– С ними все в порядке. Они со мной. Шарло совсем молодец. – Проклятый, что же еще сказать? Подумать только, Миранде он способен рассказывать о сыновьях и дочери часами, а сейчас все слова куда-то делись. – С ними все в порядке... Они все вместе. Втроем.
– Спасибо, – она тоже не знала, что говорить.
– За что? Это мой долг.
– И мой тоже, но я ничего не могу.
– Так случилось. – Да, именно случилось. Он сам послал к ней раненого красавца-рыцаря. – мужчина может не скрывать то, что не простят женщине.
– Ты им расскажешь?
– Не знаю... Что-то сказать придется, но не сейчас. Мы еще поговорим об этом.
– Поговорим? Когда?
– Я теперь буду появляться в Мунте. Мы – друзья, я вел тебя к алтарю, никого не удивит, что мы разговариваем.
– Да. Не удивит. Я знаю. Как Рафаэль?
– Рито не меняется, – впервые за время разговора Сандер улыбнулся, – байланте остается байланте.
– Он не хочет меня знать...
– Я пытался с ним говорить, клянусь, что пытался. Он не желает даже слушать.
– И не захочет. Он меня ненавидит. И правильно делает.
– Не говори глупостей. Ты не виновата. Я... Я, по крайней мере, тебя не виню.
Они немного помолчали. Сейчас она повернется и уйдет. Повернется и уйдет к Артуру, который занят подготовкой к турниру в честь герцога Эстре...
– Александр.
– Да?
– Александр, а как ты?
– Хорошо. У меня все хорошо. Лось и Лидда – замечательные союзники, Тодор принял все наши условия...
– Я не о войне. – Проклятый, она же вся дрожит! – Как ты сам?
– Был ранен, но теперь здоров. У меня все хорошо.
– А Жаклин?
– Жаклин... Вообще-то Север не для нее. Она плохо переносит холод.
– Может быть, ей приезжать на зиму в Кер-Эрасти? Это хорошо для больных.
– Не поедет. Она всего боится, а больше всего чужих людей. Жоффруа ее совсем сломал.
– Прости, я не подумала. Я хотела как лучше.
– Спасибо тебе. Может быть, когда закончится война, мы приедем в Мирию все вместе. – Творец, он всегда всем обещает что-то сделать, когда закончится война. А она все не заканчивается. А если заканчивается одна, начинается другая. Да и делать уже ничего не надо. Он променял свое счастье на войну.
– Может быть, – печально повторила Даро, то ли не веря его очередной лжи, то ли не желая того, чтобы на этот раз он свое обещание исполнил.
– А как Артур?
– Здоров, только скучает...
– Скучает? – «Этот дурак может скучать рядом с Даро?! Осел, павлин, пень с глазами!»
– Ему не нравится командовать гвардией. Артур говорит, что он не военачальник, а воин. Ему нужен бой, а не караулы и церемонии.
– Я его понимаю.
Снова молчание. Теперь она уже точно уйдет. Говорить больше не о чем.
– Дариоло...
– Александр...
– Раз ты пришла, то я должен тебе сказать. Я тебя ни в чем не виню. Мне очень жаль, что Рафаэль так с тобой поступил. Будь счастлива, а за Шарло и Кати не волнуйся. Когда они подрастут, я что-нибудь да придумаю. Это так, я клянусь тебе.
– Спасибо. Но тебе правда хорошо с Жаклин?
– Правда. Она спокойная, добрая... Мы росли вместе. И потом, ее некому защитить, кроме меня.
– Но тебе с ней хорошо?
Проклятый, ну зачем она об этом спрашивает?!
– Я ей нужен.
– И все?
– Это очень много, Даро.
Очень много. И очень мало. Почему она не уходит? Неужели она не понимает, что он сейчас не выдержит?! Нет, вроде бы сейчас будет прощаться, слова подбирает. Раньше она их находила сразу...
Дариоло виновато опустила голову, а потом неожиданно сделала шаг вперед. Дрожащие руки легли на плечи герцога, он не успел ничего понять, а губы уже отвечали на поцелуй. Дальше все случилось само собой. На поварнях жарили лук и чистили рыбу, полотеры со своими щетками возились в тронной зале, ночные стражники, зевая, уступали место дневному караулу. Дворец Анхеля жил своей обычной утренней жизнью.
2891 год от В.И.
Утро 1-го дня месяца Вепря.
Оргонда. Лиарэ
Виконт Малве готов был поклясться, что встреченный им в гостинице рыцарь едет в Лиарэ мутить воду, возможно, вызвать на драку кого-то из гвардейцев герцога, истово служивших герцогине. А от такой дуэли, если ее как следует развернуть, один шаг до прямой ссоры герцога и Церкви. Поэтому мерзавец до Лиарэ не доедет.
За годы пребывания в Оргонде Сезар Мальвани научился многому, в том числе и выжидать. Да и зависело от схватки куда больше, чем от драки с «пуделями». Поэтому вчера виконт Малве вытерпел все, хотя так и подмывало вцепиться лжецу в горло. Сезар приехал раньше чужака, а спать поднялся позже и надеялся, что его никто не свяжет с тем, что случится завтра утром. Арциец знал, что он убьет, но, прежде чем убить, узнает о хозяевах сплетника с мечом.
