— Еще как. Давай. Говори. Что тебя не устраивает? Только сразу предупреждаю: пункт о других мужчинах трогать не дам.
— Ты правда думаешь, что я буду с…с кем-то еще?
Выходит тихо и жалко. Обиженно, если честно, но то, как он отвечает…знаете? Вдруг расставляет многое на свои места.
Влад пару мгновений молчит, потом я слышу приглушенный смешок и ловлю пару кивков саркастических — только маска это. Его выдает тот факт, что глаз на меня он не поднимает, и голос его дергает.
— Я слишком долго живу и слишком многое видел, Женя.
Тебе кто-то изменял…Я, конечно, ни за что не произнесу эту догадку, дабы не вздыбить мужчину, не унизить и не уязвить, но чувствую кожей — да, так и было. Кто-то сильно его ранил, поэтому теперь он прячет все, что есть у него в сердце на самое дно. И себя прячет за миллионом здоровенных, амбарных замков, что с мою голову величиной.
Но кто?
Неужели…жена?...
— Женя? Прием. Имей ввиду, это разовая акция, я больше не предложу ничего поменять. Будешь так барахтаться…
— Мне не нравится пункт с «вызовом» в любое время. Я тебе не собака! — выпаливаю, глядя в глаза, на самом деле первое, что в голову пришло.
Даже не жду, что он согласиться исправить, но Влад отгибает уголки губ и чирикает прямо в контракте красным.
А потом ставит свою подпись.
Ваа-а-ау…Не знаю насколько это широкий жест, но в моих глазах — очень.
Я прикусываю губу, провожу по вычеркнутому пункту пальчиком, а потом усмехаюсь.
— Художества прямо…хоть сейчас в Лувр выставляй.
— Ты себе даже представить не можешь, насколько сейчас права… — шепчет мне на ушко, двигая к себе ближе, — Потому что я никогда не иду на уступки, маленькая. Только для тебя. А знаешь почему?
— Почему?
Почти блею и снова вижу уже хорошо знакомую улыбку хищника.
— Потому что ты мне башню сорвала. Сегодня ты не поедешь никуда. Ты останешься со мной.
Ой-йой…это звучит, как угроза, но та, что вызывает во мне какую-то больную тягу и нетерпение, поэтому я так завороженно на него и смотрю. Жадно ловя каждое слово…
А это даже не слово. Постфактум:
— Пойдем. Хочу принять с тобой ванну…
Кажется, я с тобой пойду куда угодно. Ну правда. Это я тебе башню сорвала? Что тогда ты со мной сделал, если я снова забываю обо всем, а послушно иду за ручку? Даже не думаю бежать…
Больше не бегу. Только если по твоему следу…
Глава 14. Да что со мной?!
Месяц спустя; Довод
В детстве я обожал абрикосы и мог сожрать за раз пару тройку килограмм. Для меня это было ничто иное, как «ничто». Я манерно разрезал маленький, заветный фрукт на две части, откладывал косточку в пакетик, а потом пожирал сочные половинки под древние, советские мультики. Из тех, где просто охренительная, почти художественная рисовка, а не то, что сейчас — и с лупой не разберешься, где задница, а где лицо, твою мать.
Так вот. Сейчас не о деградации мультипликационного бизнеса, а о другом.
Был у меня любимый мультик из всего разнообразия: «Соломенный бычок». Не знаю, видели ли вы его? Вкратце, одна наглая лиса сперла петуха из курятника деда, а внучка его слезы размером с кулак (при том в прямом смысле) лила. Петушка жалко, деда! Как сейчас помню, что мне его тоже жалко было. Дед, чтобы девчонка не ныла, сделал ей бычка, а бока его смолой намазал. Не знаю, кто-то из вас когда-то был в деревне или нет? Ну или хотя бы по деревьям лазил? Короче, если нет, то объясняю: смола дико липкая. Вот лезешь себе, лезешь, воображаешь обезьянкой или пиратом, которому нужно на мачту. А тут бам! Рука попадает в смолу, и потом ее хрен чем отмоешь, хоть отпиливай! Бока у бычка тоже стали экстра липкими. Трогать нельзя! Но в мультике это едва ли очевидно.
Внучка повела своего нового «друга» на луг «пастись», и к нему прилипли обитатели леса. Потом пришел дед. Всех повязал! Всех закрыл! Герой прямо! И давай пытать: мол, петушка вернете, выпущу, нет? На шубу пущу. Очень гуманно, ха. В результате все, конечно же, решилось без крови и жертв — петуха вернули, победила дружба.
Но!
Я для себя другую мораль вывел. Во-первых, не надо жрать слишком много абрикосов, даже если ты их очень любишь, потому что если переборщишь — полоскать тебя будет знатно. Потом смотреть на них не сможешь всю жизнь, и я действительно не могу даже взглянуть на когда-то любимые, солнечные шарики. Во-вторых, берегись любого вида привязок, или потом тебя прогнут и заставят делать то, что они хотят, а не ты. Лиса ведь как? Не хотела отдавать петуха, сожрала бы за милую душеньку по-хорошему, а так — путем грязного шантажа и низких инсинуаций, предполагаемый обед вернулся «взад», а она с носом. Еще я, конечно, и третью мораль для себя запомнил: берегись подлых лис (а она и в мультике была той еще сукой), но это уже другая история. Не имеет отношения к ситуации.
А ситуация следующая: я в полной заднице.
