Вот только остающийся пустым стул рядом с Сатоевым невольно притягивал взгляд и вызывал внутри глухое щекочущее раздражение…Могла бы уже сидеть с ним…
Хабиб выглядел все мрачнее с каждым новым моим подходом к столу. Черные бездонные глаза щурились, сверля исподлобья, ноздри едва заметно раздувались. Он внимательно следил затем, как я приближаюсь с блюдом или туркой, как ставлю их на стол, как двигаются при этом мои руки, ловил мой взгляд словно в сети, заставляя невольно смущаться и поглядывать на остальных – слишком уж этом все было демонстративно. И потом, когда я уходила, прожигал мне спину недовольным взором так, что между лопаток ощутимо пекло. Меня нервировала и одновременно пьянили эти секунды.
А на четвертый раз Сатоев просто перехватил мою руку, когда я проходила мимо, и бесцеремонно дернул на себя.
– Садис, – шикнул грозно, и я буквально плюхнулась на стул рядом.
– Эй, не командуй! – тихо возмутилась.
– Ешь давай, – Хабиб пропустил мою реплику мимо ушей и, криво улыбнувшись, пододвинул ко мне тарелку с рулетом, – Салат положить, Мадинка?
Я враждебно уставилась на него, так выражая свое недовольство, но Сатоев только продолжал улыбаться. Сдалась, тяжело вздохнув.
–Клади…
– Ты не обязана их обслуживать, не твоя семья, не твои мужчины, – тихо начал Сатоев, подавая мне миску с салатом, – Да и немаленькие, сами справятся, а тИ отдыхай.
– Мадин, а еще рулетики будут? – крикнул Юрка я другого конца стола.
– Кончились рулетики, – гаркнул за меня Сатоев, не давая ответить.
– Мне несложно…– насупилась я. Хотела уж было подскочить с места, но вдруг почему-то стало неловко за свое рвение, и я медленно села обратно.
– Я вижу, что не сложно, – кивнул Хабиб и покосился на меня, как -то странно посмотрев, а потом опять улыбнулся криво, наливая с кофе, – И мИне нравится.
Это было сказано так просто и одновременно интимно, что на мгновение я оторопела. А потом накрыла легкая, но ощутимая злость. Неужели он всерьез думает, что меня так легко развести? Пару раз похвалил и все? Готово???Ну уж нет.
– Но ведь если бы для твоих родственников или друзей суетилась, а не просто для чужих людей, ты бы не остановил? – пропела я, невинно хлопая глазами.
Я прекрасно знала ответ итак, но хотелось его подловить. Сатоев только хмыкнул расслаблено, поглаживая бороду, и хитро сощурился.
– И мИне нравится, что мне бы за тИбя перед ними не стыдно было, да. ЧИто не так? – поинтересовался бархатным голосом.
– Я не такая уж примерная, как ты думаешь.
Тут Хабиб вообще засмеялся.
– О, я так и не думаю! С чИго вообще решила, что мИне бы примерная зашла? Я других люблю…
– Так женишься же на примерной, – передернула плечами, разрезая рулетик и отправляя маленький кусочек в рот, – Папу вот слушает. На кого показали, с тем и будет. Еще и девственница наверно, да?
Хабиб перестал смеяться, черные глаза стали колючими и непроницаемыми.
–Наверно, да, – медленно ответил, облокачиваясь на спинку стула в обманчиво ленивой позе.
– Ну так и как же с твоей нелюбовью к примерным? – я вопросительно выгнула бровь, ядовито улыбаясь, – Налево пойдешь, м?
Сатоев провел языком по приоткрытым губам в быстром, но каком-то очень пошлом жесте и подался ближе ко мне, нависая как скала.
– Зачем же налево? Испорчу…
– Огонь либо есть – либо нет. Сломаешь, а не испортишь…– прошептала дрогнувшим голосом, потому что Хабиб вдруг оказался слишком близко. Его терпкий, такой агрессивно мужской запах остро защекотал ноздри, теплое дыхание ласково коснулось кожи лица, и черные жгучие глаза задвоились.
– Может тИ и права, – медленно проговорил Сатоев, опуская взгляд на мои губы, тихо добавил, – Жарко от тЭбя, Мадинка.
И отстранился так же резко, как и подался ко мне, оставив в полном замешательстве и от его волнующей близости, и от этого странного, полного двойных смыслов, разговора.
– Хабиб, скажите, а вы Мадину давно знаете? – казалось, невинный вопрос Виктора Павловича, заданный подчеркнуто вежливым тоном, заставил меня вспыхнуть.
Инстинктивно отпрянула подальше от Сатоева, наклонившегося ко мне в процессе разговора. Вжалась лопатками в спинку своего стула и тут же села ровно, словно кол проглотила, потому что оказалось, что рука Хабиба покоилась прямо на этой самой спинке. Будто…Будто у него право было на это!
– Убери, – шикнула на него тихо, бросив косой возмущенный взгляд.
Ответом мне была лишь кривая ухмылка, означающая видимо " с чего бы мне это делать", и Хабиб, демонстративно игнорируя меня, повернулся к Виктору.
Его рука в это время все-таки покинула стул, вот только перекочевала прямиком ко мне на плечо! И, по-моему, я разом стала короче на пару сантиметров, такая она была тяжеленная. Тяжеленная и горячая, словно меня горящим бревном придавило. Сразу стало как-то нечем дышать, и я лишь смущенно покраснела еще сильнее, не зная, как вести себя в таких случаях. Ну не пытаться же скинуть эту волосатую лапищу при всех? Тем более, что что-то мне подсказывало, что это будут именно попытки, бесплодные и жалкие. И я раньше вспотею и рухну со стула без сил, чем добьюсь хоть какого-то результата. Есть конечно еще вариант заорать и позвать на помощь, но вроде бы моей жизни пока ничего не угрожало…
В общем, я выбрала тупо улыбаться и молчать.
