– Интересно! – усомнился тот. – Работала на телевидении и не пьет? Надя? Это правда?
– Правда. – Надежда взяла сотовый и набрала номер.
– А как же кураж?
– Будет, – пообещала она, слушая длинные гудки – не отвечали.
– Тогда я приглашаю вас! – Георгий вскочил и мотнул головой. – Прошу!
– Сначала потанцуйте с Мариной. – Надежда отключила связь. – А я посмотрю, умеете ли вы... – И добавила уже подруге: – Тамара почему-то вне зоны, а домашний не отвечает.
– Куда-нибудь уехала, – отозвалась та.
– Это плохо, если уехала...
Георгий беспомощно огляделся, но Марина проворно налила ему водки.
– Сейчас выпьем и пойдем, – обволакивающим голосом мурлыкнула она. – Лет пятнадцать с плеч долой, в омут танца с головой... За нашу Надежду, Георгий!
Он хватил полбокала водки, хотел что-то сказать, но Марина вывела его на середину комнаты, откровенно завиляла бедрами.
– Гоша, не отвлекайся! С дамой танцуешь. Смотри мне в глаза...
Надежда снова набрала номер – те же длинные гудки...
Илья бежал по узким улицам. Спохватывался, переходил на скорый шаг, но постепенно набирал темп и снова бежал, часто сворачивая за углы.
В его кармане звонил телефон, но говорить не было времени.
Наконец немного успокоился, пошел пешком. Редкие прохожие вроде бы не обращали внимания. И только тревожно мигали желтым ночные светофоры.
Вырвавшись из лабиринтов, он оказался на Садовом кольце. Огляделся.
Машины шли плотно и в обе стороны. Несмотря на поздний час, везде полно людей, в основном молодежь – гремят хлопушки, взлетают фейерверки: скоро Новый год...
Он шел по Садовому, сдерживая шаг и все-таки озираясь.
В кармане опять зазвенел телефон. Но белая машина была уже близко, поэтому Илья добежал, прыгнул в салон и только тогда вытащил мобильник.
Надежда разговаривала по телефону, Марина и Георгий танцевали танго, но он все крутил головой и упорно не смотрел ей в глаза, а как только музыка кончилась, вовсе бросил партнершу и подкатил кресло поближе к Надежде.
– А давайте на брудершафт? И пойдем танцевать.
– Не пойдем. – Она терзала мобильник. – Вы танцуете отвратительно.
– Согласен, – ничуть не смутился тот. – Вот и научите провинциала. Только сначала выпьем!
Протянул ей бокал с шампанским – Надежда искоса посмотрела, но, занятая телефоном, не взяла.
– Наденька? Соседка сверху? Але!
– Гоша, отстань, – одернула Марина.
– Тогда я выпью один и буду читать ей стихи! – вдруг объявил он. – Они похожи на вино! На крепкое и хмельное!
– Только не это!
– Надя, вы будете слушать стихи, посвященные вам?
Она не обращала внимания, увлеченная кнопками.
Георгий пожал плечами и вскинул руки:
– Можно понять – не пьете вина и не танцуете. Но поэзия!
– Гоша, не приставай к беременной женщине, – вдруг недовольно вмешалась Марина. – Ты что, не понял?
– К беременной? – не сразу переспросил Георгий.
– Слышал, им нельзя? Ничего нельзя. Особенно на первых месяцах.
– И стихи?
– Давай с тобой выпьем, и угомонись.
Он повертел головой, поставил бокал.
– Вы шутите, да? Разыгрываете меня?
– Что, справку показать? – Марина налила ему водки. – И вообще, Надя у нас невеста, а ты на девичник попал. Какой брудершафт, Гоша? Пей и вырубайся.
– Смеетесь надо мной? – спросил Гоша со скрытой угрозой и почему-то прищурил один глаз. – Да, я провинциал и, наверное, скучный, нелепый... И представьте, позволил себе вольность – влюбиться в столичную барышню! Даже стихов не напишешь, про горбуна и красавицу. Все уже было на этом свете...
– Пожалеть тебя? – деловито спросила Марина. – Слезы утереть поэту?
– Ну зачем ты так, Марина? – укорила Надежда, но та вдруг взвилась и заговорила со звоном в голосе:
– А затем! Ему всегда везло! Он везунчик! Привык, чтоб все в шоколаде! И вот впервые не выпало счастье! Не закатился во Францию, да с Надеждой! Не попал из грязи в князи. И уже сломался! Горбун и красавица! Какая трогательная картинка! Теперь будем учиться держать удар, Гоша. Стажировка такая, мальчик!
Георгий будто бы протрезвел – по крайней мере устойчиво выбрался из-за стола и подался к двери с опущенной головой.
Женщины проводили его взглядами, но обеим было не до него.
Дверь захлопнулась.
Марина выключила музыку, выпила шампанского и упала в кресло.
– Тамара уехала в Головино, – сообщила Надежда. – Мне тоже придется учиться... держать удар.
Подруга посидела с закрытыми глазами и вдруг обернулась к ней.
– Теперь я знаю, почему ты сама втрескалась в этого Андрея, – сказала серьезно. – Хочешь, скажу?
– В Сережу...
– Ну, в Сережу... Он один от тебя головы не потерял. И не бегал как сумасшедший...
Не зажигая света, Илья на цыпочках ходил по пентхаусу. Он уже успел принять ванну – волосы были еще мокрыми – и переоделся в твидовый костюм английского стиля.
