Укол острого разочарования и обиды на себя, что не поехала, на миг больно сжал сердце и отпустил. Осталось только нервно-тупое ожидание, когда же они вернутся. На автомате открыла холодильник, выясняя, что можно приготовить на всех. Бездумно поставила вариться куриные бедра, чтобы потом сделать легкий суп с домашней лапшой. Почистила картошку, пережарила магазинный фарш с морковкой и луком. Соорудив простую, но сытную картофельную запеканку, отправила её в духовку. Занялась тестом для лапши…
Простые, знакомые с детства действия, всегда успокаивающие и вводящие меня в некий транс. Может все дело в том, как сильно мне это насаждали практически с самого рождения, но я искренне любила готовить и обеспечивать домашний уют. И я искренне не знала более медитативного действа, чем мытье кафеля в ванной…
В подростковом возрасте я пыталась сопротивляться, конечно, всем этим женским обязанностям и домострою, чем доводила отца до бешенства, мать до полуобморочного состояния и растила стену непонимания со своей идеальной для родителей, до тошноты послушной старшей сестрой. Помнится, я даже мечтала убежать из дома…
Сейчас мне это смешно вспоминать.
Отца убили, когда мне было четырнадцать, и все мои капризы и заскоки показались в миг такой мелочью перед настоящей, суровой жизнью. Кажется, я повзрослела тогда буквально за один день. Не до конца, конечно. Что-то детское и бунтарское осталось со мной навсегда. Но, когда осознаешь истинную цену своей жизни и жизни своих родных, приоритеты меняются молниеносно.
И все-таки, кое-что осталось. Я избегала как огня мужчин такого же воспитания, как мой отец. И то, что Хабиб был другой национальности ничего не меняло. Я знала, как он видит свою семью, какое место отводит жене, какое детям, какое работе. Узнавала своего отца и дядек в его взглядах, оброненных фразах, жестах…Постоянное дежавю.
С одной стороны, легко – всё так до боли знакомо. С другой…Я столько сделала, чтобы не жить вот именно с ТАКИМ!
В сердцах вмяла тесто в столешницу с такой силой, что стало больно костяшкам. Хотя, Мадинка, п-ф-ф-ф…Очнись! Жить тебе никто и не предлагает! Так…На ночку…
Сдула упавшую на лицо прядку и огляделась в поисках ножа.
Но ты девочка взрослая. Можешь и сама на ночку снять.
Ну, а что? Мужикам ведь можно…
Невесело рассмеялась собственным мыслям. Ну, какой из меня съемщик, блин?
Через час суп и запеканка были готовы, и я могла со спокойной совестью присоединиться к конференции по скайпу. Да, даже тут я не соврала. Вот только конференция была бесплатная и малоинформативная, и я могла спокойно ее пропустить. Хотя сама тема была для меня интересна. Работа с запросом клиента «обида на отца» – обычно такое я глотала жадно. Слишком много у меня пока оставалось своих собственных непроработанных установок по этой части.
Но в этом раз мысли улетали каждую минуту в кроваво-розовый эфир, где хозяйничали чьи-то черные жгучие глаза и мерещилось хриплое обещание накормить меня мясным шампуром до отвала…
Еще через полчаса вернулись ребята. Веселые, шумные, припорошенные мокрым, крупным снегом. И с ними Хабиб.
В притихшем до этого доме, заполненным только серым из-за снегопада, тусклым дневным светом, сразу стало громко и суетно. В гостиной и у кухонного островка было теперь не протолкнуться и не ступить – везде мешки с продуктами. Если завтра исчезнут все магазины- нам как минимум неделю еще не о чем будет беспокоиться. От ребят веяло влажным холодом с улицы и лихорадочным весельем.
Поначалу я даже растерялась от этой так резко наступившей суматохи. Встала из-за барной стойки, за которой смотрела конференцию, чтобы не мешать друзьям распихивать купленные продукты по полкам в холодильнике и кухонным ящикам. Присела на диван в гостиной, поджимая под себя ноги, и стала издали наблюдать за чужой активной деятельностью.
Взгляд то и дело прилипал к мощной фигуре Хабиба, стремясь на ней и остаться, но я пересиливала себя. Ещё не хватало, чтобы заметил…
Впрочем, Сатоев, вернувшись из магазина, так ни разу в мою сторону и не взглянул, отчего на языке собирался неприятный горький привкус и тихонечко хотелось убивать…
Он вообще, похоже, полностью освоился в нашей компании всего лишь за каких-то пару часов совместной поездки за продуктами и в моем приятельстве больше не нуждался!
Юленька так и висла то на одной, то на другой могучей руке Хабиба, без умолку что-то тарахтя. Мальчишки буквально заглядывали ему в рот и по любому вопросу интересовались авторитетным мнением, негласно коронуя местным альфой. Ирка- предательница постоянно шутила с Сатоевым в своей очаровательной колко-игривой манере, а сам Хабиб принимал знаки внимания, благосклонно и лениво улыбаясь, всем своим видом показывая, что ничего удивительного тут нет и он давно к подобному привык.
