А он помогает и направляет. Запускает пальцы мне в волосы, сжимает их на затылке и тянет на себя глубже — я снова поддаюсь. Это сложно, из груди вырывается кашель — тогда он отступает: тянет обратно.
Господи, это действительно я? Женечка-отличница, которая от парней держится на расстоянии? А теперь стоит в гостиничном номере шикарного отеля на коленях и впервые делает минет? Не верю. Я стараюсь не зацикливаться, просто отпускаю поводья, которыми крепко себя связала и отдаюсь порыву.
Устала сопротивляться. Меня все эти качели с совестью дико утомили, да и куда уже бежать? Надо было раньше, а не получилось.
Лучше уж он, чем какой-нибудь Васёк. Зато будет о чем вспомнить — так я себя успокаиваю, медленно двигая головой и рукой в такт, покрываясь мурашками от каждого вздоха мужчины, который свел меня с ума.
А он даже дышит сладко! Каждый раз меня, как волнами, накрывает с головой огонь и бурное возбуждение.
Неожиданно, но даже этот процесс, который когда-то казался мне странным и отвратительным, возбуждает. Я чувствую, как внутри все то и дело поджигается новыми и новыми красками, как пульсация сводит с ума, становясь сильнее. Стыдно признаться, но я не удивлюсь, если я оставлю влажный след под собой, когда встану.
Потому что это возможно. Да, черт возьми, возможно!
Разве так бывает?…
Чтобы вот так сойти с ума в одночасье?…
Судя по всему да. Я себя не помню, когда он тянет меня на ноги за предплечья, и устоять на них тоже не могу. Если бы не сильные руки — снова рухнула бы на пол, и слава богу Влад этого не заметил. Его слишком накрыло, во взгляде я вообще не вижу ничего, кроме желания.
Он быстро раздевает меня, как будто не может дождаться момента, когда завладеет полностью, жадно оставляет отпечатки своих пальцев на коже. Особо сильно его бесят джины, которые он никак не может стащить — рычит, тянет резко, а когда отбрасывает в сторону, смотрит с таким укором. И я бы улыбнулась даже, да только не могу. Лежу на кровати вся красная, снова скованная стыдом, прикрываю грудь ладошками.
Его мой вид заводит только сильнее.
Довод не отводит от меня взгляда, пока раздевается до конца, также смотрит, когда достает блестящую, квадратную упаковку от презерватива. Я тоже на него смотрю.
Женечка, ну что же ты творишь? Ты его совсем не знаешь! И собираешься…ох, у тебя же никогда не было! Ты действительно хочешь лишиться с ним девственности? Отдать ему это право? Сделать первым своим мужчиной? Где твой мозг?! Все должно быть не так! Это неправильно! НЕ-ПРА-ВИЛЬ-НО!
Но что правильно, а что нет, волнует только меня. Влад ложиться сверху, силой убирает руку и впивается в грудь губами, дерзко водя языком вокруг острого, нервного окончания. Которое создано будто для того, чтобы сводить с ума!
Я снова обо всем забываю. Закатываю глаза, выгибаю спину, издаю громкий стон — вторую грудь накрывает его рука. Пульсация простреливает мозг. Мне надо пользоваться моментом, чтобы что-то сказать, а я в неге купаюсь.
Забыла все слова…обо всем забыла вообще! Природа-злодейка, которая создала нас такими, кажется забыла выдать тумблер на случай, если ты окажешься в постеле с женатым мужчиной: нельзя так просто взять и отключить гормоны и возбуждение, чтобы начать мыслить здраво. Лишь раз у меня это получается, когда я чувствую его горячую плоть, готовую забрать у меня последний оплот чистоты — сразу пугаюсь и дергаюсь, уперев руку ему в грудь, шепчу:
— Влад, подо…
Но все уже решено. Одним резким движением он наполняет меня до краев, а я на миг, кажется, теряюсь сознание от боли.
Ну все. До свидания, малышка Женя. Теперь точно…до свидания…
Глава 9. Взрослая
Говорят, как корабль назовут, так ему и плыть. Не знаю, радоваться мне этой присказке или плакать? Потому что мой корабль явно кто-то сверху обозначил, как «Незаконченный».
Когда Довод понял, что происходит, когда медленно опустил глаза, а потом резко поднял на меня — в них читалось…не знаю я, что там читалось! Меня никто не научил определять, но факт в том, что он медленно отстранился и хрипло сказал:
— Иди в душ.
Все.
Никакого продолжения.
Я лишь мельком заметила кровь на отельной простыне, а теперь вот стараюсь утопить горечь сожаления и слезы в черной дыре слива. Мне так хочется верить, что эта тяжесть скатиться с моей кожи и отправиться туда вместе с водой, но легче не становится.
Даже не знаю, что обидней по итогу: так нелепо потерять девственность? Или этот взгляд? Тот, что прочитать не получилось. Тот, что вдруг стал холоднее льда, отстраненным и далеким?
Ладно. Сколько не прячься за дверью, ответы я вряд ли смогу найти. Может быть? Когда-нибудь? Все ведь приходит с опытом, так вроде говорят. Поэтому кутаюсь в пушистый, банный халат и выхожу. Мимо меня проходит женщина в форме…Спасибо, что хоть не смотрит: видеть в ее руках простынь уже достаточно, чтобы загнать меня в краску и обратно в ванну.
Боже. Как стыдно. Какой позор.