– Нет, вчера познакомились, – спокойно ответил Сатоев моему самому старому одногруппнику. Волосатые на фалангах пальцы сильнее сдавили моё плечо, будто подтверждая следующие слова, – Но мы сразу понравились друг другу…
Я ошарашенно кашлянула в кулак, косясь на Хабиба. А Виктор в это время с сомнением взглянул на меня.
– Как интересно…– протянул Соколов, поправляя на носу очки в тонкой стильной оправе, – Так на тебя…кхм…не похоже, Мадин.
Я попыталась передернуть плечами в ответ, но это нереально сделать, когда их придавливает сверху килограмм десять обжигающего живого веса, и вместо этого вышло только как-то конвульсивно вытянуть шею и отвести глаза.
– Что не похоже? – заинтересовался Хабиб, рассеянно погладив меня по плечу словно своего домашнего зверька.
Может, для других этот жест и выглядел как ласка, но я ощущала его именно так. Потому что я вообще не помню, когда была настолько смущена. Хабиб едет на свое сватовство. Возможно, Ира без задней мысли уже всем об этом вчера разболтала, мы знакомы меньше суток и, как только перевал откроют, мы больше не увидимся никогда! А он сидит тут и оглаживает мое плечо, будто между нами что-то было. И самое ужасное, что ведь правда было, но я бы предпочла, чтобы об этом никто не узнал. А сейчас на нас косится десять пар заинтересованных глаз. А Виктор Павлович, который уже давно пытается начать за мной активно ухаживать, и вовсе задает эти неудобные вопросы в лоб. И вся эта ситуация…ужасна! Ужасна, потому что Хабиб уедет, а эти люди со мной останутся. Ужасна, потому что они ее запомнят. Но самое ужасное в ней то, что я не могу найти в себе сил ее прекратить. Мне приятно…приятно, черт возьми, что на мне лежит эта тяжеленная ручища, что терпкий мужской запах щекочет легкие, что тело пробирает чужим жаром, и что я ощущаю вибрацию его низкого голоса, когда он говорит. И как бы мне сейчас не было неловко, я не хочу ничего прекращать.
Ужасно, твою мать!
– Ну, обычно наша Мадина так быстро никого к себе не подпускает, – поджал тонкие губы Виктор, переводя на Сатоева холодный взгляд.
– Стресс и гормоны, – оскалился Хабиб, нахально повторяя мои же собственные брошенные ему слова. Пальцы на моем плече опять сжались, выдавая легкое раздражение их обладателя.
– М, – кивнул Виктор и неприятно, как-то слишком вежливо улыбнулся, – А вы ведь на сватовство едете, да, Хабиб? А куда именно, интересно? Далеко отсюда?
Я на мгновение прикрыла задрожавшие веки, жадно втянув резко ставший густым воздух. Что я там говорила про смущение и стыд? Оказывается, я вообще ничего не знала о них до этого момента. Рука Сатоева исчезла с моих плеч, и я сразу распахнула глаза.
Первое, что увидела, это виноватый затравленный взгляд Ирки, шепчущей мне одними губами «блин, Мадь, извини!». В ответ я только мотнула головой, чтобы зря не корила себя. Она же не знала, что Хабиб вернется, и что Виктор выдаст такое при всех за столом, косвенно унизив меня. Хотелось куда-нибудь провалиться…
Хорошо хоть Сатоев руку убрал наконец. Покосилась на него, в тот момент, когда он сцепил свои огромные ладони в замок и подался к Виктору через стол. Медленно покачал головой, смотря исподлобья.
– Вай, бра-а –ат… – пропел таким голосом, что у меня невольно тянущий холодок по спине пошел, а Виктор и вовсе замер с восковой маской на лице, пялясь на Хабиба.
Все замолчали на пару секунд, застыв на своих местах. От Сатоева, нависшего через стол над совершенно позеленевшим Виктором, исходила такая угроза, что ее можно было нащупать в воздухе и разрезать ножом. А потом Ирка что-то звонко спросила у сидящего рядом Рената, он с заминкой ответил, и все быстро переключились на них, явно решив, что так безопасней. Я же легонько дернула Хабиба за локоть, заставляя обратно нормально сесть на стул.
Ощутила, как от напряжения стали каменными мышцы на его предплечье. Затаила дыхание, ожидая реакции…Секунда, две…И Хабиб коротко дернул рукой, освобождаясь от моих цепких пальцев, и тяжело опустился на стул. Только языком цокнул, продолжая недобрым взглядом сверлить выдыхающего с облегчением Виктора.
Я буквально кожей ощущала, как в Сатоеве все клокочет и ему хочется довести стычку до апогея. И то, что он сдерживается…Только из-за моей безмолвной просьбы, выраженной в прикосновении к руке – это было…Я плохо разбиралась в своих ощущениях в тот момент, но все тело затопила странная жаркая эйфория, словно я зашла в клетку к тиграм и мне ничего за этого на было.
Виктор же рассеянно покрутил вилку, поправил очки на переносице, опустил глаза на тарелку, не в силах, видимо, выдержать давящего внимания Хабиба, откашлялся в едва заметно дрожащий кулак и…