Соломенный бычок во плоти. Один раз дотронешься, лишишься разума — вот ты кто, малышка-Женечка.
Зарядившись внутренним ядом и сарказмом, я расслабляюсь. Готов. Давай. Жги. Устрой мне театр одного актера на тему своей внезапной беременности. Давай. Разочаруй меня максимально, девочка. Сделаешь это — вылетишь из офиса пробкой из бутылки. То есть также стремительно.
Давай. Умоляю. Помоги мне тебя прогнать. Говори. Начинай…
— Я… — девочка закусывает губу, а потом вдруг тянется к сумочке.
Вот оно! Аллилуйя! Сейчас достанет тест? Но она достает блинную, бархатную коробочку и передает мне.
Понятно. Решила, чтобы красиво было? Ложь ведь лучше всего хрумкать с шикарной тарелки. Так заходит вкуснее? Полагаю, что охотницы за состоянием так и думают. А может это все бабы одинаковые? Мыслят стереотипами, так сказать.
— Это тебе, — льет тихую патоку мне в уши, но сейчас я будто принял антидот.
Не работает.
Ухмыляюсь и забираю «подарок», открываю и…
И охреневаю, господа.
Это действительно подарок.
Тонкая цепочка из…белого золота? Или это платина? Вряд ли нормальной пробы, конечно, но…похоже и правда она? А на ней симпатичный камень. Не драгоценный, больше на минерал похож. Зеленый такой. Я в них совсем нихрена не понимаю, но вроде это…малахит? По-моему да.
Смотрю на нее ошарашено, а Женя сразу тараторить начинает — нервничает, значит…
— Я знаю, что это…возможно глупо и все такое, но у меня мама увлекалась камнями и говорила, что в них сила есть. Ну типо…эм…по гороско…это неважно! — краснеет сильнее, голос надрывается, а сумку сейчас вообще порвет в клочья, — Просто они оберегают. Ну знаешь? Эм…типо…от негатива и все такое. А ты…как бы часто в негативе бываешь. Контракты и все такое, не везде друзья и…Боже…
Малышка шумно выдыхает, потом прикладывает подрагивающие пальчики ко лбу и мотает головой. Глазки закрывает. А потом шепчет совсем тихо, но уже спокойно — потому что не пытается объясниться, с этим у нее явно беда. Просто говорит правду.
— Сегодня у нас месяц, и я хотела сделать тебе приятное. Это ничего, если ты не будешь носить, я не обижусь. Просто…пусть он будет рядом и…
— Я тебе ничего не приготовил.
Пожалуйста. Скажи что-нибудь гадкое, твою мать! Скажи наконец-то мерзость!
Но Женя улыбается мне мягко и мотает головой.
— Мы не договаривались о подарках, а я просто хотела сделать тебе приятно.
Она наклоняется и оставляет на моих губах нежный поцелуй, добавляя:
— Пойду работать. Вчера я мало успела…
И уходит.
А я молчу. Смотрю тупо ей в след, как она снимает сумочку с плечика, как садится за никому ненужные архивы, а потом открывает папку и хмурится. Пальчиком ведет до нужной строчки. Знаю, что дальше она смахнет волосы со лба, поморщит носик и возьмет со стола ручку, бумагу, и будет старательно выписывать, опять же, нахрен никому не нужные числа, даты, имена.
И я понимаю, что должен сказать ей все. Но смотрю на камень, потом на нее и говорю:
— Я должен уехать в Карелию по делам.
Женя замирает.
— Ты поедешь со мной?
Переводит на меня взгляд и сияет так, что я слепну вконец…
— Конечно! Никогда не была в Карелии.
Думаю, что меня там тоже никогда не было без тебя.
Черт, Довод, что ты нахрен творишь? Ты должен с ней расстаться, а не звать в романтическое путешествие!
А интересно, как она выглядела бы в купальнике и в океане?
Ооо…приплыли…
Нет, серьезно. Мне возбуждение простреливает оба полушария так, что когда я смотрю в экран компьютера — нихрена не вижу.
И не увижу. Это я тоже уже понял. Раз подсел на эту иглу — все, пиши, пропало.
Резко встаю, беру пиджак и одеваю его, а сам на нее смотрю:
— Поехали.
— Что? Сейчас?!
— Да. Сейчас.
— В…Карелию?
— Нет. В «Лисий нос».
Очень хочется добавить «домой», и я себя еле сдерживаю, хотя, если уж все карты выкладывать на стол, то «Лисий нос» теперь пахнет Женей. Моя холостяцкая берлога, моя крепость поражена и покорена женщине.
Этой малышке, которую прежде чем выпустить за дверь, я горячо целую, прижав к полотну всем телом.
Кажется, еще чуть-чуть и я нарушу все свои заповеди. Еще чуть-чуть, один поворот языка, и ты лишишься платья посреди моего офиса, мой сладкий, соломенный бычок…
— Ты сегодня какой-то странный… — млеет, улыбается, а мне дыхание сильнее перебивает.
Отключается все. Желание от нее обороняться, желание ей врать, и я говорю…
— Я хотел с тобой расстаться…
«Но» — горит на языке, только сказать я ничего не успеваю.
Как по щелчку пальцев чувствую, что морок пал. Так бывает, знаете? Когда момент рушится, только вот разрушил, как бы не хотел, его не я. Она.
Женя резко отстраняется, пристально смотрит мне в глаза и злится.
Я себя ругаю.
Нахрена ты ей это сказал?! Вот кто за язык тянул?! Поддался, придурок, провокации, и теперь скандала не избежать. А тебе разве он нужен был? Хотя какая разница, собственно? Уже значения не имеет. Я вижу, что Женя в ярости, и вряд ли это что-то сможет изменить. Хоть на колени падай, чего я, конечно же, делать не собираюсь.