Я смотрю на свое отражение и силюсь увидеть какие-то изменения, но их нет. Вообще ничего. Как была глупой Женей, так ей и осталась. Разве что губы горят ярче прежнего…
Почти ничего не изменилось, Жень. А ты забыла? Ты не прячешься. Ты смелая. Пошла! Иди! Забери вещи и уходи! Да, горько, но что поделать? Отрицательный опыт — тоже опыт, даже лучший! Плохое всегда подкрепляется лучше. Ничего. Переживешь.
Беру себя наконец в руки и выхожу уже без попыток свистнуть обратно. Почти гордо. Почти непоколебимо. Становится, правда, дико неловко, когда я вижу Довода за накрытым столом: принесли еду. И вино. И десерт. Который он лениво ковыряет ложкой.
Боже.
Молчит. Он точно знает, что я здесь, но молчит: это значит, что мне надо уйти? И хорошо. Я сама не собиралась здесь задерживаться.
— Кхм-кхм… — тихо откашливаюсь — замирает.
Ага, внимание привлекла. Шикарно.
— Я пойду, наверно? В смысле…я пойду. Не надо было вообще сюда идти и…простите, что так получилось.
Что. Ты. Несешь. Сумасшедшая!!! Извиняешься?! За что?! За то, что ты девственница?! И тараторишь?! Мы же договорились: гордо, а не как побитая собака!
Мда-а-а…это провал…
Влад считает также.
Он поворачивается, выгибает брови забавно, из-за чего из груди рвется глупый смешок. Я сразу поджимаю губы, конечно же, но он уже его услышал. Явно оценил. Почти сам готов прыснуть, однако держит себя в руках гораздо лучше моего.
Вдруг поднимает мой телефон.
— Не думал, что они еще живы где-то.
Боже!
Я в миг становлюсь пунцовой! Так нелепо этот перемотанный изолентой кусок пластика смотрится в его руках. И так стыдно вдруг…сразу чувствую себя какой-то нищенкой…да я и есть нищенка по сравнению с ним, и это очевидно. Даже не нужно было ехать в этот отель, чтобы понять…
Мы такие разные…
— Прости, что взял, — говорит дальше тихо, вкрадчиво, — Но он трезвонил. Ненавижу полифонию, от нее голова раскалывается.
— Звонил?
О черт! Я обо всем забываю: кто мне может звонить, кроме семьи?! А вдруг это папа? Я не же не предупредила, что меня не будет! Не хочу его волновать.
Иногда он волнуется…
Почти подбегаю к Доводу и забираю телефон из рук, чтобы посмотреть входящие: Ника.
Фу-у-ух…почти осязаемо выдыхаю с облегчением.
— Ничего срочного?
— Это…подруга, — рассеяно хмурюсь, все еще вглядываясь в список звонков.
Походу дела сегодня не тот день, когда отец будет за меня волноваться.
— Хорошо.
Довод забирает телефон снова и откладывает его на край стола, а потом тянет на себя за пояс халата.
— Тогда нам никто не помешает.
С чем? Я не успеваю даже сообразить, как оказываюсь на коленях мужчины, от которого меня натурально трясет.
Он так близко…
И я снова краснею. От прямого взгляда, от образов, от воспоминаний…
Влад нежно касается моей щеки, слегка хмурится, а потом глухо шепчет.
— Я должен…извиниться, малышка Женя. Прости, что не дал сказать тебе и слова. Меня перекрыло. К тебе слишком тянет.
— Вы…
Так. «Вы»?! В сложившихся обстоятельствах называть его на «вы» нелепо, как минимум. Поэтому я поправляю себя и встречаю в этих черных омутах одобрение.
— Ты не сердишься?
— На себя, если только. Как ты себя чувствуешь?
Такое мягкое участие. Неужели он на такое способен? Так странно…я этого совершенно точно не ожидала…Да, я Влада почти не знаю — факт, даже можно сказать, что факт приукрашенный. Я его не знаю — так будет вернее. Но мне все равно казалось, что он стальной — никаких компромиссов, никакой жалости. А нет, кажется? И у «Железного» человека где-то в глубине груди есть сердце?
Ему ведь правда стыдно.
Слегка улыбаюсь, когда чувствую, как рука сама собой дергается, чтобы его коснуться и удостовериться, что он реален — я себе такой вольности не позволяю. Глаза опускаю, волосы за ухо убираю и киваю пару раз.
— Ничего вроде.
— «Вроде» — это не ответ. Тебе больно?
Прислушиваюсь к себе. Нет, мне уже не больно, но внутри такое давящее чувство. «Рухнувшее» ощущение — иначе сложно описать. И тянет-тянет-тянет.
— Немного дискомфортно, но уже не больно.
— А кровь…
— Пожалуйста, мы можем это не обсуждать?!
Если по началу его интерес — это было вполне себе мило, то теперь мне дискомфортно не только ниже пояса, но и в душе. Так странно отвечать на такие вопросы, я ерзаю на коленях, осматриваюсь, будто ищу, как сбежать.
А я хочу сбежать! Снова! Но получаю вместо путей отхода только его смех.
Кошусь на него в ответ, Влад наполняет бокал вином.
— Выпей.
— Я не пью.
— Сегодня можно. Давай. Оно очень неплохое: вишня, малина, немного специй…
Говорит он о нем так…порочно? Так...маняще. Я, словно снова под гипнозом, забираю бокал на высокой ножке, смотрю на вино.
А оно, как кровь.
Меня простреливает странное возбуждение.
В полумраке номера Влад, который продолжает смотреть на меня, как самый сладкий порок, которому ты уступаешь снова и снова. А потом еще и еще.