Потому что не было другой жизни, только эта, в которой она – купеческая дочка. А он – наёмный убийца. И они никогда не будут ни друзьями, ни любовниками. Только врагами. Если повезёт – просто чужими друг другу.
Если повезёт…
Вспыхнул ярче костёр, и заиграла дудочка. Раздались весёлые вопли. Велга и Белый, не разрывая объятий, оглянулись на гулявших.
– Не замёрзла?
Велга поняла, что правда дрожала от холода, хотя только что её бросало в жар.
– Пойдём к огню.
Она кивнула, когда с берега вдруг донеслась знакомая песенка:
Сиди, сиди, ящур, на золотом троне…
Велга вздрогнула, прильнула к Белому. Они переглянулись.
– Дурацкая песня, – проговорила Велга.
– Дурацкий город, – процедил Белый. – Как им в голову пришло поклоняться этой страхолюдине? Был бы от этого Щура какой-нибудь толк.
Они поспешили выйти из воды. Воспоминания о другой ночи, тоже проведённой в Щиже, о ночи, когда всё в очередной раз перевернулось с ног на голову, торопили их вперёд. А девки, прибежавшие из Щижа или предместий потанцевать со скренорцами, продолжали петь:
Лови, лови, ящур, красную девицу,
Коя лучше всех, коя краше всех…
Уже оказавшись на берегу, Велга и Белый оглянулись на реку. Горькая была безмятежна, и только там, где они недавно прошли, расходились круги на воде.
– Как думаешь, – сказала Велга, – Щур где-то здесь?
– Леший его знает. Не думаю, что он слишком пострадал тогда. Для такой древней и могущественной твари это просто царапины. Он за свои века столько успел пережить. И это точно переживёт. Да и нас с тобой.
– Главное, чтобы мы с тобой не оказались у него в пасти. – Велга обняла себя руками, ёжась от пробежавших по коже мурашек. – С чего он вообще начал меня преследовать?
Белый промолчал, но в молчании его было нечто… чужеродное, подозрительное.
– Что? – спросила Велга, коснулась его запястья, заглядывая в лицо. – Что ты знаешь?
– С чего ты решила, что я что-то знаю?
– Говори!
Он громко вздохнул, закатывая глаза:
– Это Галка. Она заключила договор со Щуром, попросила убить тебя. Она пыталась, видимо, обмануть свой собственный договор на мою жизнь.
– Вот как…
– Вот так.
Велга попятилась, снова обернулась на реку, словно надеясь найти там ответы на все вопросы.
– В чём именно заключался договор?
– Галка потребовала то ли убить тебя, то ли привести к ней. Не помню точно. Это и не имеет значения. Щур явно пытался тебя сожрать.
– Убить Велгу Буривой, так?
– Примерно так. К чему уточнения?
Она дёрнула плечами, хмурясь. Колдовские договоры были полны условностей, ровно как и все договоры, что заключали между собой правители, купцы, воины… Всегда были условности.
Щуру приказали убить Велгу Буривой. Но она теперь звалась иначе. И если имя Вильхи Велга примерила на себя условно, то Велгой Белозерской стала перед богами и духами Нави. По всем законам мира живых. Имело ли это значение?
Толпа у костра весело пела, празднуя свадьбу Мельци и Арна. Не стоило теперь никого отвлекать, да и все были слишком пьяны. В том числе сама Велга.
– Так что ты придумала?
– Ничего. После обсужу это с Мельцей и Змаем. Они должны что-нибудь придумать. Чародеи лучше нас разбираются в таких вещах.
Белый кивнул:
– Правильно. Не забивай пока себе голову. Пойдём выпьем, а то я протрезвел, да и ты тоже.
И, взявшись за руки, они, скользя босыми ногами по траве, пошли к костру.
– Белый! – из темноты, точно бес, выскочил Грач. – Мой дорогой друг Белый, – проговорил он писклявым голосом, и стало ясно, что это Станчик овладел телом. – Держи корону дураков.
– Что?
Но Войчех ничего не успел сказать, как шут нахлобучил ему венок на голову. Белый дёрнул рукой, намереваясь его скинуть, но Велга остановила.
– Оставь, – улыбнулась она. – Пошли.
– Что?
– Прыгать через костёр.
– Ты пьяна…
– Сегодня все пьяны!
И они перелетели через огонь. Вспыхивали в ночи искры. Мелькали тени. Пела дудочка. И звенели бубенцы на руках Мельци, когда она пустилась в пляс, утягивая за собой Арна. К их костру стянулись незнакомые люди, и скренорцы всем наливали, всех угощали.
Ударили бубны, как сердце, как кровь, как первобытная страсть.
Послышались трещотки. Вновь запели девки. И Велга подпевала им, пока Войчех опять не утянул её за собой в темноту.
И было поле, и неровная дорога, и серебряная река, в которой купались звёзды, и со стороны Щижа по водам Горькой реки поплыли венки с горящими свечами, а потом Велга, раскинув руки, и следом Войчех.
Снова его губы на её губах. И ночь. И горячие, почти обжигающие прикосновения. И его пальцы между её бедрами.
– Что ты делаешь? – Она сжалась, и стыд заставил оцепенеть.
– Подожди…
Велга ахнула, схватилась за его плечи. И дно ушло из-под ног. А Войчех снова повёл пальцами.
– Прекрати…
– Тебе не нравится? – прошептал он прямо ей в губы.
