«Ты даже не представляешь», – хочется мне ответить.
– Рассказать тебе секрет? – Он понижает голос и придвигается ближе ко мне, отчего мое сердце начинает колотиться. – Возможно, я немного перетрусил при мысли о том, что все, что должно пройти хорошо на этой неделе, – провалится. Совсем чуть-чуть. Это огромная сделка для нас, и я просто… открытие этого отеля было моей мечтой. Мои инвесторы очень нервничают за траты. Мне очень нужно, чтобы эта свадьба прошла идеально.
Я закусываю губу. Идеально. Точно. Что, вероятно, означает отсутствие трупов на территории отеля.
Нейтан проводит рукой по волосам и морщится.
– Прости, я не хотел все выкладывать. Просто… – Он улыбается мне. – Увидев тебя… Это удивительно, Мэдди, и так неожиданно. Я имею в виду, какие были на это шансы? Я так рад, что ты здесь. Ты всегда твердо стояла на земле, и я рад тебя видеть.
– Это изумительно, – говорю я, вкладывая смысл в каждое слово. – И я так рада видеть, как хорошо ты справляешься. Я имею в виду, ты открыл свой собственный отель в двадцать шесть лет, Нейтан. Это невероятно.
Он пожимает плечами, краснея.
– Мне много помогали. Встретил нужных людей в JLL, получил стартовый капитал от моих предков, познакомился со многими инвесторами. Я не сам все это сделал. Мне просто очень, очень повезло.
– Ну, я уверена, что ты также работал, не покладая рук.
– Немного, – смеется он, и это совсем как в старые добрые времена, как будто мы вернулись к тому, на чем остановились. Мы встречаемся взглядами, и вся наша прекрасная история разворачивается перед глазами. Я снова с удивительной ясностью вспоминаю каждую деталь, каждый поцелуй, то, как его ресницы прижимались к моему лицу, тепло его рук. – Итак, ты с кем-нибудь встречаешься?
Мое сердце замирает, и я яростно качаю головой.
– Ты?
– Моя семья устраивала мне различные свидания вслепую, но ничего не завязалось.
О боже. Я чувствую, как горят мои щеки, потому что, если уж говорить о свиданиях вслепую, мое находится в холодильнике рядом с ним. Словно читая мои мысли, он берется за ручку холодильника и тянет, но хмурится, когда тот не двигается с места.
– Невозможно сдвинуть его с места на этой галечной дорожке, – бормочу я. – Слушай, не беспокойся обо мне, ты завален работой, и, как ты сказал, у тебя нерешенный вопрос с инвесторами. Просто иди, я вызову посыльного или еще кого-нибудь.
Его хмурый взгляд становится еще серьезнее.
– Позволь мне сделать это для тебя, – говорит он хриплым голосом, сильно дергая холодильник. Крышка холодильника открывается на пару дюймов, на одно мгновение, от которого замирает сердце, а затем я опускаю ее обратно вниз. Господи. Я могла потерять сознание, реально могла.
Нейтан смотрит вниз на холодильник и наклоняет голову.
– Это…
О боже. Так и есть. Это угол тетиного одеяла, торчащий, как чертов шерстяной язык. Я смотрю, как Нейтан медленно тянется вниз, чтобы открыть холодильник. И делаю единственное, что могу в тот момент, и то, что мечтала сделать последние четыре года.
Я хватаю его за широкие плечи, чувствуя его мышцы под своими пальцами, и притягиваю к себе.
– Мэдди…
Я не жду, когда он закончит говорить. Тянусь вверх, все еще притягивая его, и позволяю нам встретиться в пылком поцелуе.
14
Поцелуй пронзает мою кожу, обжигая ее и проникая глубоко в воспоминания, напоминая о рассвете нашего романа. За несколько секунд я снова ощутила вкус тех дней в колледже – печенье «Дидди Риз», которое мы делили с Селеной в одиннадцать часов вечера во вторник, аромат кальянного дыма, когда мы шли по Брокстон-авеню, держась за руки, ощущение его руки, обхватывающей мою талию, посылающее горячие волны по всему моему телу. Как он заставлял меня смеяться во весь голос, не сдерживаясь, а потом забирался на меня и целовал всю, всем своим существом, его кожа рядом с моей…
К тому времени, как мы отстраняемся, оба тяжело дышим. Я смотрю на него и знаю, что он тоже думает о наших днях в Калифорнийском университете.
– Мэдди, – шепчет он, снова наклоняясь и прикасаясь своими губами к моим. Такой мягкий и теплый. Новый и в то же время до боли знакомый. – Боже, как я скучал по тебе.
– Я тоже скучала по тебе. – Мой голос дрожит от эмоций. – Я скучала. Очень сильно.
Он берет обе мои руки в свои, глядя на меня своими прекрасными глазами.
– Я хотел поцеловать тебя с тех пор, как увидел сегодня утром. – Он вздыхает. – С самого Калифорнийского университета я задавался вопросом, что между нами произошло. Я всегда хотел связаться с тобой, но не был уверен, захочешь ли ты говорить со мной. Что случилось тогда?
У меня скручивает живот.
– Это трудно объяснить.
– Знаю. У меня было такое чувство, особенно когда я узнал, что ты никогда не рассказывала маме о нас.
Я морщусь. Должно быть, это такой удар – узнать, что твоя девушка за три года так и не рассказала о тебе своей семье. И только для того, чтобы он узнал об этом сегодня, а не в любой другой день. Я такая дура.
