– Смотри!
– Ого! – Манкузо присвистнул. – Где взяли?
Она указала на углубление перед разбитой машиной:
– Мы нашли там автомобиль.
– Кто-нибудь внутри?
– Пустой. Мы пробили верхний люк манипулятором вездехода, чтобы достать газету с заднего сиденья. Пришлось упереть часть манипуляторов в потолок, чтобы не перевернуться. К сожалению, потолок оказался непрочным.
– Это произошло потому, что пещера еще обследовалась. И не было разрешения на пребывание в ней людей.
Ожье ответила, тщательно подбирая слова, понимая, что ее речь может записываться:
– Но ничего страшного не случилось. Мы потеряли вездеход, но ведь газета намного ценнее.
– Что случилось с мальчиком?
– Он помогал стабилизировать вездеход и порвал скафандр. Я приказала Себастиану лежать неподвижно и ждать помощи.
Она уложила находку обратно в контейнер. Само поднятие газеты слегка ее деформировало и включило одну из анимированных реклам: девушка на пляже бросала мяч к зрителю.
– Ожье, похоже, вам повезло на этот раз. Отличный трофей!
– Помогите транспортировать контейнер, – попросила она, понимая, что вездеход придется оставить.
Вдвоем они вынули контейнер, отнесли к спасательному вездеходу и сунули в свободный отсек.
– Теперь пленки, – попросил Манкузо.
Ожье обошла вокруг наклонившейся машины, открывая лючки, вынимая тяжелые черные бобины, сцепляя их вместе для удобства переноски. Собрав все двенадцать, включая бобины с записями происходившего внутри вездехода, она вручила громоздкую ношу Манкузо:
– Надо это срочно отправить в лабораторию.
– Все? Много ведь.
– Все. Да, тут много. А сейчас разберемся с Кассандрой.
Но когда она глянула в освещенное нутро машины, девочку там не обнаружила.
– Кассандра? – позвала Ожье, надеясь, что канал связи с вездеходом еще работает.
– Со мной все хорошо, – ответила девочка. – Я за твоей спиной.
Ожье обернулась и увидела стоящую на льду Кассандру в детском скафандре.
– Я же велела оставаться внутри! – упрекнула женщина.
– Настало время уходить, – ответила та.
Ожье не могла не отметить, как безупречно сидит на девочке скафандр. Облачаться в него непросто даже взрослому, не говоря уже о детях.
– Ты проверила… – заговорила Ожье, но девочка перебила:
– Скафандр в полном порядке. Думаю, нам пора. Наша активность могла встревожить фурий. Лучше не ждать их появления.
Манкузо коснулся плеча Ожье усиленной перчаткой, способной раздавить ее в мгновение ока:
– Девочка права, надо поскорей выбираться из Парижа. Жуткое место, у меня аж мороз по коже.
Она смотрела наружу сквозь потолочный иллюминатор спасательного вездехода, надеясь увидеть красно-зеленые огни шаттла, прожигающего путь сквозь облака. Еще Ожье надеялась, что облака не станут оживленней и хаотичней. Сегодня с ними и так происходило что-то странное. Обычно они сообщались медленно и плавно, меняя цвет, очертания и текстуру. Огромные, резко очерченные массы сизого субстрата принимали форму долго, несколько минут, затем стабилизировались и постепенно расплывались. Десятками минут позже в аморфной серости проявлялись новые структуры. Они представляли собой базовые знаки информационного кода. Обмен сообщениями между облаками мог происходить неделями.
Но теперь облака ссорились. Структуры быстро возникали и растворялись, молнии ставили восклицательные знаки в диалоге. Облака сливались и разделялись, будто пересматривая старые договоры и союзы.
– Иногда они такое практикуют, – заметила Кассандра.
– Я знаю, – ответила Ожье. – Но обычно это происходит не в мою вахту и не прямо над городом, который мне приходится изучать.
– Может, не только над Парижем волнуются облака, – предположила Кассандра.
– Я тоже на это надеялась. Но проверила, и – увы. Непогода сконцентрирована над Северной Францией, и началось это как раз в тот момент, когда мы прибыли на раскопки.
– Совпадение.
– Не думаю.
Снаружи молнии освещали ландшафт: полосу препятствий из блоков, пандусов и траншей с гладкими стенами; все это было с лазерной точностью вырезано из бледно-голубого льда. По обеим сторонам Елисейских Полей руины зданий расчерчивала паутина этого же пастельного льда. Он остался там, где останавливались дистанционно управляемые экскаваторы Бюро древностей при обнаружении поблизости хрупкого камня, кирпичной кладки, стекла и стали. Ожье подумала о людях, управлявших этими машинами, и ощутила знакомое, все возрастающее желание быть там, рядом с ними, подальше от опасной земной поверхности.
– Надо торопиться, – проговорила она вполголоса. – Нам следовало убраться не один час назад.
– И стоило так рисковать ради единственной газеты? – спросила Кассандра.
– Конечно стоило! Газеты – артефакты Века Забвения, причем из самых ценных. Особенно важны последние выпуски, напечатанные за несколько часов до апокалипсиса. Ты не представляешь, как мало их уцелело.
Кассандра отбросила непослушную черную прядь, норовившую закрыть левый глаз.
– Так ли интересны детали, если можно восстановить общую картину?
