Ответа я не расслышала, хотя даже дыхание затаила в эту секунду. Кажется, он еще покачал головой, но сказать наверняка было сложно – сгущающийся сумрак крал движения.
– А что твой знакомый говорит? Когда откроют? – манера Юры говорит громко меня явно радовала.
– Завтра утром вродЭ, – бросил Хабиб, располагая шампуры на мангале.
Я отпрянула от окна. Дальше слушать расхотелось.
***
Высушив волосы, облачившись в спортивный костюм и по минимуму накрасившись, я спустилась вниз к остальным. Наряжаться специально не стала – для праздничной одежды еще было рановато, только седьмой час, да и, судя по возбуждённым голосам, доносящимся с кухни, нарезка салатов и приготовление закусок были в самом разгаре, и меня точно к этому процессу привлекут…
Показаться перед девчонками неожиданно стоило мне определенного мужества. Тем более, что никто даже не пытался делать вид, что не в курсе, как я провела прошлую и эти полдня. Стоило ступить в нашу кухню- гостиную, занимающую почти весь первый этаж, как оживленные разговоры разом оборвались и на меня уставились пять пар горящих любопытством глаз.
– Привет, – промямлила я, растягивая губы в, как мне хотелось верить, беспечной улыбке, и вошла в гостиную, гордо расправив плечи, тоже мечтая о том, что это именно гордо, а не будто я кол проглотила.
– О, приве-е-ет! – протянула Ирка первая, вся искрясь ехидным весельем. Прищурилась, сканируя меня взглядом, и глубокомысленно изрекла:
– Слушай, ну ты выносливая баба, Мадь. И даже ровно идешь…
Последнее слово потонуло во взрыве девичьего хохота. Я вспыхнула до кончиков волос.
– Отвали, – буркнула грозно, хотя губы так и расплывались в улыбке. Ну что она за зараза, а?
– Как скажешь, – миролюбиво пожала плечами Ира. Красноречиво подвинула в мою сторону кастрюлю, полную вареной картошки, хлопнула рядом разделочную доску и нож. Все-таки не удержалась и громким шепотом добавила.
– Точно ничего не болит, а?
– А должно? – я вопросительно вскинула бровь, кладя на разделочную доску первую картошку, – Тебе что? Всегда после мужчины врач нужен?
– Ох, был бы у меня хоть раз такой мужчина, может быть и понадобился, – мечтательно закатила Зайцева глаза, – Я просто вчера пачку его презиков нашла в сугробе…Мда…Прикинь, ржали с девчонками – на банан натянули, и то оказались велики. Ты б хоть сфоткала нам, м?
И невинно захлопала ресницами под очередной взрыв женского смеха. Я тоже захохотала – не выдержала. До слёз. Додумались же – на банан…
– Если хозяин разрешит…– пробормотала, утирая мокрые уголки глаз.
– О, он уже хозяин? – протянула Ирка, толкая меня плечом.
– Всё, отстань, правда!
– Ладно, – вздохнула подруга и пододвинула ко мне еще и банку с солеными огурцами, – С тебя оливье.
Ужинать мы сели рано вопреки всем новогодним традициям. Во-первых, уже подоспел шашлык, во- вторых, плотно поесть было решено сейчас, на ночь оставив лишь закуски. Да и в -третьих наша СПА зона ближе к ночи опять должна была превратиться в место притяжения для всех соседних домов, а кормить эту ораву совершенно не хотелось. Было оговорено, что гости тоже принесут с собой закуски и выпивку, но о полноценном застолье речи не шло.
– Ну- у-у? – протянул Хабиб, улыбаясь и хитро посматривая на меня.
– Что "ну"? Не понимаю, о чем ты, – я невинно захлопала ресницами и потянулась за третьим ребрышком.
Приходилось признать, что они были божественны. Не знаю, что именно Сатоев добавлял в маринад, возможно – наркотики, но прекратить это есть не было никакой возможности.
–ЧИто "ну" – чИто "ну" – передразнил меня Хаби, закатывая глаза, – Говорил же – Увесь шампур заглотишь!
Он ударил ладонью по столу и засмеялся.
– Формально, это не шампур, – уточнила я, вредничая, – Ты их на решетке делал.
– Ой, зану-у-уда, – возмутился Хабиб, обхватывая меня за плечи и притягивая к себе так резко, что я чуть не подавилась, – Я. СпЭциально. Для. НЭе. Отдельно. СдЭелал. А. Она…
Начал возмущенно чеканить, но я прервала, быстро и воровато поцеловав его куда-то в шею.
– Вкусно, правда, сдаюсь, – зашептала, улыбаясь.
– ОчЭнь? – вопросительно выгнул одну бровь Хабиб.
– Очень, – кивнула я.
Наши искрящиеся смехом глаза встретились, и я…Я…
Знаете, говорят, что, чтобы появилась симпатия, достаточно первых сорока секунд. А вот чтобы влюбленность…
Не знаю, как это бывало у других, но я совершенно четко ощутила щелчок внутри в этот миг. Без понятия, почему именно сейчас, но случился некий момент узнавания. Словно тумблер переключили. Словно пазл повернули совсем чуть-чуть, и вдруг он неожиданно сложился и заиграл совсем иными красками. Словно…
Бросило в жар. Улыбка сползла с губ и глаза распахнулись шире, поглощая обращенное ко мне мужское лицо. Хабиб тоже перестал улыбаться, чуть нахмурил брови, отчего его переносицу прорезала вертикальная морщинка, заскользил по моему лицу цепким, впитывающим каждую черточку взглядом, задержался на приоткрытых губах и снова вернулся к глазам. Секунда, две, и он отвернулся, так ничего и не сказав, но крепче притянув к себе за плечи и практически впечатав себе в подмышку.
