Пишу Владу, чей номер предусмотрительно был уже вбит в память телефона.
Вы
Извини, если беспокою, но ничего, если я задержусь немного дома? Мне нужно погулять с собакой.
Еще раз прости, если отвлекла от дел.
Я текст сообщения перечитываю несколько раз и все равно он меня не удовлетворил, но одно случайное нажатие не той клавиши — и ничего нельзя исправить.
Боже.
Теперь вот стою по середине комнаты вся красная и ненавижу этот телефон. Твою мать!!! Ну как так то?! Ломать голову, правда, некогда. Ответ приходит почти сразу.
Влад
Одень платье
Эм…и как мне это понять?
Я стою теперь не только красная, потерянная скорее, а следом приходит еще одно сообщение.
Влад
И прекрати извиняться 😈 Приедешь, как сможешь. Архив никуда не сбежит
Архив. Почему мне кажется, что это звучит как-то глупо? А, наверно, я себя просто накручиваю.
Отмахнувшись от глупостей, по-быстрому гуляю с собакой, чтобы не злоупотреблять особым положением (даже такая, казалось бы, вполне допустимая формулировка поджигает кончики ушек), возвращаюсь домой и сталкиваюсь с новой проблемой.
Платье.
Ага.
Платье, блин.
Но какое? Мои все выглядят, как тряпки половые. По сравнению с ним. Если раньше надевать их не было ничем постыдным, то теперь как-то я во всем начинаю сомневаться. Ведь раньше я не понимала, что он испытывает ко мне сексуальное влечение, а теперь, когда я это понимаю, мне не хочется его терять…
Больная. Но да. Не хочется.
Поэтому я выбираю самое свое любимое: сарафанчик в маленькую, красную клубничку с открытыми плечами и завязками на груди.
Надеюсь, ему понравится?
Распускаю волосы, смотрю себе в глаза и киваю, но как только сажусь в машину о таких глупостях уже не думаю. Все мои мысли захватывает контракт. Точнее, соглашение о неразглашении.
Может быть я и правда дура, а? Все равно же буду с ним спать, это уже неизбежно просто. Так почему бы…
Фу.
Такие мысли обрываю сразу и веду плечами.
Не могу.
Переступить через себя и брать «зарплату за постель» мне не позволит совесть. За архив — пожалуйста. Я же работаю, как никак! Но за секс?! Он же случился и будет происходить дальше, потому что я этого хочу. Не потому что мне его «оплатили».
Надеюсь, что он исправит свою писульку…как же я на это надеюсь…Потому что иначе ни за что не подпишу. Нет! Этот барьер я не готова переступить даже ради Влада!
Ни. За. Что.
Только вот когда я захожу в кабинет, уверенности становится меньше. Точнее как? Она все еще не гнется, как стальной штырь, однако я понимаю, как это будет больно — отказаться от него.
Вдруг я это действительно понимаю…
Влад сидит за столом и говорит по телефону, а как только видит меня — его глаза зажигаются. Я с расстояния вижу! И сразу внутри мурашки ползут, а он рукой лениво крутит.
«Закрой дверь»
Закрываю.
Потом головой призывно мотает.
«Подойди»
Иду. Как под гипнозом. Еле передвигая ногами, не сводя с него взгляда — иду, как путник бредет к оазису в пустыне.
Ты и правда такой красивый…как чертов порок. Как Дьявол! Который просто обожает провоцировать.
Стоит мне приблизиться на расстояние вытянутой руки, Довод ровно говорит телефону:
— Перезвоню.
И тянет на себя, сажая на колени. Плавно. Еле касаясь убирает волосы на одну сторону. Целует шею и шепчет:
— Ну здравствуй, малышка Женя…готова к труду и обороне?
— Ты изменил условия? — выпаливаю еле слышно, сразу слышу мягкий, раскатистый смех.
— Сразу к делу? Мне нравится такой подход. Да. Изменил.
На стол ложится новая бумажка, где нет уже никаких унизительных, часовых тарифов. Только одно желание защиться.
Слава богу...
Слава богу!!! Потому что разорваться нашу связь сейчас равно самоубийству…
Вот так я на тебе зависла, Довод. Влюбилась.
Не знаю, когда я успела, но влюбилась…и самое страшное, что я знаю: влипну еще глубже, но останавливаться не собираюсь. Ни за что.
Глава 11. Условия
Я никогда не верила в судьбу.
Все предопределено? Кто-то сверху уже разобрался «как будет лучше», а вся твоя жизнь — просто череда ступенек до этого «лучше»? И ты ничего не можешь изменить? Спасибо, но нет! Мне такой вариант не улыбается.
Вот моя позиция. Она всегда была тверже стали, и я искренне верила, что нет ничего нерушимее собственных убеждений…Однако, когда я вижу свою размашистую подпись на белом листе, то понимаю где-то на задворках сознания, что так действительно должно было быть. Что у меня не было выбора. Только вот кто это решил? Едва ли свыше, скорее мужчина за моей спиной.
Мне это не нравится. Опять же: я всегда думала, что сама буду за себя решать, а если у меня кто-то появится, то я едва ли позволю ему брать вверх, и снова: однако.
Однако, да.
Мне бы от всей души хотелось сказать, что я была настолько сильной, вскочила, разорвала соглашение на маленькие частички, а потом отвесила ему звонкую пощечину и сбежала, куда глаза глядят, но нет.
