– Значит, ты влюбилась в герцога Эстре и сказала ему о своей любви. Так?
– Да.
– Он боялся поссориться с братом или просто не любил тебя?
– Он не думал, что... Он считал, что, раз он не такой, как все, любовь не для него. Но я, – она в первый раз улыбнулась, – я сумела его убедить.
– То есть стала его любовницей?
– Да, – глаза Даро блеснули, – и горжусь этим. Он лучший из людей. Мы любили друг друга.
– Кто об этом знал?
– Рито и герцогиня Мальвани. Рито рассказал сам Александр перед войной. На всякий случай. А Миранда догадалась, что я беременна.
– Значит, у меня есть внук?
– И внучка. Шарло и Кати. Они в Мальвани.
– Но почему, во имя Проклятого, вы не поженились? Александр должен был это сделать!
– Так вышло. Сначала, когда он вернулся, были дни святой Циалы, нас бы никто не обвенчал. А потом... Потом я ждала Кати...
– А после рождения Кати?
– У нас не было после. Я увидела Сандера только на своей свадьбе.
– Даро, или ты бредишь, или я сошел с ума. Ты любишь Александра Эстре, он, по твоим словам, любит тебя. Рито это знает и одобряет. У вас рождаются сын и дочь, а ты выходишь замуж за Артура и хочешь его убить?! Расскажи мне правду, прошу тебя. Почему вы разошлись? Ты увлеклась Артуром, а потом поняла, что ошиблась? Так?
– Что ты... Я не любила никого, кроме Сандера.
– Тогда, во имя Проклятого, почему?!
– Я... Чтобы спасти Александра и Рито.
– Спасти?
– Да... Я проклята. Я убью тех, кого люблю, если останусь с ними...
– Тебя заставили выйти за Артура?
Даро безнадежно опустила голову. Энрике смотрел на дочь и молчал. Чем он мог ей помочь? Во имя Проклятого, чем?!
– Дарита, как это было? Расскажи. Не бойся ничего. Говори.
Как это было... Рассказать? Рассказать и убить этим еще и отца?
– Тебя заставили выйти за Артура? – Голос герцога настойчиво возвращал назад, к реальности. Дариоло подняла полные слез глаза и кивнула.
– Кто?
– Мунтская бланкиссима.
– Расскажи мне все.
– Нет. Это убьет тебя.
– Вряд ли... Тех, кому нечего терять, убить непросто. Расскажи. Я не смог защитить тебя и Рено от Дафны, может быть, мне удастся спасти тебя от этой... как ее?
– Шарлотта. Я узнала ее, хотя она сделала вид, что видит меня впервые.
– Ты исполнила ее приказание?
– Да.
– Ты полюбила Артура?
– Я его ненавижу...
– Как же так? Ты должна убить того, кого любишь, а готова броситься с кинжалом на того, кого ненавидишь.
– Ты не понимаешь, – прошептала Даро, – я ХОЧУ убить Артура, это МОЕ желание, а бланкиссима... Она сделала так, что мои руки делают, что хочет она. Я бы убила Александра и Рито...
– Знаешь, Дарита, – герцог прижал дочь к себе, – я в этом не уверен.
– Отец... Ты не понимаешь, а я... Я не могу тебе рассказать ВСЕ... Если ты узнаешь, то умрешь.
– Ты думаешь, я этого боюсь? Но мне кажется, ты ошибаешься. Тебе запугали, это так. Как меня и Рено, заставили поверить... Дарита, я стал умнее. К несчастью, слишком поздно. Я все время думал о том, что произошло, думал до бесконечности и многое понял. Нас губит наш собственный страх, и мы делаем то, что они хотят. Расскажи мне все, и посмотрим, узнает ли об этом твоя Шарлотта, и сможешь ли ты убить хотя бы меня, а я для тебя значу куда меньше, чем Александр или Рито.
...Она рассказала, но не потому, что поверила, а потому, что не могла больше оставаться один на один со своей болью. Энрике долго молчал, глядя куда-то вдаль, а потом тихо сказал:
– Клянусь, что тебя обманули. Проклятые ведьмы! Да и я тоже хорош... Если б я вовремя вырвал тебя из их лап... Прости меня.
– Значит, – шепнула Даро прижимаясь к отцовскому плечу, – значит, все не так?
– Конечно. Ты же не назвала имени, а произнести слово легче, чем поднять нож. Ты удавила пса, это так. Но тебя запугали белыми собаками. Ты их ненавидела и боялась, и ты смогла убить. Но котенка или простого щенка ты бы не тронула. В этом я уверен. Тебя запутали и заставили наделать глупостей. Как и меня в свое время. Рито был прав. Эти мерзавки не так сильны, как они нам внушают.
Отец был прав. Ее обманули, никакого заклятия нет и не было, но это ничего не меняло. Она теперь жена Артура Бэррота, а Сандер женат на Жаклин...
2887 год от В.И.
10-й день месяца Вепря.
Арция. Мунт
Кардинал Арции с трудом (а ведь день только начинается) поднялся. Сегодня ему предстоит служить в Храме Триединого. Илларион нижайше попросил Его Величество и Его Высокопреосвященство провести ежегодную поминальную службу по Шарлю Тагэре в соборе Замка Святого Духа, восстановление которого епископ наконец счел завершенным. Филипп, не переступавший порога Духова Замка с приснопамятного дня окончательного разрыва с Раулем, согласился. Евгению ничего не оставалось, как последовать его примеру, хотя сердце его к этому храму не лежало никогда.
