиваю глаза от вторжения. Слишком резкого для этого раннего утра. Слишком ощутимого для меня, пока не готовой.
Мой тихий стон просит его быть мягче. Пожалуйста. Но не останавливаться.
Паша тихо стонет. Проникает в меня до упора и замирает, опершись на локти. Закрывает глаза.
Мы чувствуем друг друга. Еще не проснувшиеся, но уже слитые воедино.
Он открывает глаза. Темные, полупьяные. Наклоняется и накрывает мои губы своими. Горячо.
Я скрещиваю лодыжки на его спине. Пусть так. Во мне. Хорошо.
Его утренняя жесткость требовательно растягивает. Самое любимое испытание.
Паша целует, пока я не расслабляюсь полностью. Отрывает мои руки от себя, поднимает и фиксирует над моей головой. А потом начинает двигаться. Размеренно, плавно, постепенно увеличивая амплитуду. Наши пальцы переплетаются. Я крепко держусь за него.
Дышу часто, рвано, пропитываясь его запахом. Недавно я познала, что такое быстрый секс и быстрый оргазм. Когда времени в обрез, а остановиться невозможно. Когда желание нестерпимо и от жажды развязки потряхивает. Внизу живота пожар и влажность. Когда тело требует. Когда не сомневаешься, что получишь удовлетворение. И вообще ни о чем не беспокоишься. Наслаждаешься любимым мужчиной и тем, что он делает.
Паша двигается резче. Дискомфорт от растяжения тает, остается лишь напряжение. Оно усиливается, концентрируясь на тех самых точках. Каждое движение ощущается острее предыдущего, каждое приближает к финишу. Быстро. Еще. Сильней.
Мои стоны тихие и жаркие. Жажда его тела становится болезненной. Я дергаюсь, но Паша крепко держит мои руки. Тогда изо всех сил сжимаю его пальцы и закусываю губу, отпуская контроль.
Несколько глубоких размашистых движений, выбивающих душу из тела. Несколько быстрых и мощных толчков в идеальном темпе – и меня накрывает. Я зажмуриваю глаза и расслабляюсь навстречу удовольствию. Пропуская через себя горячие волны, отдаваясь истинному кайфу. Непрерывно чувствуя его внутри – большого и твердого. Взрываюсь под ним и дрожу. Он отпускает мои руки, и мы тут же обнимаемся.
Догоняет он быстро. А потом лбом к моему прижимается. Вспотел немного, пахнет обалденно. Неописуемо вкусный. Мой.
– Доброе утро, – не шепчу, а мурлыкаю. Все еще как кошечка. Вокруг него все эти дни и так и этак. Саму себя не узнаю. Но ему нравится.
Паша до сих пор с закрытыми глазами. Кайфует внутри меня. Легонько царапаю его лопатки.
– Доброе, малышка. Я тебя чувствовал. Ты сегодня быстро.
– А я тебя, – шепчу в ответ смущенно.
Пока еще теряюсь, когда он вот так откровенничает. Стесняюсь намного меньше, чем раньше. Но ведь… не все сразу?
У Паши тоже есть комплексы. Его смущение, когда я после минета требую поцелуев, забавное, но отношусь уважительно. Он тоже живой человек.
– И ты быстро, – добавляю.
– Утром могу за две секунды с тобой.
Я смеюсь.
– Надо поэкспериментировать.
– Не веришь? Завтра докажу. Вошел, две секунды – и свободен.
– Я засеку время.
Паша тоже хрипло смеется, его довольный и беззаботный голос ласкает уши. Потом добавляет серьезнее:
– Утром все мысли только о тебе. За ночь жажда копится. Главное – не сдаться сразу. Потом уже можно растягивать процесс.
– Сдаться, – улыбаюсь я.
Он жадно проводит руками по моей груди, животу, бедрам.
– Охуенная. Все не верю, что моя.
А потом мы целуемся. После чего Паша наконец отрывается от меня и плетется в душ. Провожаю глазами упругий зад моего хирурга, потом смотрю на часы: время терпит. Мы начали просыпаться раньше, чтобы успеть заняться сексом. Вот это мотивация!
На самом деле наш роман похож на безумие. Я Вике даже описать то, что испытываю, как следует не в состоянии. А ведь на словарный запас никогда не жаловалась.
Вопрос, стоит ли жить вместе до свадьбы, и не вставал у нас. Мы постоянно касаемся друг друга, разлучаться, пусть всего на несколько часов, кажется жестокой и бессмысленной потерей. Где бы мы ни находились: в кино, в гостях, на улице – мне все время хочется Пашу трогать. И я делаю это. То по плечу проведу рукой, то прильну как бы случайно. Он поощряет. Нравится.
Паше не хватало секса в жизни. Я вижу это по тому, как ведет себя. Как намекает постоянно. Когда соглашаюсь, а соглашаюсь я всегда, сразу к делу переходит. Не хочу думать, какие у него отношения были с бывшими. Но и я тоже на заре нашего романа динамила. Сейчас все иначе.