В камине горели байкерские кожаные штаны и зимние ботинки, возле лежали приготовленные куртка и вязаная шапочка. Он заметал следы преступления и делал это по всем правилам детективного жанра. Тряпки и кожа горели плохо, дымно, по залу метались сумрачные тени...
Илья сновал между камином, потайным сейфом и письменным столом английской работы – спешно доставал и листал какие-то бумаги и папки, складывал их в подставку для дров.
Наконец отобрал все предполагаемые улики, пристроился у огня в кресле-качалке, размешал угли щипцами, потом захватил ими куртку и запихнул в каминный зев.
Черный густой дым понесло в трубу. Поджидая, когда займется кожа, Илья подкатил сигарный столик и закурил.
В отсветах огня лицо его выглядело спокойным, движения были размеренными и точными, без суеты.
Но вдруг он что-то вспомнил, вскочил и уронил сигару, быстро поднял, затер ногой искры на полу и побежал в глубь помещения, к книжному шкафу, где стояли образцы продукции, выпускаемой издательством.
Воровато включил торшер, пробежал пальцами по корешкам, выдернул одну – нет, не та. Было темновато, свет лежал лишь на полу. Тогда он включил верхнее освещение, в секунду отыскал нужную книгу и тут же ударил по выключателю.
Илья принес книгу к камину, сел в кресло, неторопливо перелистал, затем вспушил ее и отправил в огонь...
Синий джип таранил сугробы на проселочной дороге от Головино. Близилось утро, за лесом багровело рассветное небо в низких тучах, которые гнал ветер.
Кое-где машина застревала, буксовала и, с трудом вырвавшись назад, разгонялась и, врезаясь в перемет, вздымала тучу снега, который заваливал капот и забивал лобовое стекло.
Андрей со свинцово-спокойным лицом выкручивал руль. Тамара сидела рядом и, напротив, переживала, вцепившись в ручку и оглядываясь то назад, то вперед и изредка на водителя...
А он, несмотря ни на что, рассказывал, делая вынужденные паузы, когда машину опасно заносило.
– ...Через день после «Норд-Оста» я уже был в командировке, под Урус-Мартаном. Как раз в том месте... В общем, где они Володьку взяли. Их, сволочей, два года не могли достать. Федералы с ОМОНом обложат в зеленке, прочешут – никого!.. А они, твари, еще лепестки раскидают вокруг!
– Какие лепестки? – напряженным голосом переспросила Тамара.
– Да мины такие, противопехотные. На жидкой взрывчатке. А мне Игорь Александрович рассказал... Надин отец. Как они «зеленых братьев» из укрытия выкуривали... Нароют нор с ходами и сидят под землей, как барсуки. И ничем не достать! Ну и, короче, опыт пригодился... Мы им такой фейерверк устраивали.
– Это как? – испуганно спросила она.
Он объяснил обыденно:
– В ящик сигнальных ракет тряпку с бензином, спичку и в нору...
На повороте, где дорога была открытой с одной стороны, машина плотно увязла – ни вперед, ни назад...
– Опять здесь же, – ударил по рулю Андрей. – Заколдованное место! Давай вернемся? Пока еще наш след не занесло?
Тамара открыла дверцу и выпрыгнула вон.
– Пойду за трактором! – крикнула она. – Здесь до трассы недалеко.
– Стой! Я сам! – запоздало дернулся Андрей, но Тома захлопнула дверцу и помахала рукой.
Он следил за ней, пока ее фигурка не исчезла за поворотом.
Потом положил голову на руль.
Ветер наметал сугробы возле колес...
Утром Рита вышла из издательства «Фатум-пресс». Провожающий ее охранник что-то говорил и жестикулировал, вежливо распахнул перед ней железную калитку.
Она поправила лямки рюкзачка, подняла меховой воротник пальто – ветер качал деревья бульвара, несло поземку. Важно прогулялась в одну сторону, затем в другую, осмотрелась и перешла улицу.
Скамейки на бульваре были в снегу, однако Рита расчистила перчаткой краешек и села – прямая, строгая, недоступная девушка. Лишь рюкзачок выдавал в ней школьницу...
Редкие прохожие-мужчины обращали на нее внимание. Рите было приятно...
Отсюда виднелся салон для новобрачных, его вывеска и витрина искрились сквозь снежную пелену.
И вдруг она заметила знакомую белую машину, припаркованную напротив салона. Медленно встала, независимо прогулялась мимо – да, без всяких сомнений, это автомобиль Ильи.
Рита перешла улицу, постояла у машины, смела перчаткой снег с капота.
В глаза бросился вход в салон.
Она прошла в автоматические двери – услужливые юноши в униформе встретили у входа, галантно раскланялись.
Внутри салон напоминал храм – повсюду свечи, блеск бижутерии, снежная белизна платьев, уголь мужских костюмов...
И вдруг она увидела, что хотела увидеть, и спряталась за вешалку.
Илья и Надежда брели вдоль длинного ряда пышных нарядов. Их сопровождала дама в униформе – предлагала платья, снимала одно за другим с вешалки, что-то говорила.
Какое-то из них Илья выбрал, хотел подвести Надежду к зеркалу, но той что-то не понравилось – пошла дальше.
Рита отвернулась, поддернула лямки.
Молодой человек склонился к ней, что-то спросил. Но она не удостоила его вниманием, направилась прямо в автоматические двери...