Потом играли трубы, ее верхом на белом коне, которого вел под уздцы маркиз Гаэтано, провезли вокруг ристалища, им под ноги летели цветы, она слышала шум голосов. Кто-то выкрикнул здравицу в адрес ре Фло, и она вздрогнула, вспомнив лицо отца. Затем она стояла между Почетным Рыцарем и королем – между братьями Тагэре – и повторяла какие-то слова, которые подсказывал ей Сандер, и вдруг, неожиданно для самой себя, произнесла пришедшее ей в голову четверостишие, которое тут же подхватили герольды.
Все это – увитый живыми цветами помост, девушки в розовом и в белом, звуки лютней и гитар, взлетавшие к небесам голуби – казалось цветным сном, куда более бредовым, чем ночные грезы. Красочный вихрь шумел, кружился, слепил разноцветными искрами, а она видела лишь смуглое веселое лицо и темные волосы, слишком длинные для арцийца. Рафаэль Кэрна стал ее ожившей песней, она слышала его голос, шла, опираясь на его руку, по пологой белой лестнице, сидела рядом с ним на пиру и не верила, что он и вправду есть. А он был. Пил вино, шутил, смеялся, отвечал на вопросы. Напротив них, на таком же помосте восседала королевская чета, третье возвышение занимал Почетный Рыцарь, ухаживавший за ослепительной чернокудрой красавицей. Жаклин не сразу поняла, что это сестра ее рыцаря, что ее зовут Дариоло, а его Рафаэль, ведь у сказочных принцев имен не бывает.
А Рито не знал, чем занять свою странную даму. Обычно он с ходу находил общий язык с любой женщиной, но Жаклин лишь молчала и счастливо улыбалась. Он так и не понял, кто же его случайная избранница, хотя не мог не испытывать к ней острой жалости, словно к больному жеребенку. Она и походила-то на испуганного жеребенка, которому очень не повезло с хозяевами.
Праздничный вечер катился по своим законам. Играли и пели менестрели, слуги разносили кушанья и вина, затем заиграла музыка. Рито и Звезда Турнира шли первой парой, мириец не успел разобраться в арцийских танцах, но этот танец-шествие оказался совсем простым. Его спутница знала все фигуры, а Рафаэль любое движение схватывал на лету. Затем все вернулись на свои места, но ему пришлось занять место рядом с королевой, в то время как Звезда оказалась в обществе Почетного Рыцаря, а к сестре подошел король.
Поглощенный разговором с Ее Величеством и разглядыванием присутствующих дам, мириец и думать забыл о девушке, которой преподнес Золотое Сердце. Элеонора ему не нравилась, но она хотя бы не молчала. Если королева и затаила на него зло за то, что он унизил ее сына, она это весьма ловко скрывала.
– Байла известна только в Мирии, не правда ли?
– Да, Ваше Величество. Никто не знает, когда и почему мы стали танцевать с быками. У каждого народа свои причуды.
– Расскажите, – лицо Элеоноры выказывало живейшую заинтересованность, – как вы танцуете.
Можно было ответить, что бык – это тот же рыцарь, только опаснее, но Рито Кэрна был слишком хорошо воспитан, чтобы напоминать матери о поражении сына.
– Прекрасная сигнора, главное в байле принудить быка делать то, что хочет байланте. У меня есть короткий плащ, с одной стороны – алый, с другой – белый. Я дразню быка, тот бросается на меня, хочет ударить то, что движется, но движется плащ, а я неподвижен, и он пролетает мимо. Пропустить быка сбоку очень просто, у нас это умеет каждый мальчишка. Немного веселее стоять к нему лицом. Тут главное угадать, когда сделать шаг в сторону, чтобы бык пробежал под оставшимся на месте плащом. Но лучше всего, конечно, береника.
– Береника? Но это же имя...
– И еще цветок. И это правильно, прекрасные женщины, прекрасные цветы и байла, что может быть лучше? – Рито галантно наклонил голову, королева милостиво кивнула, позволяя ему поцеловать унизанную перстнями руку, что он и сделал, одновременно послав глазами призыв графине Рабан, которая, он видел, его прекрасно поняла.
– Вы говорили о беренике.
– Совершенно верно, Ваше Величество. Это красиво. Ты заводишь плащ за спину, когда бык уже разогнался изо всех сил. Он бросается на алое и, если все идет как надо, описывает круг, касаясь рогом ноги байланте.
– А если байланте ошибется?
– Что ж, байла – это жизнь. И то, и другое рано или поздно кончается.
– Вы и вправду убиваете столь страшного зверя одним ударом?
– Не всегда. Убить – это самое простое. Почетнее продержаться без оружия загаданное время, а лучшие байланте заставляют быка лечь от усталости или упасть.
– Я поняла, – Элеонора смотрела на гостя глазами влюбленной девушки, – но все же убить быка ударом не копья, не секиры, а шпаги... В этом есть что-то нечеловеческое.
– Отнюдь нет. Всего лишь нужно опустить плащ вниз, к копытам, чтобы бык опустил голову, и всадить шпагу по рукоять между лопатками. Если удар точен, бык упадет замертво, а нет... Что ж, можно попробовать второй удар. В спинной хребет. Тут лучше, чтобы бык пошел на тебя, задрав голову, чтобы лопатки были подняты. Тогда клинок войдет точно....
– Бедный бык, – вздохнула королева, – это прекрасная забава, но слишком жестокая.