– Мне жаль, я… Это сложно объяснить.
На его лице снова появляются ямочки.
– Я понимаю. Семьи часто такие. Честно… Честно говоря, я думал, что буду больше расстроен из-за этого, но видеть тебя после всех этих лет…
Тепло от облегчения разливается в моей груди. Он не расстроен из-за этого! Боже, как он может быть таким удивительным?
– Я знаю.
– Я…
– Эй! – кричит кто-то издалека.
Мы отстраняемся, словно провинившиеся подростки. Мужчина средних лет с самыми кустистыми в мире усами поднимается по склону холма в сторону курорта. На полпути он останавливается, чтобы отдышаться, обмахиваясь листом бумаги. Когда он наконец добирается до нас, его лицо уже красное как помидор.
– Вы… – пыхтит он.
– Привет, шериф, – говорит Нейтан. – Могу я вам чем-то помочь?
Шериф? Я замираю. Мои внутренности превращаются в камень.
– Ты не можешь… не можешь делать это здесь! – говорит шериф.
– Что делать?
Шериф выпрямляется, все еще переводя дыхание.
– Я про большую шумиху, которую устроил отель. У вас есть на это право? Вряд ли, потому что я чертовски уверен, что не подписывал ни одного разрешения. И приближается шторм, он должен обрушиться на нас сегодня. Думаю, тебе стоит отменить вечеринку.
Несмотря на всю странность ситуации, Нейтан выглядит совершенно спокойно.
– Да ладно, шэриф МакКоннелл. Это свадьба, и у меня есть разрешение с материка на проведение здесь больших мероприятий. Все законно. Я попрошу кого-нибудь зайти и показать вам бумаги. И да, мы готовы к урагану, если он на нас обрушится. Мы пригласим всех внутрь. Все будет хорошо.
– Материковые жители, – шипит шериф. – Вы, жители материка, думаете, что лучше, чем все остальные. Я вернусь, вот увидишь. Вы и ваши материковые разрешения.
Он удаляется, сердито ругаясь про себя. Я затаиваю дыхание. Нейтан, должно быть, заметил, как я побледнела, потому что спрашивает:
– Ты в порядке?
Я уже собираюсь ответить, когда четвертая тетя окликает меня:
– О, дети, все еще здесь!
– Закончили с фотографиями? – весело спрашивает Нейтан.
– Ага, – шепчет четвертая тетя Нейтану, подойдя к нам. – Я думаю, мистер Сутопо очень устал. Может быть, стоит отвести его в номер?
Нейтан кивает и спешит туда, где стоят мистер и миссис Сутопо. На полпути он оборачивается:
– Я вызову для вас багги, этот холодильник тяжелый.
– Не беспокойся о нас, – бормочу я, – мы будем в порядке. Идите.
Нейтан кивает мне и одаривает улыбкой, прежде чем уйти.
Мы стоим там, машем им вслед, пока они не уезжают. Я поворачиваюсь и вижу, как четвертая тетя лукаво улыбается мне.
– Эм. Все в порядке?
– Не знаю, это ты мне скажи, – говорит она.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Она игриво толкает меня локтем.
– Я видела этот поцелуй
Мое дыхание вырывается с тяжелым хрипом. Проклятье. Последнее, что мне было нужно, это чтобы одна из моих тетушек узнала о моей личной жизни.
– Пожалуйста, не говори другим.
Четвертая тетя усмехается.
– Даю слово. О, мне так нравится знать то, чего не знает твоя мама! Она не знает об этом, верно?
Я качаю головой.
– В любом случае, нам нужно сосредоточиться на этом. – Я киваю на холодильник. – Что нам с ним делать?
– Я отказываюсь нести эту штуку до самого пирса, – говорит четвертая тетя и косится на меня. – Я испорчу себе ногти.
– Да, я тоже не думаю, что мы сможем пронести его так далеко. Давай отнесем его обратно в камеру, и тогда все вместе спустим его вниз, когда остальные освободятся. Так будет удобнее.
– Хорошо.
Мы с трудом толкаем холодильник по тропинке, но как только он снова оказывается на гладком мраморном полу, с легкостью катим его обратно на кухню.
Лицо старшей тети озаряется, когда она видит нас, а затем мрачнеет, когда замечает холодильник.
– Что случилось? Почему эта штука снова здесь?
Я рассказываю ей о галечной дорожке и невозможности катить по ней, а она вздыхает и ведет нас в холодильную камеру.
– Подвезите его туда, – указывает она в угол. Я делаю так, как мне сказали, и после мы ставим контейнеры с выпечкой на холодильник.
– Может быть, там пока все в порядке.
Мы осматриваем холодильник. Он выглядит таким незащищенным здесь, в месте, где люди постоянно ходят туда-сюда. Как раз в тот момент, когда я думаю об этом, один из поваров отеля останавливается, увидев нас.
– Вход только для персонала, – говорит он.
– Они со мной, – холодно отвечает старшая тетя, и он хмурится, но больше ничего не произносит. Берет ящик с овощами и уходит.
– Нам нужно убираться отсюда, – говорю я.
Очевидно, что мы должны быть не здесь. Не я, в своем костюме фотографа, и не четвертая тетя, в ее блестках-фламинго.
– Вы не волнуйтесь, я прослежу за холодильником, – говорит старшая тетя, когда мы отходим в сторону.