В те выходные на сто процентов решил, что я, как те злосчастные звери, прикоснулся к Соломенному бычку и прилип. Исправил, как конченный придурок, договор, хотя по сути своей делать этого не должен и не обязан! Она все сама подписала! Не моя вина, что идиотка не читала, что подмахивала, даже если я знал, что она не прочитает, и на это, собственно, рассчитывал — неважно! Я тогда понял, что вляпался по-крупному: меня к Жене тянуло так дико, что дышать не мог ровно.
Блинчики мне приготовила…
Знаете, когда мне в последний раз готовили блинчики? Да в том же детстве! Мама! Ни одна женщина после нее этого не делала, а тут на тебе! И как же потрясающе маленькая выглядела в моей рубашке…какая же она сексуальная…Я только об этом мог думать, но после оплошности, как прозрел: даже в заднице можно снова обрести зрение.
Надо с этим что-то делать.
Снова спасло детство. Я решил, что, как с абрикосами, надо просто «переесть», поэтому трахал Женю, пока мог шевелиться. Когда не мог — сажал сверху. Так что эти выходные бесспорно можно было считать «самыми отвязными». Только…
Чертов план дал маху, потому что когда я ее домой привез и смотрел, как она шла до подъезда — уже скучал.
У меня крыша поехала.
Серьезно.
Она так капитально поехала, что сколько бы я не злился — больше не мог на нее даже наорать с чистой душой! Каждый раз вспоминал огромные глазища, которыми она на меня зыркала на кухне, и все тушилось. Не мог расстаться, потому что стоило представить, как лишусь — опять же, перехватывало дыхание. Я не мог ничего! Ничего, твою мать! Но сегодня…охо-хо, сегодня все изменится!
Последний раз у нас секс был четыре дня назад. Если не работает пересытиться, то я решил зайти с другой стороны. Медленно слезать с этого наркотика, от которого так сладко пахнет — хватит. Правда. Я расслабился, слишком размяк, отец мозг полощет, Ева продыха не дает! Моя жизнь из-за маленькой летит в тартарары — хватит. Надо ставить точку.
Я решил.
Серьезно.
Я серьезно решил!
Сжимаю кулаки, сидя за своим столом, и злюсь максимально возможно в стесненных обстоятельствах: идиот. Сам себя пытаюсь убедить, но как иначе то? Нам правда пора завязывать. Я не разведусь. Мы не сбежим вместе в закат. Не будем строить нормальные отношения — это не моя история и не моя судьба. У меня другая жизнь.
Другая, Довод!
Возьми себя в руки наконец-то, твою мать! Хватит быть безвольной тряпкой, которая бежит за какой-то там девчонкой, язык высунув и…
— Привет…
От тихого голоса моей девочки резко сводит внутренности, и я открываю глаза.
Стоит.
Как обещала — никаких брюк, только платье. Она всегда носит платья! Я сам просил, помню, но, черт бы тебя побрал, Женя! Еще короче нельзя было выбрать?!
Осматриваю ее жадно. На работе я не трахаюсь, чтобы ясно было, никогда! Бизнес и секс смешивать — непростительная ошибка. От секса дуреешь — на меня посмотрите, вот вам прямое доказательство, — а плевать. Еще секунда, и я ее на столе разложу, или нет?
Резкий толчок порока и страсти прямо в мозжечок отходит на задний план, когда я вижу, что Женя волнуется. Что случилось?! Опять ее конченная семейка барагозит?! За последний месяц Женя часто с ними ссорится. Твою мать! Откуда я это знаю, почему я это знаю?!
Да чтоб тебя…
— Что случилось? — хмурюсь, спрашиваю против воли, и сразу себя кляну.
Вот откуда. Сам интересуешься, и самое паршивое, тебе ведь действительно интересно…
Девочка неловко улыбается.
Она такая милая…
Серьезно. Я не могу на нее наглядеться. Все ее реакции, все поведение насквозь настоящее и искреннее, вот что меня так тянет. Нет игры. Нет вранья. Лицемерия. Жадности. Она открыта, наивна, и, кажется, влюблена в меня.
Вот этого только не хватало…
Мне силой удается сдержать гримасу отвращения. Влюблоенные, малолетние любовницы — тот еще коктейль, а если по-простому — проблемы-проблемы-проблемы. Куда я смотрел?! Женя одна сплошная проблема, начиная с моей на нее реакции, заканчивая ее реакцией на предстоящее расставание.
Расставание. Мне впервые в жизни так сложно сказать, что все кончено. Если честно, то ощущения такие, будто язык вовсе приклеили к небу, поэтому я просто на нее смотрю.
Успокаиваю себя тем, что хочу налюбоваться напоследок. Да, именно этим я сейчас и занимаюсь, а она делает ко мне шаг, медлит, но потом подходит к столу с какой-то таинственной, но мерцающей улыбкой.
Светится.
Почему? Господи, надеюсь, что ты не беременна. Блядь. Надо было сделать ей укол, поставить спираль или хотя бы носить с собой гандоны. Кроме того, что вместо моего собственного мозга в ее обществе.
Сейчас начнется…
Мне даже на миг страшно, откровенно говоря. Потому что я боюсь, что этот флер падет. Ну не верится мне, что можно быть такой! Не может такой существовать! Она — просто плод моей больной фантазии. Ее нет. Я себе ее придумал. Все это — просто ход. Начиная с милой улыбки, заканчивая отказом от «благ», да и потом, как отказ? Я регулярно пополняю ее карту и дарю подарки, как кретин.