– Нравится, но…
– Тогда зачем прекращать?
Огни свечей расплывались, мерцали, завораживая, заморачивая голову.
– Это неправильно…
– Но тебе же нравится. – Он развернул её, прижал спиной к своей груди, его ладонь сжала её. – Это как посмертки… только без них.
– Я замужем…
– К лешему твоего мужа! – прошипел Войчех.
Из груди Велги вместо возражений вырвался стон. И она, задыхаясь, хваталась за задранный подол своей рубахи, за руки Войчеха, желая то ли оторвать их от себя, то ли прижать ещё ближе.
Город на холме, точно огромный, свернувшийся змей, переливался сотней огней. Никто не спал в эту ночь. Берег сотрясали удары бубнов.
– Мой венок…
Мимо проплывали чужие венки с зажжёнными свечами, но её венок с ромашками и васильками соскользнул с головы и затерялся в темноте. Венок Войчеха скрылся следом.
Велга шаталась, и Войчеху пришлось подхватить её, уводя к берегу.
– Что? – спросил он растерянно.
– Мой венок. – Велга оглянулась, пытаясь разглядеть его в темноте, но заметила только рассыпавшиеся по воде цветы. – Он что, утонул?
– Да…
– Это дурная примета.
Но Войчех не дал ей договорить, снова поцеловал.
Огни на воде расплывались, мерцали. Велга прикрыла глаза, прижимаясь к груди Войчеха. Они стояли по пояс в воде, но кожа горела, и подувший ветерок принёс прохладу и щебет трещоток. Ударил бубен, и эхо разнеслось над рекой.
Город на холме опустился во тьму…
– Что это…
Пальцы Войчеха сжали её жёстче.
– Пошли на берег…
Они бегом кинулись из воды. Венки заколыхались, когда поднявшиеся волны накрыли их сверху.
– Что это… это он?
Выбравшись на берег, они остановились у самой кромки воды, прижимаясь друг к другу, прислушиваясь, но бубны били слишком гулко, и вдали, в полях и выше по реке, улюлюкали дико и вольно.
Все огни в округе погасли. Остались только редкие свечи на реке, что не успели потухнуть.
– Чтобы я ещё раз вернулся в этот грёбаный город, – пробормотал Войчех.
Оба замолчали, прислушиваясь, приглядываясь. И жаркая весёлая ночь вдруг окрасилась волнением. В страстном звуке бубна звучала угроза. В шелесте волн виделась опасность. А в голосах людей проснулся страх.
– Щур! – завопили на другом берегу. – Щур забрал Солнечную королевну!
И все сорвались с места. Опустели стоянки вокруг костров. Заглохла музыка.
Раздавался только топот, и трава шуршала под ногами, дыхание сбилось.
– Щур…
– Щур забрал королевну!
Тени мелькали в ночи. Крики разрывали тьму. Кто-то вопил в ужасе:
– Солнечную королевну забрали!
Кто-то смеялся истошно:
– Забрали!
Безумие. Вся ночь дышала безумием. Оно осталось на губах Велги после поцелуев Войчеха. Оно отдавало слабостью в сдавшемся теле после его прикосновений. Разум потух, когда загорелись костры. И всё людское исчезло, когда потухли огни на берегу Горькой реки.
Велга взвизгнула, споткнувшись. На земле, прямо на голой траве сплелись девушка и парень. Обнажённые. Велга ахнула, попятилась, закрыла глаза.
– Пошли. – Войчех дёрнул её за руку, и они побежали дальше.
– Что… они…
– Это Купала, – бросил сердито Войчех. – А ты что ожидала?
Она ничего не ожидала. Её никогда не пускали на Купалу. Это было грешно, как говорили родители. Постыдно.
Велга оглянулась на бегу, но в толпе бегущих, в ночи и в высокой траве, растущей на берегу, давно уже скрылись любовники. Это было бесстыдно.
– Щур забрал королевну!
Смерть пришла в Щиж. Смерть. Щур. Древний господин рек. Но всё, о чём думала Велга, – о нагих любовниках, отдавшихся страсти. Почему… почему она устояла? Почему устоял Войчех? А если бы…
Из мрака выглянул огонь.
На пристани Щижа, под его высокими чёрными стенами, горел большой костёр. И от берега в лодке, украшенной цветами и свечами, отплывала девушка в красном.
– Солнечная королевна! – заулюлюкали от пристани.
– Забери её, Щур!
Велга и Войчех остановились, глядя на лодку.
– Что происходит?
А народ, бежавший вместе с ними, радостно захлопал.
– Щур забрал Солнечную королевну.
И кто-то тут же завёл знакомую обрядовую песню:
Сиди, сиди, ящур, на золотом троне,
Щипли, щипли, ящур, орехи горькие…
В растерянности Велга крутила головой, всё пытаясь понять, что случилось. Где беда? Почему никто не испугался Щура?
– Тьфу. – Белый скривился. – Это просто обряд. Игра. А я уж подумал…
– Я тоже, – проговорила на выдохе Велга. – Я поверила.
– Вы что, – на них обернулся взъерошенный светловолосый парень, – никто не отдаст Солнечную королевну по-настоящему. Она просто проплывёт на лодке до поворота.
– Придурочные вы тут все, – пробурчал Белый и повернулся к Велге: – Пошли обратно. Не на что тут смотреть. Лучше выпьем.