Франц наклонился, чтобы поцеловать жену и маленькую дочурку. Лицо его буквально сияло нежностью и любовью, и это тронуло Илону.
Впрочем, она и раньше догадывалась, что за внешней суровостью этого солидного, суховатого мужчины скрывается нежное, чувствительное сердце. Комок подкатил к ее горлу, и чувство, похожее на зависть, захлестнуло душу.
– Надеюсь, вы не ссоритесь? – Франц выпрямился, вопросительно переводя взгляд с одной на другую.
– Твоя жена говорит, что, прежде чем заводить детей, нужно обязательно выйти замуж, – ответила Илона. – А ты как считаешь?
Франц, очевидно по-своему истолковав ее слова, вытаращил глаза.
– Боже мой… Ты что, беременна?
– Ну конечно же нет, дурачок. Но твоя очаровательная дочурка вызвала во мне такой прилив материнских чувств, что… Одним словом, я призналась Амелии, что мечтаю о ребенке. Угадай, что она мне посоветовала? Немедленно позвонить Ульриху и сделать ему предложение.
– Гроссмайеру? – Франц болезненно поморщился. – Ради Бога, выходи замуж, но только не за него. Ульрих, конечно, первоклассный юрист, но… Как человек он, по-моему, ужасная скотина.
– Ты слышала? – Илона торжествующе посмотрела на подругу.
Они рассмеялись, а малышка вдруг заплакала.
– Дай ее мне, – обратился Франц к жене и, взяв на руки дочку, стал расхаживать по комнате. Плач тут же прекратился. – Кстати, о крутых парнях… – Он лукаво посмотрел на Илону. – Ни за что не догадаешься, кто звонил мне сегодня утром.
– Твоя телефонная книжка слишком толста, – мигом парировала та. – Так что, будь добр, избавь меня от напрасных мучений.
– Петер Адлер, собственной персоной, – объявил тот. – Помните его? Мы познакомились в прошлом году, на новоселье у Артура. Он – немец и приезжал в Вену, чтобы открыть в Австрии филиал своего банка. Ну, вспомни, Амелия, у твоего отчима были с ними дела. Петер приезжал, чтобы покрутиться в местных банковских кругах, а заодно купить загородный домик в горах. Этот парень – страстный горнолыжник. Он просто помешан на альпийских красотах. Я предложил ему почти полностью достроенный коттедж, заказчик которого обанкротился и прекратил финансирование, и Адлер согласился приехать и посмотреть дом. Не сомневаюсь, что коттедж ему понравится, и мы заключим выгодную сделку.
– Я его совсем не помню, – призналась Амелия. – И потом… в тот вечер мои мысли были заняты совсем другим. – Она заговорщически подмигнула мужу.
– Все вы, женщины, одинаковы, – с напускной строгостью проворчал Франц, хотя глаза его буквально лучились нежностью. – Стоит только отвернуться…
– А я очень хорошо запомнила этого парня, – вмешалась Илона. Друзья удивленно уставились на нее. – Нет, я не соблазняла его, – поторопилась добавить она. – Конечно, он поглядывал в мою сторону, но… Дело совсем не в этом. Просто это не тот человек, которого легко забыть.
Илона слегка покривила душой.
Петер Адлер… Нельзя сказать, что все это время она только и думала о нем. Но услужливая память не раз и не два подсовывала ей ту памятную вечеринку у Шницлеров и некоего молодого банкира из Берлина…
Да, возможно, Франц был прав, назвав Адлера крутым парнем, но это было не совсем точное определение. Чувствовалось, что этот отпрыск старинного рода с детства привык приказывать мужчинам и повелевать женщинами. Его движения, речь, сама манера держать себя – просто и в то же с каким-то внутренним достоинством – изобличали человека из высшего общества.
Не говоря уже о том, что Петер оказался самым привлекательным из всех мужчин, которых Илона когда-либо встречала!
Он был высок, белокур, хорош собой и прекрасно сложен. А ямочка на квадратном подбородке делала его превосходно вылепленное лицо просто неотразимым. К тому же у него был безукоризненно прямой нос, стального цвета глаза и упрямый чувственный рот, который как-то не вязался с хладнокровным высокомерием взгляда.
При первой же встрече с этим человеком Илону просто непреодолимо потянуло к нему.
Когда в тот вечер она подплыла к нему в полупрозрачном шифоновом платье, он тоже не сводил с нее глаз. Неудивительно – на ней, казалось, не было нижнего белья, настолько точно его телесный цвет создавал иллюзию обнаженного тела.
Нисколько не сомневаясь, что очередная птичка готова сама впорхнуть в ее сети, Илона сделала то, чего никогда раньше себе не позволяла.
Но когда она с высокомерным видом пригласила его домой, на бокал вина, Зигфрид, как она его мысленно называла, взглянул на нее так, словно услышал что-то неприличное. Он отказался – тоном, который сделал бы честь самой королеве Виктории, – вежливо пожелал Илоне доброй ночи и быстро удалился, оставив ее в полном одиночестве.
Никому и никогда еще не удавалось избежать ее чар. Петер Адлер оказался первым. И он же впервые дал Илоне понять, что она просто-напросто вульгарная бабенка, готовая броситься на шею первому встречному.
После его ухода она впала в такую ярость, что была вынуждена на целых полчаса запереться в пустой комнате. А потом еще две недели – и какие недели! – понадобились ей, чтобы преодолеть пережитую боль унижения и снова стать самой собой, самоуверенной и неотразимой Илоной Орошвар.
