— Хм…какая интересная фамилия.
О нет.
— Громкая. Знаменитая. И связана с…
О НЕТ-НЕТ-НЕТ!!!
— Политикой. Вы, наверно, знаете, что я тоже ей очень увлечен…Крупская*! Могу увидеть девушку?
Все разом смотрят на меня. Савельева готова кусок из горла вырвать, а Кириленко глаза себе выдавить, так отчаянно щурившись.
Я же хочу провалиться сквозь землю…
Декан пылает негодованием.
— Эта девушка…
— Я хочу ее увидеть, — холодно обрубает Влад, а потом переводит взгляд на «класс» и сразу впивается в меня.
Я его убить готова. Вот прямо сейчас. Сорваться с места, схватит шариковую ручку и воткнуть в шею по самый задний колпачок. Скотина…
— Конечно… — поняв, что спорить бесполезно, декан указывает на меня, но сам не смотрит.
Настолько ему неприятно все, что здесь происходит.
— Женя, встань.
Делать нечего.
Глядя на этого ублюдка лощенного испепеляюще, встаю медленно. А он по мне взглядом бесцеремонно проходится, будто раздевает! Господи! Ты просто ублюдок!
— Ев-ге-ни-я… — тихо катает на языке мое имя, — Крупская. Интересно…
Чтоб ты сдох — чтоб ты сдох — чтоб ты сдох!!!
— Она мне подходит.
О нее-е-ет…
Вердикт и без того был очевидным, согласна, но я прикрываю глаза и опускаю голову, как будто получила только что смертный приговор, а этого совсем не ожидала. Да ожидала я! Что как только он появился на горизонте — на меня уже навели все ружья мира. Просто…не знаю? Рассчитывала получить амнистию? Пусть вечное наказание в виде пожизненного лишения свободы, но не смерть.
Глупая…
— Эта девушка не лучший вари…— пытается оплешиветь меня декан, но Влад резко на него смотрит и отрезает.
— Она мне подходит.
А потом просто разворачивается и уходит. Как обычно — просто уходит, не сказав мне ни слова и даже не взглянув. По-английски, как привык.
***
— Охренеть! Тебе так повезло! — наперебой пищат подружки.
— Видала какой красавчик?!
— Да от него можно свечи зажигать, как от спички! Фу-у-ух…горяч…
Только Нина на меня смотрит с неприкрытым сочувствием, пока мы идем по длинному коридору к выходу. Она ничего в слух не говорит, но я чувствую, как мысленно гладит меня по спине и успокаивает.
Спасибо, моя огненная принцесса, спасибо.
Я ей слегка улыбаюсь, киваю, и сразу прячу глаза в пол. Не хочу, чтобы кто-то увидел всю мою боль в ответ на эти бесконечные дифирамбы…
— Евгения, задержитесь!
Замираю резко, когда слышу за спиной его голос. Он ударяет, как ледяной душ, а еще как кандалы на шее, которые с удовольствием дернули назад. Мол, куда собралась?! Я тебя еще не отпускал!
Поворачиваюсь — стоит. Говорит о чем-то с той самой делегацией, в которую теперь входит и декан. Он на меня смотрит настолько уничижительно, что я теряю весь свой запал и хочу умереть, но говорю только:
— Идите, — подружки выгибают брови.
— Тебя не ждать?
— Я все равно сразу домой потом.
Рыдать.
— А как же кафе? — ноет Крис, но Нина и тут меня выручает.
— Ты опять не слушала! Она же сказала, что ей потом надо домой! Папа просил помочь!
— Ой, правда?
— Пошли уже!
Я посылаю Нине еще одну благодарность, а она прикладывает к уху руку, изображая сотовую трубку.
«Позвонишь?» — одними губами.
Киваю. Скорее всего сегодня я точно никому не стану звонить, потому что знаю, что этот кусок ублюдка проедется по мне катком.
А он проедется.
Вижу в мимолетном взгляде, которым он меня ошпаривает, проверяя, стою я на месте или нет.
Стою. Думаешь, побегу?! Отсоси! Я больше не ребенок! Но самое важное, я больше не питаю надежды от тебя сбежать. От дьявола так просто не скроешься…
Влад заканчивает свой разговор и наконец-то поворачивается в мою сторону. Эти пять минут были для меня некой такой…ниточкой до динамита, знаете? Огонек по ней медленно ползет-ползет-ползет, а как только козел останавливается напротив — доходит до цели. И БАБАХ!
Он не успевает и рта раскрыть, как я хватаю его за лацкан пиджака и тащу в ближайший темный коридор, где прижимаю к стене и шиплю.
— Какого хера?!
Влад улыбается. Я почти не вижу его лица, только хищные клыки, а воображение достраивает остальное. И как глаза блаженно прикрывает, прижавшись затылком о стену, и как с ленцой меня рассматривает из под опущенных ресниц.
Да сгоришь ты когда-нибудь в аду или нет?!
— Я спросила…
— Не глухой, — тихо, со смешком перебивает, — На слух не жалуюсь.
— А на голову?! Ты меня преследуешь!
— Я же сказал — мы еще не закончили.
Увы, мы и не начинали.
Злюсь еще больше, приближаюсь тоже сильнее. Мне реально хочется ему вмазать, так что кулаки аж зудят, а я прекрасно понимаю — не вариант. Это только еще один повод зацепиться…поэтому глухо шепчу. Угрожающе, конечно, но на этом все.