Так мы и просидели весь ужин. И это было очень странное ощущение. Жаркое, нервное, будоражащее и в то же время такое уютное.
Тяжелая рука Хабиба на моих плечах, лишь иногда сползающая на спину и непроизвольно приобнимающая крепче при каких-то его словах и смехе, вибрации от которых я чувствовала каждой клеточкой. Тепло его могучего тела, с головы до ног окутывающее меня. Ощущение бьющегося совсем рядом со мной сердца. Моя рука на его бедре – просто потому, что, сильно прижатую, больше мне было деть ее некуда…
И ни с чем не сравнимое, не передаваемое ощущение, что все остальные люди от вас будто за невидимым стеклом. Что им не пробиться к вам, что вы словно одни в этой толпе и нет в мире ничего комфортней…
Аппетит пропал, между собой мы больше почти не говорили, вино не кружило голову. Гормональный всплеск был сильней. Я хрипло смеялась, запрокидывая голову, делала вид, что слушаю других, что мне интересно, и тихонько, глупо молилась, чтобы этот вечер никогда не кончался.
После ужина все высыпали на улицу, уже шумные и пьяные, и потопали гурьбой к СПА зоне с другой стороны дома. Парни притащили дополнительные стулья, длинный стол из гостиной. Мы расставили закуски, салаты и тарелки с канапе. Стоило включить свет у бассейна, как к нам потянулись гости из соседних домиков, таща с собой целые ящики с алкоголем и тазики с едой. Ренат настроил музыку, и уже минут через десять всё кругом затряслось от на максимум включенных колонок.
Кто-то пустил первый жиденький салют. Прохожие пьяно и весело орали «с Новым годом», иногда подходили, перепрыгивая через кусты- ограду, чтобы поздравить более развернуто, кое-кто даже решался остаться. Толпа людей все росла. И в ней я как-то вдруг совсем потеряла Хабиба, пока накрывала на стол и болтала с девчонками.
Поозиравшись по сторонам и так и не наткнувшись взглядом на мощную фигуру Сатоева, я, слегка разочарованная, что он уже куда-то слинял, решила не терять времени даром и отошла в сторонку, чтобы позвонить родным и поздравить их с наступающим Новым годом. Ведь если у сестры, живущей в Германии, до полуночи было еще далеко, то у мамы Новый год должен был наступить как раз через двадцать минут.
С мамой нормально поговорить оказалось проблематичным – у них дома с отчимом, как обычно в Новогоднюю ночь, собрались гости. Тосты, звон бокалов и громкий смех, перекрывающие льющуюся со всех сторон музыку, не давали ничего толком услышать. В этом году мама устраивала карнавал в их загородной усадьбе и, похоже, несмотря на высокие чины и у многих немолодые годы, отрывались они там не хуже моих одногруппников. Несколько раз повторив в трубку, что люблю ее и смутно расслышав тоже самое, я отключилась.
Зябко повела плечами, оглядываясь по сторонам, прислонилась спиной к дому, запахнула покрепче расстегнутый пуховик и набрала сестре.
– Привет, – Лейла ответила совсем шепотом, – Подожди…
Послышались глухие, едва различимые шаги, тонко скрипнула дверь, еще шаги, и сестра наконец заговорила в полную силу.
– Привет, родная! Поздравить?
– Да, – я заулыбалась, остро вдруг ощутив, как по ней соскучилась.
По ней и по толпе моих племянников. У Лейлы было трое детей, и я их всех обожала. Конечно, моим любимчиком был старший, Тимка, потому что, когда он был малышом, я много возилась с ним, часто выступая няней. Тогда еще мы жили вместе с Лейлой. Потом они уехали с Антоном в Германию, и младшего их сына, Артура, я видела лишь по праздникам. А познакомиться с Аминкой и вовсе пока не довелось. Лейла родила ее лишь больше месяца назад, и я к ним еще не ездила.
– Как вы там? Где отмечаете?
– Да какой отмечаем, – фыркнула Лейла в трубку, – Вот только Амину уложила. Но она одна совсем плохо спит. Заорет через час максимум.
Сестра протяжно вздохнула в трубку, и я словно воочию увидела, как она закатывает глаза к потолку и трет переносицу в своем обычном жесте. Прилив сентиментальности лишь усилился.
– А так дома. Мальчишки с Тошей пошли на улицу гулять, пока я укладывала, сейчас вернутся и ужинать сядем. Ничего такого, в общем…Видишь, Аминка еще совсем маленькая, и двух месяцев нет, так что у нас вот так вот. Тихо. Лучше расскажи ты как, Мадь?
Сестра моментально оживилась, вся звеня любопытством.
– Как горы, отдых? – голос Лейлы понизился на следующем вопросе, сделавшись вкрадчивым и бархатистым, – Есть там у тебя кто?
– Ну-у-у…– протянула я, смеясь.
Говорить про Хабиба я точно не собиралась, но и почему-то отрицать, что кто-то есть, тоже язык не поворачивался.
– Так…– неопределенно продолжила я, кусая губы. Постучала затылком о стену, слыша в трубке заинтригованный писк сестры. И подумала, что надо было все-таки соврать, потому что на меня тут же обрушился град вопросов.