Какой позор…это мой самый унизительный оргазм в жизни, клянусь, но при этом самый мощный. В этом я тоже клянусь, пока содрогаюсь от волн дичайшего, острого удовольствия, которое расходится по всему телу и подгибает колени так, что они уже меня вовсе не держат.
Влад держит.
Спасибо, что не даешь мне рухнуть на грязный пол. Большое. С поклоном. Хотя знаешь?! Лучше бы я рухнула на пол, а не вот это вот все...Сами посудите: что хуже? Разбитые коленки или душа?...
Ну вот. Давай. Ржи надо мной, козел…ну же…
Но он не насмехается. Я слышу громкое, частое дыхание, а потом глухой шепот:
— Прогнись в спине и ноги шире.
Не сразу соображаю, что это значит. Если честно, мой мозг все еще пребывает в густой патоке, так что Владу все приходится делать самому. Он дергает меня за бедра и надавливает на поясницу, так что ноги инстинктивно расходятся чуть шире. Потом я слышу, как быстро звенит пряжка ремня...
Вообще, Довод всегда утверждал, что не любит «быстрый» секс, а еще он не любит заниматься им в общественных местах. Ха! На это отвечу я. У нас все было иначе. Иногда мы заходили слишком далеко или простреливал какой-то особый момент, когда плевать было на все. Совершенно на все. И на возможность быть пойманными, и на то, что нас услышат. Тянуло просто дико, вело капитально, и все, о чем ты можешь думать — касаться-касаться-касаться.
Вот что происходит сейчас.
Влад вторгается в меня до упора, ждет пару мгновений, чтобы я привыкла, потом начинает быстрые, размашистые движения. Раз-два-три, гулкий стон, резко стягивает платье и топик с груди, сжимает ее и оттягивает за сосок. Я поддаюсь. Прикусываю его пальцы, которыми он закрывает мои губы, позволяю проникнуть себе в рот. Мне это нравилось. Точнее, мне нравилось, как ему это нравилось. И сейчас тоже заводит до предела.
Влад издает приглушенные стоны, которые тоже, по его заверениям, никогда не издает, ведь он «мужик, а не девчонка, чтобы стонать». Ага, конечно. В наказание за вранье, я в который раз прикусываю его за подушечку указательного и... чувствую это.
Он сжимается всем телом, подается вперед до упора, замирает, а потом резко выходит из меня и извергается на злосчастную стену — свидетельницу моего позора и падения.
Недолго музыка играла, однако. Ева, кажется, ни стонать, ни брать глубоко, ни в узлы завязываться за эти годы так и не научилась, раз ее муж выдерживает всего пару мощных толчков. Ха! Мысль гадкая и мерзкая, но меня она греет, и я тихо усмехаюсь. Снова чувствую в себе его пальцы...
Он никогда не забывал обо мне, и сейчас не забывает. Хотя бы в сексе, и за это спасибо...
Черт!
Второй оргазм уступает первому только слегка, но перед глазами все также бьют салюты…
Я откидываюсь ему на плечо и дышу часто, подрагиваю, а потом слышу…
— Еще раз увижу тебя с сигаретой, выпарю ремнем. Мы еще не закончили…
И это звучит скорее, как угроза, нежели обещание чего-то светлого…
***
Есть такое понятие — «эмоциональная яма». Наверно, после любого, огромного взрыва эндорфинов, ты в нее проваливаешься, как в болото. Краски вокруг сереют, радость уходит, а боль наступает на пятки. Так вот. Я сейчас не просто в эмоциональной яме, а на ее днище.
Сижу, подтянув ноги к груди, курю, держа сигарету трясущимися пальцами, смотрю перед собой.
Не могу поверить, что переспала с ним. Не могу поверить, что сделала это, как стопроцентный Женек, у стены лодочного домика. Не могу поверить, что я все-таки и есть этот Женек — позорное клеймо любовницы.
Снова.
Снова на те же грабли! С размаху. Как обычно. Они в который раз проломили мне череп, и, может быть, в этом все дело? В конце то концов. У меня просто не осталось возможности думать, потому что думать нечем! Мозг утек сквозь все эти трещины, которые оставила близость Довода.
Какая же я идиотка…
Внезапно на меня навалилась вся до смешного прозаичная правда, и я снова думаю о том, что обычно самое простое объяснение — верное. Крутой секс и никаких привязок. Наверно, это тоже было прописано в его контракте. Между строчек, так сказать. Дергаешься? Получай порцию лапши, пока мне не надоело тебя трахать. Надоело? Можно и смс-ку кинуть небрежно. Захотелось снова? А чего мелочиться? Залезу в трусы и даже не потружусь ничего вразумительного сказать.
Потому что что? Потому что не за чем. Женек и так все схавает и выдаст порцию настолько желаемого секса. Она все тебе отдаст. И девственность, и тело, и сердце, а что нужно будет — разберемся по ходу пьесы, остальное на помойку.
Помню, как когда-то он сокрушался, что год его жизни придется выбросить из-за моих таких простых, нормальных желаний — быть рядом со своим мужчиной. Думаю, что вряд ли он переживал даже на один процент также сильно, когда накарябал мне ту отмашку. Очень-очень вряд ли.