— Оставь меня в покое, чертов псих!
— Разве так говорят со своим начальником, малышка?
Чувствую, как он тянет ко мне свою лапу и резко по ней бью — если дотронется, я же сдохну прямо на месте! Это как молнию словить — она от тебя живого места не оставит и на входе, и на выходе.
— Не смей меня трогать!
— В прошлый раз ты не жаловалась, — усмехается, — Что изменилось? Выпить надо перед…
— Ты конченный мудак! — повышаю голос, но орать на него тоже не вариант.
Во-первых, услышат. Во-вторых, это совершенно точно не возымеет никакого эффекта. Поэтому, фу-у-х! Успокоилась. Собралась. И конструктива побольше, а не разборок бессмысленных.
— Что тебе от меня надо?! — хриплю, Влад молчит.
Я чувствую, как он на меня смотрит долго, и это бесит. Снова задыхаюсь. Его именем, пожалуй, надо назвать оружие массового поражения. При воздействии отказывают легкие.
Господи, как же я тебя ненавижу…
Господи, как на это всем насрать.
Влад резко хватает меня за горло и рвет на себя так, что я через мгновение чувствую его дыхание на своем лице.
Покрываюсь мурашками.
Не могу пошевелиться, так как его запах сзади связал мне руки, а только глазами хлопаю. Чувствую его. Как медленно он проводит носом по моим волосам, как касается им же щеки, идет ниже, при этом до моего хрипа сдавливая пальцы. Но молчит. А темнота раскрывает рецепторы и поджигает внутренности сильнее — остро, страшно, но нереально тянет. С ним так всегда, а в темноте еще сильнее.
— Отпусти… — умоляю шепотом, хватаясь за его запястье, слышу ухмылку.
Влад совсем слегка касается моих губ и хрипло спрашивает.
— Как думаешь, что мне может быть нужно от такой, как ты?
Сильный толчок. Настолько, что я врезаюсь в стену напротив и больше не чувствую ничего. В смысле…не узнаю его даже в очертаниях темной фигуры. Он холоднее льда, неприступней Антарктики, отгорожен и собран, пока я…не дышу.
Ты снова не даешь мне дышать! И я чувствую, что получаешь от этого удовольствие…за что? За что ты так со мной?! Со своим пренебрежением, намеками, тоном? Просто…за что?…
— В восемь будь в моем офисе. Поговорим о важном.
— О ва…важном?
— О том, как будет проходить твоя практика. На каких основаниях. И на каких условиях.
«Условия» дают мощный апперкот. Понятно…
— В восемь, Крупская. Не приедешь? Пеняй на себя.
Влад отталкивается от стены и уходит, быстро и четко чеканя шаг, а я…смотрю ему в спину, пока он не скрывается за поворотом, потом съезжаю по стене и закрываю руками лицо.
Знаю я, о чем он хочет поговорить. Точнее, догадываюсь. Что ему еще может быть нужно от такой, как я?! Женек только для одного годится, так?! Так!
И я так внезапно…злюсь! Мне больно просто дико, а из боли рождается самая тугая ярость, если что.
Как он смеет так со мной?! Как он...он смеет! Довод не собирается разговаривать со мной о том, что произошло три года назад. Я интуитивно это чувствую, ведь разве случилось что-то важное? Нет. Зато разговор о том, как будет проходить моя практика — вот это важно. В каких позах, когда, что я должна, а что не должна — вот что важно. Не рассчитывай на большее, Женек.
Думаю, что это та самая «шоковая» пуля, которая давит на все триггеры разом. Я…знаете…просто отключаюсь. Внутри кипит ярость дикая, как пламя самого старого, неспокойного вулкана. Того, что способен спалить все на своем пути! Потому что…у меня в голове есть только одна устойчивая мысль:
«Ты не даешь мне дышать — я тоже»
И ты пожалеешь. Клянусь, ты так, сука, пожалеешь!
Пока крашусь легче не становится. Я одеваю то самое платье золотое, которое оставило на его морде свой след, киваю своему отражению, но на миг останавливаюсь, чтобы прислушаться. Жду, что разум начнет что-то вопить — но он нем. Возможно, тоже согласен? Хотя скорее всего просто и его спалило до основания.
Огонь моей дикой ненависти, который обещает исключительно месть. В самом неприглядном ее виде…
*Наде́жда Константи́новна Кру́пская — российская революционерка, советский государственный, партийный, общественный и культурный деятель, организатор и главный идеолог советского образования и коммунистического воспитания молодёжи. Известна также как супруга Владимира Ильича Ленина.
Глава 5. Месть
Знаете, что больше всего ненавидит Довод? Когда его не слушаются. Когда он теряет контроль. Когда что-то идет не по плану.
Он, как человек «порядка», где все разложено по полочкам, просто терпеть не может, когда в его жизнь врываются какие-то обстоятельства и рушат, ломают, крушат там все подряд. Например, для любого из нас спущенная шина станет бесспорно неприятным событием. Мы расстроимся, может быть, даже разозлимся, но согласитесь, едва ли это конец света, так? Для Влада все иначе. Я помню, как мы поехали по весне в одну конюшню, потому что мне страшно хотелось увидеть лошадей. По дороге туда Алексеевич на меня отвлекся и наехал на какую-то доску с гвоздями — пробил колесо до диска.