Еще чего.
Говорю же: в себя пришел и до свидания. Все чувства под замок, а на лице холодная, отрешенная маска, которую девчонка недолго пытается пробить, благо быстро соображает, что не выйдет.
Отстраняется еще больше и шепчет.
— Прости, что ты сказал?
В ее голосе столько надежды…
Она меня режет здоровенным, тупым мачете, так что ставит в тупик. Я не знаю, что ответить. С одной стороны хочется продолжить фразу, на чем она обрубилась: я хотел с тобой расстаться, но передумал. Просто же, но есть же и другая сторона...а надо ли это говорить, Влад? Может все складывается наилучшим образом?
Я как-то потеряно молчу, не могу решиться повернуть на условное «право» или «лево»: перекресток, развилка «судьбы» вещь опасная. Ты никогда не знаешь, что с тобой будет, выбери ты ту или иную стезю. Но я забыл, что молчание тоже опасно. Оно, подобно «бездействию» иногда лучшее действие…для кого-то. Потому что ты теряешь контроль над ситуацией! Пока ты стоишь в стороне, молчишь — ты позволяешь управлять положением дел кому-то другому.
Вот как сейчас.
Эти пара мгновений — решающие для малышки. Она все понимает по-своему, злится сильнее, но это лишь поверхностная эмоция.
Я вижу, как ей больно на самом деле. Словно сердце в тиски сдавили. Мне это чувство знакомо, но ей…что-то сомневаюсь. Наверно, это ее первый раз. И снова со мной. И снова безалаберно.
Прости…
— И ты собирался отвести меня в тот дом, чтобы трахнуть напоследок, а потом бросить без возможных эксцессов? — цедит, напряжена все до последней запятой, только вот еще мгновение — разрыдается.
Не плачь, пожалуйста.
Только не плачь…
Я делаю к ней шаг, тяну руку неосознанно, но сразу получаю по ней звонкий шлепок.
Первая, здоровенная слеза размером с кулак скатывается по щеке.
Ну вот. Потопу быть.
Однако, я похоже действительно ее недооцениваю.
Женя тут же стирает ее и гордо задирает носик, а потом шипит.
— Не волнуйся. Я не устрою сцены в офисе и не опозорю тебя. И умолять тоже не буду, понятно?! Конец, так конец. Только не смей ко мне больше приближаться!
Отталкивает меня, открывает дверь и выскальзывает за ее пределы так ловко и быстро, что я даже не успеваю сообразить, что теперь мне остается только смотреть ей в след.
Первый порыв — дернуть следом. Я догоню ее в пару шагов без сомнения. Прижму к своей груди. Договорю начатое. Расставлю все точки над «i» правильно, но потом приходит холодный расчет.
А зачем? Влад, серьезно…зачем? Может оно и к лучшему? Ты объективно подурнел, стоило подпустить ее ближе. Дела бросаешь. Отца игнорируешь. Еву почти не видишь. Ты же дома фактически не ночуешь, а приезжаешь туда исключительно сменить гардероб! Это не дело. Ваш брак, может быть, херня полная, только вот она нужна тебе. Скоро пойдет подготовка к выборам, и кого ты потащишь на бесконечную вереницу благотворительных приемов? Малолетку?! Напоминаю, любовницу-малолетку при живой жене. Объяснить или сам допрешь чем чреваты подобные выборы? О карьере в политике можешь забыть. У тебя итак непростой и неоднозначный оппонент с кучей дерьма и огромным опытом за плечами. Его итак «свалить» будет сложно, он же лавры не сложит — ты это знаешь. Война. Тебе грозит война! Самая что ни на есть кровавая, а тут Женя? Ваши отношения случились не во время. Это, опять же, объективно, так может и пусть валит?
Она и валит.
Я все еще смотрю в конец коридора на лифт, куда заходит моя девочка. Она не поднимает глаз, обнимает себя руками, и я вижу слезы, которые так не хотела мне показывать — но я вижу. И чувствую, как ей больно.
Прости, малыш, может это и к лучшему? Конец был неизбежен, так может лучше сейчас? Пусть по-дурному, но какая разница по итогу, да?
Прощай.
Я захлопываю дверь, как только закрываются створки лифта, а потом медленно стягиваю с плеч пиджак. В кабинете пусто и как-то темно вдруг стало. Одиноко. Мне в моей клетке за всю жизнь так одиноко не было, как сейчас. Без нее…
О боже!
Закатываю глаза, решительно стирая все эти дурные слова и эмоции.
Ты что несешь вообще, придурок?! Сядь и поплачь, чего мелочиться то, а?! Ооо…аж затошнило от приторности. Нет, Довод, ты точно охренел.
Давай-ка, бери себя в руки. Командировку никто не отменял, вот и отвлечешься.
Подхожу к столу, но взгляд все равно цепляется за глупый подарок.
Я эту дешевку в жизни не повесил бы и на свою собаку! Даже если бы она у меня была! Закатываю глаза и решительно открываю ящик, куда скидываю ненужный хлам.
Вот и все.
А то сопли тут развел, право дело. Не велика потеря!
***
Однако, оказалось, что велика.
С нашего последнего разговора прошло три дня. Я в Карелии. Вокруг партнеры. Мы на даче одного из них, отмечаем крутую сделку с проститутками (условно, конечно же, нет, но по факту — еще как), выпивкой и громкими разговорами. Все круто. Контракт подписан. И мне бы радоваться — этот договор сулит мне охренительную прибыль и перспективы на европейском рынке, но в душе я волком вою и рвусь в Питер.