Настроения не улучшило и присутствие Клавдия. Воистину нет такой дряни, на которую не нашлась бы худшая. В свое время кардинала тошнило от навязанного ему в секретари Жана Тонро, которого, к счастью, удалось сплавить в Кантиску, но Клавдий был еще хуже. Девяносточетырехлетний Евгений не мог надеяться, что переживет альтеруса, хотя его вечно красная физиономия и объемистое брюхо и внушали некоторую надежду. Закончив облачаться, старик присел в свое любимое кресло у стены, увитой растущим в кадке плющом. Сейчас подойдет Жорж Мальвани, и они потащатся в Духов Замок. Ехать не хотелось. Сказаться больным? Нет, это предательство по отношению к убитым, до которых одержимому своим храмом Иллариону нет и не было никакого дела. Евгений каждый год поминал Шарло, он не предаст его память и сегодня, но как же не хочется ехать! И Сандера не будет.
Да, было у герцога четверо сыновей, но надеяться можно только на младшего. Филипп – сносный король, но только пока гром не грянет, а Жоффруа... Лучшее, что он может сделать для Арции и чести рода, это побыстрее умереть от белой горячки. Надо суметь родиться в семье Тагэре и не совершить ни одного мало-мальски достойного поступка. На исповеди Жаклин рассказала то, что с ней делали по приказу герцога Ларрэна. От насилия девочку спасло лишь то, что она была совершенно не во вкусе вельможного подонка.
К несчастью, Сандеру она тоже не нравится. Его Высоко-преосвященство хоть и удалился от мира, слепым отнюдь не был, несмотря на свой возраст. Он видел, как Тагэре смотрел на свою невесту. Любовь там и не ночевала. Может, из этого брака что-то и выйдет лет через сорок, когда люди забывают о чувствах, но пока Александру с его вечным благородством приходится несладко. А если он вновь полюбит, будет и того хуже...
Кардинал прожил долгую жизнь и пришел к выводу, что один раз и на всю жизнь любят редко, а каждый возраст требует нового чувства. Сандер же с каждым годом, сам не замечая того, становился все ярче. Его увечье и раньше-то не слишком бросалось в глаза, а сейчас, когда он возмужал и раздался в плечах, и подавно. Конечно, мириец красивее, но Кэрна несется по жизни, как дикий конь по лесу, будет скакать через бурелом, пока шею не сломает. Александр же кажется сильным, спокойным и надежным, а уж глаза... Да будь он трижды проклят, если они уже сейчас не снятся множеству арцийских девчонок! Рано или поздно Эстре перестанет носиться со своим плечом и памятью о какой-то дуре, и вот тогда настоящая беда и случится. Не надо было идти у него на поводу и венчать их с Жаклин, ну да дело сделано. Против воли молодого герцога идти трудно даже ему, а Сандер твердо решил защитить дочку Рауля.
Бедный Рауль! Его погубила собственная гордость и глупость Филиппа. Захоти Король Королей и впрямь прикончить сыновей Шарло, он бы это сделал, а так ум у него твердил одно, а сердце – другое. Если уж ты решил восстать, то должен забыть обо всем, а Рауль не смог. И погиб. Если смерть Шарло объединила Арцию, то смерть Рауля расколола ее на два куска, соединенных одним-единственным мостом. Сандером Тагэре, женившимся на Жаклин ре Фло.
Сандер – любимый брат короля, ради него Филиппу прощают многое и верные Раулю старики, и недовольные миром с Ифраной молодые рыцари, и простолюдины, ненавидящие королеву. Упаси святой Эрасти, если братья рассорятся всерьез. Оргондская размолвка вроде забыта. Филипп больше не ревнует, а вот Паук рвет на себе остатки волос. Еще бы! Джакомо потерял треть королевства и напрочь утратил воинский пыл. С Тодором будет посложнее. Фронтерские господари что скользкие твари Южных морей: нет сердца, в которое мож-но ударить, приходится рубить щупальца, ну да Сандер Эстре управится. Жаль, его сегодня не будет, но на Севере он нужнее, а отца он и так никогда не забудет.
Его Высокопреосвященство глянул на клепсидру и тяжело поднялся. Пора. Жорж наверняка уже тут. Кардинал оглядел свой кабинет с дверцей в часовню, в которой чаще думал, чем молился, ряды книг на полках, за одной из которых обустроен тайничок с царкой, увивавший стену царственный плющ. Идти не хочется, но надо. Ждет Мальвани, ждет король, ждут прихожане. Кардинал Арции Евгений решительно поднялся и вышел в приемную. Жорж Мальвани уже был там. Альтерус, к сожалению, тоже. Атэвы наверняка бы охарактеризовали епископа как сына свиньи и крысы, и были бы правы. Его Высокопреосвященство кивнул ожидающим и, неодобрительно насупив белые брови, проследовал в карету. Дорога показалась слишком короткой, впрочем, когда чего-то не хочется, любая отсрочка кажется недостаточной. Илларион в траурном облачении встречал их на крыльце храма, по обе стороны которого выстроились толпы верующих и просто зевак, собравшихся поглазеть на короля и его двор, а потом помянуть в ближайшем кабаке покойного герцога да поворчать, что сын куда плоше отца. При виде Его Высокопреосвященства толпа разразилась радостными воплями: Евгения в Мунте любили. Благословив свою паству, кардинал начал медленно взбираться по пологим ступеням. Илларион в почтительном молчании шел рядом, но Евгений старался не смотреть на строгий профиль антонианца.