Сезар не исключал, что судьба свела его не с обычным наемником, а с переодетым антонианцем, а рыцари святого Антония были опасными противниками, хотя и не такими, как рыцари Оленя. Устав ордена по части личной жизни был излишне суров, а хорошим воинам свойственно ценить и хорошее вино, и хорошеньких женщин. Циалианские сестры это понимали, требуя от своих паладинов лишь внешнего соблюдения приличий. Антонианцы оказались глупее.
Предшественник нынешнего Предстоятеля и его тезка Орест Первый, в дополнение к армии шпионов и колдунов заведший и воинов, требовал от них строжайшего исполнения устава. Сыграла свою роль и милая привычка «святых братьев» доносить на всех и в первую очередь на своих, что с делами военными мало стыкуется. Если людям приходится прикрывать друг другу спину, не требуй от них каждую кварту выдавать начальству тайны товарища. Оресты этого не поняли, неудивительно, что среди их воинов хорошие бойцы попадались нечасто. Но они были, и Сезар полагал, что вчерашний гость «Вечерней звезды» знал, для чего ему меч и шпага.
То, что рыцарь путешествовал один и в светском платье, ничего не значило. Сезар помнил про Мулана, «бродячую смерть» на службе у Ее Иносенсии, которая якобы оставалась в стороне. На счету рыцаря Оленя были десятки, если не сотни убитых. Белый граф странствовал в одиночестве, и никто не знал, где он появится следующий раз и кого и почему убьет. Мулана прикончил Александр Эстре, и все прекратилось. Анастазия по непонятной причине затаилась и бросила заниматься мирскими делами. Но всякое новое – хорошо забытое старое, Орест вполне мог завести собственного мулана.
В том, что с появлением неизвестного воина заговор против Марты Тагэре перейдет в новую стадию, Сезар не сомневался, равно как и в том, что, если бретер исчезнет без следа, так и не добравшись до Мунта, враги герцогини на какое-то время затаятся. И поэтому Сезар, притворившись пьяным (Проклятый! Сколько прекрасного вина отправилось в щель в полу, Одуэн бы его убил за такое кощунство), побрел спать, велев не трогать его раньше полудня. Он слышал, как гость приказал оседлать коня за ору до рассвета. Времени должно хватить.
Выбраться через окно на крышу сарая, предварительно соорудив на своей постели подобие дрыхнущего без задних ног человека, труда не составило. Дождь прекратился, резко похолодало, но это было к лучшему. Холода Сезар не боялся, а ярко светившая луна облегчала его задачу. Место для засады – толстый дуб, чьи ветви нависали над дорогой, Мальвани приметил еще вчера, хотя ему и в голову не приходило, что он им воспользуется. Только бы чужак не проспал и все устроилось до рассвета. Хотя тот, похоже, собрался въехать в Лиарэ сразу же после открытия городских ворот вместе с толпой торговцев и паломников. Значит, проснется.
Со временем виконт угадал отменно. Прошло не более трети оры, как в тишине послышался стук копыт. Всадник явно спешил, и это был тот, кого поджидал арциец. Мальвани сосредоточился, весь успех его предприятия зависел от самого начала. Сезар еще мальчишкой научился прыгать с дерева на спину бегущей лошади, но ни разу ставки не были столь высоки. Всадник был уже совсем близко. Еще ближе... Есть! Виконт оказался за спиной бретера. Конь от неожиданности присел на задние ноги, а Сезар железной рукой схватил седока за локти.
– Ваше приключение начинается несколько раньше, чем вы думали.
– Кто вы?
– Еретик, вестимо. Как раз такой, какого вы вчера клялись найти и убить.
– Вы ведете себя, как разбойник с большой дороги. – Рыцарь был удивлен, но не испуган.
– Если б я вел себя, как разбойник, вы бы валялись в кустах с перерезанным горлом, но это в мои планы не входит.
– А что входит?
– Убить вас, но сначала расспросить. Кстати, заверните коня в кусты, незачем торчать на дороге, хотя вряд ли кто-то проедет здесь раньше чем через ору-полторы..
– Кто вы?
– Я назовусь, но лишь после вас.
– Я – верный сын Церкви нашей Единой и Единственной.
– Вы знаете, именно так я и подумал. Ну, а я рыцарь герцогини. Вы соизволите съехать с дороги?
– Да! – Похоже, незнакомец начинал закипать, но коня он развернул. Если б это была Арция, его можно было связать и притащить к барону Обену. Увы, придется все делать самому. Может, его просто убить? Пытать он не сможет даже синяка. Вся надежда на поединок, иногда это развязывает языки. Да, другого выхода нет.
– Эта поляна вполне годится, сигнор. Потрудитесь спешиться.
– Вы не рыцарь! Вы – шут, бродячий бездельник...
– Рыцарь ведет себя по-рыцарски с равными себе, а не с негодяями, клевещущими на женщин. Вон с коня, ублюдок! Я и так с тобой слишком любезен.
Сын Церкви спрыгнул. Кажется, он вне себя. Что ж, прекрасно. Сезар одним плавным движением скользнул в седло и поднял арбалет.
– Ты...
– Я... Не бойся, просто так стрелять не стану. Бросай все, кроме шпаги, и раздевайся до рубашки. Мне нужен честный бой, а на твое слово полагаться, что на кошке ездить. Считаю до пяти.
Сезар хладнокровно наблюдал, как его противник возился с ремнями кирасы, стаскивал куртку, затем рука рыцаря метнулась за спину. Нож! Он, безусловно, знает, как метать их в цель, но Сезар Мальвани увернулся.