У-у-у-у....Хотелось стереть эту самовлюбленную ухмылку с его нахальной рожи, тем более, что она теперь всё время была адресована кому угодно, только не мне!!! Да он даже Ренату скалился чаще…
Не знаю, как именно у Хабиба это выходило, да еще в такие короткие сроки. Но я четко ощущала, что вся расстановка сил в нашем небольшом коллективе переменилась. Что Юра, к примеру, с радостью передал свое сомнительное лидерство, что Ренат теперь не спорил, признавая чужой авторитет, что девчонки чуть ли не пищат от восторга от того, что у них появился такой презентабельный главарь. Тонкие вибрации этих настроений звенели в воздухе, пропитывая все вокруг.
А я?
Ощутила себя изгоем, одиноко сидя на этом несчастном диване. Меня будто не было. Совсем. Всеми забытая, покинутая…Словно солнце не светит для меня…
– О, да тут лапша домашняя, м-м-м, – протянул Юрка, причмокивая, когда поднял крышку огромной наваренной мной кастрюли, – С мороза то, что надо! Ну, что, садимся обедать?
И на Хабиба посмотрел, застывая с крышкой в руках!
А я?
А где же мое "спасибо, Мадин!", "ты такая молодец, Мадин!", " люблю лапшу, Мадин!". Нет, даже близко не прозвучало. Будто это скатерть- самобранка готовила.
Я слегка побагровела, крепче сжимая белеющими пальцами тонкий корпус смартфона.
– Да, давайте, – благосклонно дал разрешение местный царь Сатоев. Хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее, и без того направленное на него внимание, и распорядился, – Девчонки, накрывайте, будем обедать, хотя по времени уже и ужинать, да?
Криво улыбнулся и все дружно засмеялись, будто он смочил шутку года. Я выразительно закатила глаза.
– Лаваши свежие доставайте, – продолжил распоряжаться как у себя дома Хабиб, – Те, что в лавке взяли. Зелень порежьте…А второе-то есть? Или пиццу погреем?
Сатоев поджал губы и обвел вопросительным взором всех находящихся в комнате, кроме моей скромной персоны. Будто на диване, где я находилась, у этого КАМАЗа бородатого была слепая зона.
Поперхнувшись собственным возмущением, я было открыла рот, чтобы сказать, что вообще-то надо спрашивать про второе лично у меня, и да, представь себе, есть, неблагодарный!
Но тут Инка хлопнула дверцей духовки и опередила мою пламенную речь.
– Да, тут огромный поднос картофельной запеканки!
– Ну, отлично. Юр, пойдем тогда – сауну затопим, пока накрывают. Как раз поедим…Туда-сюда… Можно и попариться будет, – довольно кивнул Хабиб.
И так и не взглянув на меня ни разу, вышел из гостиной. А за ним чуть ли не в припрыжку побежал Юрка, счастливый, что его вот, в отличие от некоторых, обласкали царственным вниманием.
Я же Хабиба почти ненавидела в эти секунды.
И больше всего за то, что он на меня не посмотрел.
Когда мы уселись за стол, за окнами уже начало темнеть. Бирюзовое небо постепенно наливалось чернильно- фиолетовым, смешиваясь на горизонте с багрянцем уходящего солнца и расцвечивая небосклон желто-розовыми сполохами. Снег заискрился нежно- голубым, почернели припорошенные деревья, мягко и тепло загорелись веселые огоньки соседних домов. Даже сквозь закрытые окна едва заметным шумом доносилось начинающееся на улице вечернее веселье. Глухие биты музыки, вспышки чужого смеха как эхо, хлопки петард и салютов. Курорт гудел, не желая успокаиваться.
– Мадинка, ты волшебница! – подытожила Ира, разливая лапшу по подставленным тарелкам.
Взглянула на нее с благодарностью и поймала ответный озорной взгляд.
Все кругом застучали приборами. На несколько секунд повисла деятельная, жующая тишина. Я вздохнула, тоже принимаясь за еду. Ну, хоть кто-то отметил мои старания…Нет, я давно уже успокоилась и взяла себя в руки, но всё равно было чуточку обидно, что остальные восприняли мое усердие на кухне как должное.
Впрочем, сама виновата- сама вызвалась, никто не заставлял, а, как известно, инициатива у нас наказуема. Хотя бы тем, что твой труд обесценят и воспримут как само собой разумеющееся. Что ж… Просто больше не допущу этой ошибки.
Кто там у нас ещё хорошо готовит? … Юленька?
Покосилась на улыбающуюся блондинку напротив, которая, конечно…КОНЕЧНО села рядом с Сатоевым. Да еще так близко, что рисковала врасти в него своим хиленьким плечом. Вот и отлично. Пусть теперь она свои кулинарные таланты демонстрирует. Авось кое-кто и впечатлится…
На Хабиба я не смотрела принципиально – лишь глаза на пару секунд предательски задержались на его предплечье, об которое так усердно терлась Юленька в попытках высечь ответный огонь. Заметила, как мышцы на руке Хабиба напряглись, забугрившись под тонкой тканью водолазки, и отвернулась. Интересно, это потому, что ему приятно, или наоборот? Сложно было переложить свой опыт на его ситуацию – об меня никто никогда так маниакально не терся…Впрочем, плевать мне…
Э-эй!!!Бородатый!!! Мне плева-а-ать!
Игнорировать он меня вздумал. Ха! Не с той связался. В этой игре здесь я – чемпион.
И, наверно, так даже лучше.
Никаких сомнительных мимолетных связей с сомнительными личностями. Если ему не надо, то мне тем более!
– Вкусно, – вдруг подал голос Сатоев, отправив в рот вторую ложку лапши.