– Но как же быть, когда они пойдут к алтарю после церемонии? Я не могу послать Бекку к алтарю одну, это так грустно.
Я быстро соображаю.
– Она может идти с другой парой. Пусть шафер встанет между двумя подружками невесты, когда они пойдут к алтарю.
Жаклин и Морин смотрят друг на друга, обдумывая то, что я сказала, а затем Морин пожимает плечами.
– Она права. Это лучший вариант.
Жаклин вздыхает.
– Хорошо. Поможешь?
– Я дам ей знать, – отвечает Морин, – не волнуйся. – Она сжимает руку Жаклин и выходит из комнаты.
Жаклин прислоняется головой к стене и вздыхает:
– Этот день – сплошной бардак.
Она не знает и половины того, что происходит.
– Свадьбы всегда такие. Но твоя проходит отлично, поверь мне. И ты выглядишь потрясающе.
Она кривит губы в полуулыбке. Я говорю ей, что собираюсь вернуться, чтобы сделать снимки, и она снова кивает. Когда эта маленькая загвоздка решается, остальная часть церемонии Пенджемпутан проходит быстро. Друзья жениха проходят все испытания, и их пускают в номер. Я запечатлеваю момент, когда Том впервые видит свою невесту в свадебном платье, и выражение его лица заставляет всех ахнуть в умилении. Он приподнимает ее фату и, в соответствии с индо-китайской традицией, дарит ей целомудренный поцелуй в щеку. Ее родители улыбаются в знак одобрения. Я запечатлеваю полные слез моменты, когда Жаклин обнимает своих родителей перед выходом из комнаты невесты, и церемония Пенджемпутан заканчивается. Свадебные торжества начинаются.
19
Далее следует чайная церемония, излюбленная многими парами. Жених и невеста подают чай своим родственникам, а родственники одаривают их подарками. Традиционно подарки преподносятся в виде золотых или красных конвертов с деньгами. На более пышных индо-китайских свадьбах тети и дяди часто пытаются превзойти друг друга; я снимала свадьбу, где дядя подарил своему любимому племяннику машину. Редко, но такое случается. С Томом и Жаклин, с их демонстративно богатыми семьями, кто мог знать, какими дарами их одарят, когда дело дойдет до чайной церемонии?
Атмосфера в комнате для церемонии накалена до предела. Мы с Себом занимаем свои места, я – со стороны родственников, чтобы фотографировать жениха и невесту, а Себ – напротив меня, чтобы видеть всю комнату. Все тети, дяди, бабушки и дедушки смотрят друг на друга, ожидая своей очереди на чай. Свадебный распорядитель сидит рядом с женихом и невестой, и она называет имена родственников, которые поднимаются по двое.
Первая пара – родители Тома. Мой затвор щелкает десятки раз, когда Морин передает поднос с двумя исходящими паром чашками чая улун Жаклин и Тому. Каждый из них берет по чашке и преподносит их, склонив головы, родителям Тома. Родители Тома принимают их с любезными улыбками, делают по глотку, а затем ставят чашки обратно на поднос.
Том и Жаклин кланяются, а затем отец Тома достает что-то из своего пиджака и протягивает им листок бумаги.
Организатор свадьбы объявляет:
– Право собственности на ваш новый дом!
Гости охают, ахают и аплодируют. Том и Жаклин обнимают мистера и миссис Сутопо, и я фотографирую их, когда они держат в руках документ о праве собственности, прежде чем Морин кладет его в подготовленную коробку.
Следующими подходят родители Жаклин, которые дарят Жаклин блестящий набор украшений – тот, что я фотографировала ранее тем утром, и часы «Шопар» для Тома.
– Ограниченная серия, стоят больше, чем «БМВ», – объявляет организатор
Публика благодарно аплодирует, и подарки уносят, чтобы положить в большую бархатную коробку. Остальные следуют за ними, переходя от старших родственников к младшим. Дарят еще часы – «Картье» и «Патек» – и чеки на более крупные предметы, такие как плита «Ла Корню», полученная от одной из тетушек Жаклин, и кровать «Хастенс» от дяди. Затем ювелирные изделия, опять же, в основном «Картье», пара «Булгари» и немного «Тиффани». И, конечно, как обычно, красные конверты. Пузатые, набитые стопками стодолларовых купюр. Я вижу, как тетушка набивает свой красный пакет пачками денег, очевидно, чувствуя себя не в своей тарелке от всех этих безумных подарков. Мне жаль ее. Без сомнения, чайная церемония – самая напряженная для всей семьи. К тому времени, как они заканчивают, Морин приходится просить еще одну коробку, чтобы вместить все подарки. Все хлопают в ладоши и переходят в другой зал обедать.
– Я еще понадоблюсь тебе? – спрашивает Себ, поднимая взгляд от дисплея камеры. – Или могу отправиться на обед?
– Иди, я сделаю снимки. Спасибо, что разобрался с женихами, и за все прочее.
– Всегда пожалуйста. Увидимся позже.
Я вижу, как Морин с трудом поднимает обе коробки, и спешу за ней, перекинув ремень фотоаппарата через плечо.
– Позволь мне помочь тебе с этим.
Она удивленно смотрит вверх.
– О, все прекрасно, я справлюсь сама.
Я смотрю, колеблясь, как она ставит одну коробку на другую и ворчит, поднимая их. Верхняя коробка шатается, и я подбегаю к ней, успев поймать ее как раз вовремя, пока она не опрокинулась и не рассыпала повсюду дорогие украшения.