Губами Влад нежно касается моей кожи между лопаток, а мне все тело простреливает так, что ноги — эфемерное теперь. Гипотетическое. Ненастоящее. И сопротивление мое — прозрачней и невесомей полиэтиленового пакетика.
Не существует.
— Хорошая девочка, — шепчет порочно на ухо, слегка зацепляя мочку кончиком языка, — Теперь поговорим об условиях.
— Условиях?
Переспрашиваю, словно во сне. Будто и не я вовсе! Голос точно не мой. Он еле слышен, слабый, бесхарактерный.
Господи…он сводит меня с ума… даже не так. Довод лишает разума! На его место помещает в черепную коробку вату и сладкий сироп, приправленный гормонами и перцем. Во всем этом я буквально тону, и Влад мне не собирается помогать. Он кладет руки мне на ноги и медленно ведет выше по внутренней части бедер.
Вроде бы…касается в одном только месте, а нет. Ничего подобного! Он меня словно всю трогает, и я так остро чувствую подушечки пальцев, что перестаю дышать.
Боже… мурашки бьют в самый центр нервных окончаний, а я превращаюсь в его руках в пластилин: лепи, что хочешь. И это правда. Наверно, я действительно могу позволить ему сделать с собой все, что придет в его больную голову, только вот он шепчет фразу, которая действует на меня, как антидот.
— Читай, что ты подписываешь, малышка Женя. На будущее.
Бам!
Возбуждение тут же скатывается с меня, будто его и не было никогда. Прикосновения больше не волнуют. Шепот. Дыхание — все по боку. Вместо всех этих острых эмоций приходит страх.
Дикий ужас просто!
Что это значит?!
Оборачиваюсь и сталкиваюсь с его пьяным взглядом, как тогда в номере отеля, но и на него не реагирую. Мне правда страшно, и я шепчу, нахмурившись.
— Что это значит?
Довод ухмыляется.
— Думаешь у этой фразы есть какой-то другой смысл?
— Но ты же сказал, что это простое соглашение…какие условия?
— У любого соглашения есть условия, Женя, — голос становится тверже, — Раз ты подписала, ты с ними согласна и…
— Но… как же так? Ты же…не говорил о них…
Довод
Она смотрит на меня, как загнанный в ловушку зверек, и это бесит. Бьет, я бы даже сказал. Неприятно так бьет, сильно.
Доверчивая, маленькая мышка, которая угодила в лапы к коту, который ее непременно убьет. Только поиграет сначала.
Мне обычно нравится производить такой эффект. Это состояние здорово помогает продавливать конкурентов или партнеров, которые внезапно слишком много о себе возомнили, но сейчас другой момент.
Пожалуй, победа впервые приносит мне буквально физический дискомфорт. Совесть. Моя чертова, внезапно проснувшаяся совесть, что захлестывает мощным цунами, когда малышка моргает часто, чтобы не расплакаться, и шепчет:
— Но…как же так? Ты же…не говорил о них.
Доверие.
Я чувствую его в ней. И наивность. Женечка тянется ко мне, как побитая, уличная кошка, смотрит широко распахнутыми глазами и верит, а я чувствую себя ублюдком.
На самом деле, в условиях нет ничего оскорбительного или унизительного: приезжать куда я скажу, когда я скажу и насколько я скажу; не спать с другими; не трепаться. В принципе, все. Но я чувствую, что должен был ее предупредить — и это бесит. Я никому и ничего не должен, твою мать! Не моя вина, что ты не читаешь, что подмахиваешь!
Давлю все человеческие эмоции, потом бросаю взгляд на часы. Встреча. У меня встреча через два часа, и мне сейчас не до разборок, поэтому я слегка подталкиваю ее со своих колен, а когда она встает, двигаю листок с соглашением и киваю.
— Изучай, обсудим потом.
— Я же уже подписала…
— Не мои проблемы.
Резко встаю, хватаю свой пиджак, потом беру телефон, в экран которого смотрю. Да, черт возьми! Я готов смотреть хоть на дерьмо, лишь бы не видеть сейчас ее.
Мне это неприятно.
Не она, что примечательно, а ее реакция, наполненная до краев какой-то детской болью и обидой, будто я ее предал!
Никого я не предавал! Еще раз! СМОТРИ-ЧТО-ТЫ-ПОДПИСЫВАЕШЬ! Уже не ребенок! При том во всех смыслах.
На языке сразу разливается горечь такая, что хочется отплеваться — все из-за колкого сарказма, который, опять же, раньше никогда не вызывал во мне негативных эмоций, а сейчас хоть вешайся!
— У меня встреча, поговорим потом.
Я разворачиваюсь и спешу покинуть собственный кабинет, а сам про себя думаю с усмешкой:
Довод, да ты в край потерялся, если сбегаешь от малолетки. Совсем уже?!
Но сколько не саркази, ситуация не поменяется, увы. Я правда сбегаю. Не признаюсь даже себе в этом — но я боюсь посмотреть ей в глаза и увидеть не только обиду или боль, но и разочарование.
Полагаю, я слишком многих разочаровал в этой жизни, и мне хочется оставить кого-то вне этого списка? Наверно, так и есть. Вот и все. На нее мне наплевать!