Мне самой физической близости, оказывается, не хватало. Не хочу сравнивать, это будет неправильно, ведь с Сергеем поначалу у нас были действительно хорошие отношения. Но такого удовольствия, как с Пашей, я не испытывала. Оргазмы никогда раньше не были чем-то регулярным и важным. Но почему-то стали. Сейчас я дорвалась будто, подсела. И ощущение это после секса – внутреннее опустошение и жар в каждой клеточке… оно на самом деле чудесное. Морально так и вовсе в облаках летаю! Ведь когда делишь экстаз с любимым мужчиной, а не с фантазией, это совершенно другой уровень наслаждения.
Его хочется испытывать снова и снова. Я занимаюсь так часто любовью не потому, что Павел просит. Сама нуждаюсь.
Паша идет в кухню, и я спешу в душ, дабы привести себя в порядок. Сегодня мы ночевали у меня. Пока то там, то тут. Кочевники. Но это неважно. Главное, что вместе.
Времени нет обдумать все и придраться хоть к чему-нибудь в наших отношениях. Наверное, со стороны кажется, что мы головы друг от друга потеряли. Каждую минуту свободную вместе проводим. Болтаем обо всем, шутим, целуемся.
Не знаю, правильно ли вступать в брак, находясь вот в такой эйфории. Кто-то может посоветовать время выждать, когда страсть поутихнет. И с трезвой головой решение принять.
Бред.
Когда с человеком настолько комфортно, не грех подстроиться и уступить в мелочах. Чтобы сохранить то самое, важное.
Я выхожу из ванной, завернувшись в длинный черный халат. Чистая, свежая, но все еще горячая после наслаждения, что Паша утром доставил мне.
Он уже разливает кофе. На нем лишь спортивные штаны. Волосы влажные после душа. Я очерчиваю глазами его грудь, плечи, живот… Резко поднимаю глаза и случайно ловлю на себе его взгляд.
Тот самый – голодный и темный, что запрещен в обществе. Мужчинам нельзя так пялиться на женщин, это неприлично. Паша быстро берет себя в руки и приветливо улыбается.
– Как дела? Садись завтракать, – старается быть гостеприимным. Выдает хрипотца в голосе.
А у меня волоски на коже дыбом именно от его вот таких взглядов: тайных, будто воровских. Безумно приятно чувствовать себя настолько желанной. Гадать, какие у него мысли, как сильно он хочет. Иногда Паша точно так же смотрит на меня на людях. Недолго, конечно. И я понимаю, что у него не всегда получается держать себя в рамках. Кажется, в такие моменты я люблю его еще больше.
– Чудесно. Тебе хорошо было? – спрашиваю.
– Да. А тебе?
– Ты же чувствовал.
– Скажи словами. – Он снова улыбается, намазывая тост маслом.
– Мне было очень хорошо, Паша. Просто вау.
Он довольно кивает. С аппетитом завтракает. Я, как дурочка, поглядываю на Пашу украдкой и любуюсь тем, как он ест. Боже, это же надо было так втрескаться! Самой себе не верю. Мне все в нем нравится. Вообще все. Улыбки его широкие, беззаботные, смех, то громкий, заразительный, то низкий, хриплый. Я обожаю наблюдать, как он читает что-то по работе – думает, хмурится. Обожаю слушать истории из клиники, не всегда веселые, но по большей части позитивные. Нравится его амбициозность. И в то же время простота.
Конечно, для меня очень много значит его взаимность. Я же вижу, как Паша радуется моей заботе. И тому, что разделяю его хлопоты о быте, бабушке и брате. По большей части он человек одинокий. И мне приятно его поддерживать.
Смотрю на него и понимаю, что… не могу от него отказаться, даже во имя спокойствия родителей. Просто не могу, и все! Не знаю, можно ли назвать Пашу моей первой любовью. С тех пор как один славный старшеклассник одолжил малолетке куртку, много воды утекло. Я росла, не вспоминая о нем. Была влюблена в другого парня, ждала того из армии, планировала замуж. Но, возможно, это она и была. Та самая. Детская любовь, тонкий крошечный бутон, который в дальнейшем расцвел ярчайшими цветами взрослых чувств.
Иногда мне кажется, это даже не очень плохо, что мы оба с Пашей прошлым раненные. Таким людям, пережившим тяжелые разрывы, не просто довериться. Но если это случается, то мы ценим каждую мелочь. И бережем друг друга от потрясений.
Паша целует меня и убегает на работу. Я же занимаюсь укладкой и макияжем. Спешу. У девятых и одиннадцатых классов наступает пора экзаменов, поэтому не один Адомайтис пашет от зари до зари.
Вчера, например, Матвей прислал мне решение задачи в два часа ночи! Паша проснулся от звука моего телефона, спросонья глянул на экран, увидел имя брата и распсиховался! Но я быстро успокоила своего вспыльчивого: Мот просто засиделся за учебниками. А когда победил задание, на радостях поделился успехом с учителем! Потом сообразил, что ночь давно и большинство людей спит. Извинился. За такую страсть к учебе ругать нельзя.
– Человек ночью машину угоняет – тебе не нравится! Задачи решает – тоже не нравится! Паш, тебе не угодить, – ругалась я.
– А он может ночью спать? – спросил мой хирург, уже смягчившись.
– Ему шестнадцать. Я в этом возрасте двое суток могла не спать и чувствовала себя огурцом. А сейчас если две ночи не посплю, то без кофе не встану.
– Я нормально. – Паша пожал плечами и отрубился.