И вот теперь Петер Адлер возвращается… Она сама не могла понять, радует ее это или пугает.
– А господин Адлер знает о том, что мы с тобой партнеры, Франц? – как бы между прочим осведомилась Илона.
Она не могла вспомнить, что именно успела рассказать о себе «Зигфриду» в тот вечер. Его краткие отрывистые ответы отчасти выбили ее из колеи. Но, как правило, она редко откровенничала в момент знакомства с представителем противоположного пола, в основном уделяя внимание его собственной персоне. Так что, скорее всего, Адлеру неизвестна ее профессия, не говоря уже об увлечении живописью. Эту свою маленькую тайну она обычно оставляла до второй встречи.
– Нет, о дизайне разговор не шел, – простодушно признался Франц. – Ты же знаешь, состоятельные люди не любят заниматься оформлением своего жилища, если на горизонте не имеется женщины, которую надо ублажить. А у Петера никого нет: ни жены, ни невесты, ни любовницы. Я спрашивал.
– Таким образом, милый Зигфрид, то есть господин Адлер, свободен, – задумчиво протянула Илона. – Оч-чень интересно.
Амелия тяжело вздохнула.
– Кажется, наша Диана-охотница снова выходит на промысел. Бедняга Петер! Не кажется ли тебе, Франц, что его следует предупредить?
Франц засмеялся.
– Ну, этот горный олень сам способен позаботиться о себе. Илона, не советую тебе пытаться окрутить его. Такие тертые калачи, как Петер, никогда не теряют головы. Им это просто не свойственно! Говорят же, что у банкиров на месте сердца – счетная машинка, а кровь давно обратилась в лед.
– Брр! – Амелия зябко передернула плечами. – Не понимаю, что ты находишь в таких типах, Илона?
– Я и сама не знаю, – тряхнула своей роскошной гривой та. – Такой уж я уродилась. Чем сложнее задача, тем интереснее…
– Ну да. А потом, влюбив в себя, ты бросаешь их ради следующего приключения, – проворчала Амелия. Внезапно ее прекрасные голубые глаза расширились. – Слушай, а может, ты подумываешь о нем в качестве отца для своего ребенка?
Илона бросила на подругу быстрый взгляд и задумчиво потупилась. Почему эта идея не пришла в голову ей самой?
Ведь действительно… Петер Адлер – из прекрасной семьи, он умен, хорош собой, воспитан. К тому же горнолыжник, что свидетельствует о его отменном здоровье. Любая женщина может только мечтать о таком отце для своего ребенка!
И пусть потом возвращается на родину и женится на какой-нибудь белокурой фрейлейн, фамилия которой начинается с приставки «фон», чтобы та родила ему кучу маленьких белобрысеньких банкирчиков. Она, Илона, все равно не будет внакладе, ведь у нее останется дочь – такая же хорошенькая, как малютка Аннета…
Разумеется, соблазнить Петера Адлера будет совсем не легко, тем более что однажды он уже пренебрег ею. Илоне отнюдь не хотелось снова оказаться в положении отвергнутой просительницы. И все-таки, почему бы молодому банкиру не попробовать себя в роли донора спермы?
Вот только Амелию с Францем надо успокоить. Так будет лучше… и проще для нее, Илоны.
– Не забивай себе голову пустяками, Амелия, – степенно сказала она. – Думай о своей милой дочурке. Петер Адлер – орешек крепкий, и мне он не по зубам. К тому же теперь это наш клиент. Так когда же он прибудет, Франц?
– Он приедет прямо в офис.
– В котором часу?
– Около двух.
– Тогда проведи его ко мне. Я хотела бы знать, понадобятся ли ему мои услуги дизайнера.
– Ты думаешь, он будет возражать?
Илона пожала плечами.
– Не исключено.
– Глупости! Ты сейчас самый модный специалист по интерьерам в Вене. К тому же я не хочу, чтобы мой великолепный проект был испорчен какой-нибудь безвкусицей. Когда Петер приедет, я ясно дам ему понять, что если он хочет жить во дворце, а не в хижине, то должен пригласить в качестве дизайнера Илону Орошвар.
Илона улыбнулась и бросила на него преувеличенно нежный взгляд.
– Что бы я без тебя делала?
– Я твой партнер и стою на страже наших общих интересов. Да кто он такой, в самом деле, чтобы возражать против твоей кандидатуры? – презрительно сказал Франц. – Обычный денежный мешок – и только. А мы с тобой – художники, творцы… Не так ли, моя дорогая?
И он плавным движением подбородка перевел внимание своих собеседниц на нежное детское личико, выглядывающее из розового одеяльца…
Женщины дружно рассмеялись.
– Я не понимаю тебя, Петер! – В голосе Ирены звучало искреннее недоумение. – Всего неделю назад ты намеревался назначить день нашей помолвки. И вдруг… Ты снова едешь в Вену? И ни на день-два, а на целых полгода! Хорошенький сюрприз, нечего сказать! Как прикажешь это понимать, дорогой? Как окончательную отставку?
Петер уныло потупился. Ну вот, она явилась сюда, в его холостяцкую квартиру, чтобы устроить ему сцену. Два билета на выставку художников-авангардистов были просто предлогом. Теперь объяснения не избежать…