Ожье заметила движение снаружи, выглянула в потолочный иллюминатор. Опираясь на струи выхлопа, сквозь облака спускалась эскадрилья шаттлов.
– Интересны, поскольку это дает нам шанс не повторить прежних ошибок, – ответила археолог.
– Каких же?
– Например, той, которая привела к потере Земли. Ошибочна была уверенность, что можно остановить техногенную катастрофу, швырнув в нее новую порцию техночудес, – хотя все предыдущие попытки ухудшали ситуацию.
– Считать, что нельзя ничего исправить новой техникой, – нелепое суеверие, – обиженно возразила Кассандра, скрестив на груди руки. – Да и в любом случае неужели здесь теперь можно что-то испортить?
– Девочка, напряги воображение, – посоветовала Ожье.
Спасательный вездеход задрожал под выхлопом спускающегося судна. Кабину залил яркий свет, и вездеход подцепила сетка шаттла. Затем машина взмыла. Сквозь боковой иллюминатор Ожье видела, как исчезают вдали Елисейские Поля, скрываются за руинами домов. Она невольно присмотрелась, различила окрестные улицы, привычно и ненужно вспомнила их названия. На севере – Осман, на юге – Марсо и Монтеня.
– Нет, правда, ведь хуже уже не сделаешь, – упорствовала Кассандра. – Внизу не могут жить люди. Там никто не выживет, даже бактерии. Хуже и не придумаешь.
– Сегодня мы выиграли, – сказала Ожье. – Возвращаемся с частицей прошлого, пробив окошко в историю. Но внизу еще столько ненайденного, способного заполнить провалы в нашей памяти. Мы забыли так много! И никогда не узнаем правды, если не отыщем ее, сохраненную льдом.
– Планы Полисов едва ли помешают вашим поискам.
– Формально – да. Но мы же знаем: это лишь прелюдия. Они хотят истребить фурий, стабилизировать климат, а потом заняться настоящей работой: терраформированием. – Последнее слово Ожье произнесла с подчеркнутым отвращением.
Пока облака сгущались вокруг уносимого вездехода, она успела заметить Сену, безукоризненную ленту белого льда, помеченную тут и там огороженными местами раскопок. Чуть дальше, заметные в проблесках огней орбитальных судов, высились уцелевшие две трети Эйфелевой башни, наклоненной, будто человек, идущий против ураганного ветра.
– Разве преступление – хотеть, чтобы Земля вновь стала обитаемой? – спросила Кассандра.
– По мне – да. Ведь для этого придется стереть все, еще уцелевшее внизу, отсечь все нити, связывающие с прошлым. Это все равно что стирать «Мону Лизу», когда за соседней дверью ожидают чистые холсты.
– Значит, вы за терраформирование Венеры вместо Земли?
Ожье захотелось вцепиться девчонке в волосы.
– Нет, за это я тоже не ратовала бы. Хотя если бы меня заставили выбирать… – Она тряхнула головой. – Странно, что я веду такой разговор не с кем-нибудь, а именно с тобой!
– А почему бы вам не вести такой разговор?
– А потому, Кассандра, что ты одна из нас. Из тебя растет хороший ретр, добросовестный гражданин СШБВ. Ты даже учишься, чтобы потом работать в Бюро древностей. Отчего я должна объяснять тебе простейшие истины?
Кассандра по-девичьи пожала плечами.
– Я думала, в спорах рождается истина, – возразила она чуть обиженно.
– Да – до тех пор, пока ты мне не перечишь, – ответила Ожье.
Заросль окутывала Землю светящейся сетью, будто мерцающий похоронный венок. Суда двигались осторожно, маневрируя между шевелящимися нитями. Каждая такая нить – огромная цепь связанных орбитальных станций, населенных людьми. Во все стороны – петли, узлы, сплетения прочерченных светом линий, вдали сливающихся в головоломной сложности паутину. Центр масс каждого кластера двигался по собственной орбите вокруг Земли.
Сотни тысяч орбитальных станций, каждая – самостоятельное поселение, целый город. Сотни миллионов обитающих там людей. Во всех – жизнь, такая же сложная, наполненная сомнениями, надеждой, бедами и радостями, как и жизнь археолога Ожье. Между частями Заросли непрерывно сновали суда, от каждой нити во все стороны разлетались искорки света. Соединенные нити пребывали в постоянном движении, соединялись, разделялись, будто ДНК в кишащей жизнью чашке Петри.
Настроение Ожье слегка поднялось, когда судно затормозило, готовясь пристать. Впереди виднелась база Бюро древностей: шесть соосных орбитальных колес, вращающихся в разные стороны. Археолог не сомневалась: новости о ее открытии уже просочились и распространились по обычным дипломатическим каналам и скоро начнется давление, просьбы и пожелания опубликовать как можно скорее предварительное описание находки. Ей повезет, если в следующие сутки удастся хоть немного поспать. Однако такую работу она любила: утомляющую, но одновременно возбуждающую, по завершении оставляющую ее изнуренной, но счастливой. Это будет началом долгого процесса детального изучения, проверки на прочность предварительных догадок и гипотез.
Эскадра шаттлов причалила к первому «колесу», пришвартовалась в обширном доке с низкой гравитацией, заполненном судами и оборудованием. Ожье поморщилась и встревожилась: ср