Ну ничего. Возможно, это к лучшему? Знаете…такой контрастный душ. Он быстренько открыл мне глаза: все действительно было лишь ложью. Веселой игрой. Может быть экспериментом? В любом случае, в какой-то момент дело запахло керосином — королева поставила вопрос ребром. А что дальше было, вы помните. И я этого, увы, не забуду. Сложно забыть, как тебя выкинули за ненадобностью, когда неудобно стало, когда я начала пытаться слишком влиять на его жизнь и портить планы.
Просто это нужно принять. Успокоиться и принять. Только подальше отсюда.
В дом обратно идти желания нет никакого, но и выхода у меня тоже никакого нет. Плетусь, обнимая себя за плечи, пинаю камушки, а когда захожу в гостиную, вижу картину маслом.
Довод развалился на диване, цедит уже N-ый стакан и расслабленно улыбается. Как кот, который спер и сожрал мясную рульку.
Мерзко.
Меня окатывает волна презрения, точнее…она непременно окатила бы, если бы не было такого истощения. Просто где-то на задворках сознания я отмечаю, что совсем его не узнаю. Он переводит на меня взгляд с ленцой, слегка ухмыляется, похабно осматривает с головы до пят, задержавшись на груди, а у меня сил нет даже на то, чтобы взорваться. Сейчас я его даже не ненавижу, но это еще хуже — я ничего не чувствую, кроме горького разочарования на языке с привкусом дыма, а еще липкий дискомфорт на коже.
Хочется в душ.
— Ник, извини, но я домой, — говорю тихо, подруга сразу хмурится.
— Домой? Я думала, что ты останешься…
Нет уж, спасибо большое. Я планирую никогда больше не встречаться с Доводом, так что, прости пожалуйста, уже завтра начну ломать голову, как избежать твою свадьбу. Но тоже не сейчас. Я слишком устала.
— Папа звонил. Я поеду…
— Что-то случилось?
— Нет. Проводи меня.
Ника знает, что я пока сама не созрею, ко мне с расспросами лезть бесполезно. Мы с папой в этом похожи — я поэтому на него отчасти и не давлю. Нам просто нужно больше времени, а мне, наверно, и вечности не хватит, чтобы забыть…
Как я нечаянно повернулась, прежде чем выйти из гостиной, и увидела, что Влад переглядывается с Данечкой и ухмыляется. Как они чокаются. Как будто поспорили…на меня.
Мол, да, я ее трахнул. Ты сомневался? Эта сучка и на коленях будет ползти за мной, если я этого захочу.
Последняя черта.
Вот он мой рубеж.
И вот причина, по которой я горько плачу, не стесняясь таксиста, пока лежу на его задних сидениях, сжавшись в комочек.
Кто ты?
Я его совсем не знаю, а раньше думала, что знаю наизусть. Это тоже фальшь? Это неправда? Я себе все придумала? Я настолько дура, да? Кем я его считала? Влад не был «хорошим» мальчиком, но никогда не был жесток. Ко мне относился трепетно. Или я так просто хотела думать?
Кто ты? Тот самый незнакомец из бара? Но даже тогда ты мне таким не представлялся… а сейчас…неужели это действительно правда? Самое простое объяснение — верное?
Я действительно придумала тебя, Владислав Алексеевич Довод. И тебя никогда не существовало, да?…
Глава 4. Ты не даешь мне дышать — я тебе тоже
История — циклична.
Это касается всего: мировых событий, искусства, моды, или жизни обычных обывателей. Иногда мне кажется, что высшие силы намеренно так с нами поступают — ну, знаете, заставляют ходить по кругу и исправлять свои ошибки. Мол, когда…НУ КОГДА ЖЕ НАКОНЕЦ-ТО! Вы, идиоты, начнете головой думать! Опираться на опыт! Не наступать на грабли, дурные создания!
Ответ, видимо, простой: никогда. Об этом орет моя стертая напрочь кожа, которая зудит и кусается под кофточкой с длинным рукавом. Я так интенсивно работала мочалкой, что, кажется, стерла напрочь верхний слой своей несчастной шкурки. И следующий тоже. Вплоть до мяса, короче, в жалкой попытке смыть с себя позор и его запах.
Пилинг от бывшего в домашних условиях, блин.
А все равно его чувствую.
Остаток выходных он преследовал меня, как будто по пятам ходил, и злой я была настолько, что папа точно заказал эту табличку в дурацком магазине для дачников и садоводов!
Мне жаль, если что. Правда жаль, что мы срываем свою злость, разочарование, обиду на людях, которые в этом совсем не виноваты. Я не подарок. Я никогда и не была подарком — у меня характер порывистый, взрывной, иногда взбалмошный и чокнутый, но при всем этом потрясающем наборе, я яростностью никогда не отличалась. Сейчас — очень.
Она меньше так и не стала.
Уже с утра я успела поругаться с таксистом, поцапаться с какой-то телкой в магазине у универа, и отвесить злобно-саркастический комментарий в сторону Коваленко. Мне за каждое противное слово — стыдно. Правда. Я внутри ежусь, не знаю, куда себя деть, но не могу сдержаться.
Я просто не могу!
Будто снова оказалась в самом начале, когда только-только укладывала фундамент своего карточного домика адекватности. Все пущено коту под хвост. Все помахало ручкой. Он снова снес меня, выбил почву из под ног, и я, как на иголках. Снова жду его…
История циклична, ха! Однако, это так.
«Мы еще не закончили…» — угроза. Это самая настоящая угроза, мать твою! И я знаю, что он ее непременно исполнит. Я стараюсь больше не питать глупых иллюзий. С