– Уф, спасибо. Похоже, я все-таки не справлюсь.
– Почему никто больше не помогает с этим? Тяжело же.
Морин ухмыляется.
– Я единственная, кому они это доверяют.
– А, логично. Ты отличная подружка невесты. Ей повезло, что у нее есть ты.
Ее улыбка немного гаснет при этом, и я думаю, не сказала ли что-то не то. Мы идем быстрым шагом и проходим остаток пути до комнаты невесты в тишине. Когда мы заходим внутрь, Морин говорит:
– Просто положи коробку на стол.
Я делаю, как она сказала, и снова колеблюсь. Должна ли я уйти или подождать ее? Словно прочитав мои мысли, она произносит, отправляя меня взмахом руки:
– Можешь идти.
Снаружи я проверяю расписание и вздыхаю с облегчением. Настало время обеда, а после него будет пара часов перерыва, пока все отдыхают в самую жаркую часть дня. Я не понадоблюсь в течение нескольких часов, до времени послеобеденных съемок, после чего состоится свадебная церемония, а затем прием. Я собираюсь пойти в ресторан, где угощают обедом всех, кто обслуживает свадьбу, и тут у меня звонит телефон. Лицо второй тети появляется на экране.
– Мэдди, у меня проблема.
Мое сердце уходит в пятки.
– Что такое?
– Телефон Гуана. Он продолжает звонить, кто-то сильно хочет поговорить с ним. Может, я возьму трубку и скажу…
– Не бери трубку! Сейчас приду.
Я бегу со всех ног обратно в свою комнату. Еще до того, как открываю дверь, слышу слабые звуки музыки. Я прохожусь ключом-картой по кардридеру и бешено врываюсь в комнату. Четвертая тетя вскакивает, но вздыхает, увидев меня.
– Ты меня до инфаркта доведешь!
– Откуда это музыка? – спрашиваю я.
– Обувь! – кричит четвертая тетя.
Серьезно? Я снимаю туфли и бросаюсь к кровати. Кто-то положил одеяло на А Гуана, закрыв его всего, кроме ног в носках. Его телефон лежит на столе экраном вниз, и из него доносится музыка, потому что вторая тетя права: кто-то постоянно названивает ему.
– Почему ты не перевела его в беззвучный режим?
Я протягиваю руку к телефону и останавливаюсь. Что мне делать? Теперь я на самом деле не знаю, что мне делать. Ответить? Черт, нет. Не могу сделать этого. Я все еще стою там, застыв, когда звонок обрывается. Повисает тишина, густая и тяжелая.
– Сейчас опять зазвонит, – говорит четвертая тетя. – Звонит уже последние десять минут. Вторая сестра не могла этого вынести, поэтому она на улице.
– На улице? – Я поднимаю взгляд и наконец вижу вторую тетю на балконе, занимающуюся тайцзи.
– Эта поза называется «Белый журавль расставляет ноги», – говорит она. Я смотрю на нее, и она возмущается: – Что? Я серьезно. Ты думаешь, я выдумываю эти названия?
– Да, вообще-то.
Я качаю головой. Какого черта я спорю о названиях поз тайцзи прямо сейчас?
– Где старшая тетя и ма?
– Ушли на обед. Ты знаешь, как они злятся, когда голодны. Они становятся хэнгри[23]. О, я только что придумала новый термин!
– Не ты придумала термин «хэнгри». – Я сосредотачиваюсь на телефоне. «Ладно, Мэдди. Думай. Итак, первое: нам нужно узнать, кто звонил. Да. Хорошо».
Сделав глубокий вдох, я протягиваю руку, и в то же время все мое тело отшатывается. Даже губы разомкнулись, как будто вся моя кожа натянулась, пытаясь отползти. Я беру телефон и нажимаю клавишу «Домой». Экран активируется, запрашивая код разблокировки или отпечаток пальца.
Я ругаюсь вслух.
– Что такое?
– Мне нужен отпечаток его большого пальца.
– Уф. М-м, да, с этим я тебе не помогу.
Четвертая тетушка продолжает выщипывать брови.
– Ага, не беспокойся об этом, – бормочу я, отходя к краю кровати.
– Ладно. Я могу это сделать. Ничего страшного. Это совершенно нормально. – Я бросаюсь в ванную, достаю полотенце для рук и оборачиваю его вокруг ладони. Глубокий вдох. Я поднимаю одеяло и стискиваю зубы, когда вижу его руку. Его бледную руку. Бледная, как у манекена. Черт, черт, черт. Аккуратно прижимаю его большой палец к клавише «Домой». Ничего не происходит. А-а-а. Хорошо, другой палец. Все равно ничего. С растущим отчаянием я пробую его указательный палец и, наконец, получаю джекпот. Экран загорается, и телефон разблокируется. Спасибо, господи Иисусе. Я отпускаю его руку и вздрагиваю всем телом. Затем смотрю на свой приз. Телефон А Гуана, разблокированный. Сначала первым делом я захожу в настройки и отключаю блокировку телефона, чтобы больше не понадобился его отпечаток пальца и чтобы получить доступ к настройкам. Затем нажимаю на список истории звонков и…
– Черт.
– Что такое? – спрашивает четвертая тетя.
Я смотрю на нее, и мой рот открывается от удивления.
– Это Морин Халим.
20
– Кто такая Морин Халим? – спрашивает вторая тетя, возвращаясь в комнату.