– Бык умирает в бою, а это прекрасная смерть даже для человека. И он не понимает, что умирает. Правильный удар убивает раньше, чем бык почувствует. Продолжая порыв, он уже мертвым несется вперед, на врага. Его не рвут собаки, не колют копьями охотники. Байланте и быки честны друг с другом...
– Вы прекрасный собеседник, маркиз. Жаль, вы и ваша прелестная сестра скоро нас покидаете.
– Я был бы счастлив остаться в Арции навсегда, но это, увы, невозможно.
– Вы знаете слово «невозможно»?
Проклятый! Чего ей нужно? Она же должна его ненавидеть из-за сына. Или она поняла, что он спас честь короля? Тогда она умнее, чем он думал... Рафаэль поймал многозначительный взгляд графини Рабан, которая через некоторое время попросила Ее Величество отпустить ее. Через десятинку откланялся и Рафаэль. Он не ошибся, его и вправду ждали, и вскоре все быки и «пуделя» мира были забыты, что уж говорить о неприметной девушке, которую Рито, поддавшись минутному порыву, возвел на трон Звезды Турнира...
Нэо Рамиэрль
Скала Ангеса походила на огромного лежащего волка, задравшего морду к луне. Достаточно было взглянуть на громадину из серого гранита, чтобы понять, что они нашли. Роман и Норгэрель переглянулись, словно не веря своим глазам, и снова воззрились на каменное диво. Скала не исчезла. Гигантский зверь смотрел вверх, словно изливая извечную волчью тоску о несбывшемся.
Норгэрель сбросил вещевой мешок и повернулся к Нэо. И по годам, и по поколениям он был старше разведчика, приходившегося сгинувшему Лунному Королю всего лишь незаконнорожденным внуком, но Норгэрель безоговорочно признал первенство родича, да и сам Рамиэрль думал о товарище как о младшем брате. Сейчас тот ждал решения, но какого? Они нашли скалу Ангеса, ночью ее коснется рыжая звезда из созвездия Льва, и что-то произойдет. Что? Если врата запечатаны, как их открыть? А может, время стерло заклятья и они смогут пройти «Дорогой страха»? Название звучало не слишком-то обнадеживающе. Что ж, если ты не знаешь, что делать, следует начинать с неотложного.
– Будем разбивать лагерь, – сообщил Роман, – кто знает, сколько мы здесь пробудем. Не думаю, что нам что-то грозит, но давай отойдем от скалы хотя бы к тем соснам.
Норгэрель кивнул и вновь подхватил свой мешок. Он был совершенно здоров и страшно серьезен. Боится стать обузой, дурачок. Конечно, одному привычнее и удобнее, но и спутник порой необходим, – Роман раздраженно оборвал свои мысли. Как только он начинал задумываться о спутниках, которых ему посылала судьба, он неизменно вспоминал о Кризе, а это было совершенно ни к чему.
Пусть Рене думает о Геро, это ему помогает жить, когда-нибудь они встретятся. По крайней мере, они МОГУТ найти друг друга, а о Кризе нужно забыть. Нельзя жить прошлым, если сражаешься за будущее, причем не за свое...
За долгие годы Нэо Рамиэрль научился говорить «нет» и воспоминаниям, и сожалениям. До ночи он занимался только лагерем и ужином. Темноту встретили у полыхающего костра. Было тихо, никакой угрозы не чувствовалось. Лишь снежный покой, не нарушаемый даже ревом потока. Сзади небо закрывала пятиглавая гора, впереди темнела гигантская волчья голова, над которой кружило звездное небо. Роман не знал, как назывались здешние созвездия, и придумал им свои имена. Корабль, Мечник, Змей... Следующим был Спящий Лев. Россыпь звезд лениво поднималась над горизонтом все выше, пока оранжевая звезда не оказалась точно между волчьих ушей. И ничего не произошло. Да и не могло произойти. Если здесь и был ход, он был разрушен.
2885 год от В.И.
9-й день месяца Лебедя.
Арция. Мунт
Расставаться с мирийским наследником не хотелось, но разлука была неизбежной. Сандер не был уверен в том, что Рафаэль возвращается домой надолго, слишком уж непоседливым и отважным создала его природа, но он должен был отвезти сестру. Дочери герцога не пристало покидать родной дом до замужества, и Эстре от души пожелал Дариоло хорошего жениха. Девушка не отличалась честолюбием и, несмотря на невероятную красоту, не была кокеткой. Пусть у нее все сложится хорошо, а Рито, Рито вряд ли долго усидит в Кер-Эрасти. Море и Новый Эланд возьмут свое, и скорее рано, нежели поздно.
Сандер долго думал, что подарить Рафаэлю на память об их короткой дружбе и услуге, которую тот оказал и ему, и Филиппу. Если б не сумасшедшая выходка мирийца, дворянство Арции уже рвало бы друг друга в клочья, а он бы или распрощался со своей честью или пошел против брата. Жаль, у него не так уж много вещей, которые годятся для подарка. Герцогу Эстре не хотелось дарить что-то, заказанное или купленное по случаю, пусть и дорогое. В конце концов, он решил расстаться с кольцом, подаренным братом в день избавления из плена. Это будет справедливо, отдать перстень тому, кто рисковал жизнью, сохранил дружбу и единство братьев Тагэре. Да и камень, звездчатый каонгхский рубин, был очень хорош, пожалуй, слишком хорош для горбатого герцога, ну а мирийскому красавцу, от улыбки которого тают все дамы и девицы, в самый раз.