– Что за черт? Еще мне чужих хомутов на шею не хватало…
– Скажи, что у вас с Титусом было на самом деле?
– Что и у всех мазов. Полезный человек был, оборотистый. Связи у него чуть не со всем миром. Вот только брал, сволочь, дорого.
– Имел ты к нему счеты? Обман, о котором парень говорил, – правда?
– Да там товару на двести рублей! – повысил голос бандит. – За такое не убивают.
– То есть Титус тебя все же объегорил?
– Он всех норовил надуть, такой был человек. Разок я ему за это морду начистил. Но чтобы сложить, тут уже перебор.
Лыков и Рейтар помолчали, каждый обдумывал то, что услышал.
– Ваше высокоблагородие, дозвольте спросить.
– Спрашивай.
– А почему вы из Петербурга за этим делом приехали? Титус – мелкий же человек.
– Секрет.
– А-а… Но ведь не я, не я его казнил! Зачем мне его смерть?
– Вот я и пытаюсь узнать.
– Вы меня сейчас арестуете?
– Улик пока нет, – вздохнул сыщик. – А слова, сказанные в пивной неизвестно кем, к делу не пришьешь.
– Я и говорю: что-то здесь не то. Темная сказка. Видать, кому-то меня оговорить понадобилось. И понятно, кому.
– Ну-ка, скажи.
– Ярышкину, черту дремучему, кому же еще. Видит, я его обхожу на вороных, решил руками полиции избавиться. Анчибал! Налью я ему сала за шкуру!
– Ты вот что, Рейтар. Открой-ка свое дознание. Я ведь просто так из Риги не уеду. Кого-нибудь должен в каторгу услать, и ты один из подозреваемых. Не хочешь на Сахалин прокатиться?
– Не хочу, тем более за чужую похмель.
– Вот и подсуетись. Разошли людей по форштадту. Пусть того разговорчивого сыщут. Он одет в железнодорожную шинель. Лет семнадцати, не больше. Волосы черные.
– Вот как на духу, ваше высокоблагородие, – маз вскочил и чуть не порвал на груди рубаху. – Для чего мне с Департаментом полиции связываться? Нам своих фараонов некуда девать. Не я это, не я, честное слово, не я!
– Ищи, кто.
– Весь форштадт переверну, а эту гадюку найду. И спрошу, кто подучил такую ложь разводить. В железнодорожной шинели? Семнадцать годов?
– Да. Ты сходи на Столбовую, очевидцы там сидят. И учти, они уже повсюду рассказывают, что это ты Титуса приговорил. Как узнаешь интересное, сообщи мне. Я остановился во «Франкфурте-на-Майне».
Лыков кивнул бандиту и ушел. Скомандовал извозчику отвезти его в гостиницу. Сидя в пролетке, он думал: соврал Вовка или нет? Никто из убийц не признается, всякий свалит на другого. Но тут похоже на правду. Молодой парнишка – откуда у него доступ к таким сведениям? Все в недоумении, а он один знает. А главное, железнодорожник. Не с его ли шинели Язеп оторвал пуговицу? Эх, Титус… Всю жизнь людей обманывал. А сейчас черт разберет, кто из них тебя убил. В пору недругам в очередь становиться. Дал Бог Яше такого брата…
Вспомнив о товарище, сыщик улыбнулся. Как он там? Должен уже приехать.
Глава 7. «Дюна»
В Риге появился новый человек. Сошел он с псковского поезда и поселился в номерах Мишке на Антонинской улице. Так себе номера, ни плохие, ни хорошие. Но по-немецки чистые и с буфетом.
Мужчине на вид было сорок с небольшим. Рыжеватые волосы с залысиной, косые бачки, взгляд неприятный, бегающий. Эдакая смесь угодливости с нахальством, как бывает у нечистоплотных людей. В паспорте, который постоялец сдал на прописку, значилось: Юрис Гулбис. Лютеранского вероисповедания, мещанин города Санкт-Петербурга.
Первые несколько дней гость гулял по улицам, словно присматривался. Ригу он, видимо, знал хорошо и обходился без провожатых. В средствах господин Гулбис был стеснен и питался в основном в ресторане номер десять купца Краузе, что на Известковой улице. Рестораном заведение было лишь по названию, а больше походило на столовую с дежурными блюдами. И там не требовалось оставлять на чай, что привлекало людей со скромным достатком.
Однажды Гулбис зашел в магазин табачной фабрики Саатчи и Мангуби близ Дома Шварцгауптеров[52]. И предложил распорядителю купить у него задешево немецких папирос. Хорошие папиросы, только не франкированы…[53] Распорядитель указал гостю на дверь. Тот вышел задумчивый, долго пересчитывал в бумажнике купюры и совсем расстроился.
На третий день петербургский мещанин отправился на Большую Соборную. Отыскал неброскую вывеску посреднической конторы «Дюна» для лиц, ищущих занятий. И с нахальным видом зашел туда.
Его встретил молодой человек с идеальным пробором, вежливый и внимательный.
– По какой причине изволили пожаловать? – спросил он по-русски.
– Да вот, ищу места.
– Вы рижанин?
– Бывший. Последние двадцать лет жил в Петербурге. А теперь заскучал по родным местам и решил вернуться.
Конторщик перешел на немецкий:
– А каким ремеслом владеете? Есть ли дипломы, патенты или иные документы, подтверждающие вашу профессиональную принадлежность?
Посетитель ответил на том же языке без малейшего акцента:
– Вообще-то я химик, но недоучившийся. Почти закончил наш Политехникум, однако семейные обстоятельства… Знаете, как это бывает…
– Позвольте паспорт. И кто вы по национальности? Латыш?
– Да.
Клерк перешел на латышский:
– В городе много химических предприятий, и получить там место относительно легко. Каким именно видом химии вы занимались?
Гулбис так же без запинки ответил на предложенном языке:
– В последнее время я служил на Охтинских казенных пороховых заводах.
– Какими еще наречиями владеете? – опять перешел на русский его собеседник.
– Эстонским хорошо, а польским чуть похуже.
– Четыре с половиной языка… Уже кое-что! Ну а теперь расскажите мне про Охту. Какую должность вы там занимали? Взяли ли оттуда рекомендательные письма?
Гулбис смутился:
– Насчет писем вышла у меня промашка. Нету писем.
– Так запросите. Без них трудно будет отыскать вам хорошее место.
– М-м… Даже не знаю, как сказать…
– Что такое? – удивился конторщик.
– Видите ли, я ушел с Охты не по своей воле. Был рассчитан… Все моя слабость.
– Какая слабость?
– Я люблю помогать людям. От этого происходят иногда недоразумения.
– Поясните, что вы имеете в виду?
– Там, в Петербурге, у меня были приятели, – начал Гулбис, тщательно выбирая слова. – Они люди веселые, любят карты… И охоту еще любят. Вот. А славные такие ребята, только не очень денежные. И попросили меня вынести им с завода пороху. Дорог он в магазинах, сами понимаете. А тут на заводе его тысячи пудов. Ну, взял я немного… для товарищей.
– И попались?
– И попался, – сокрушенно завершил Гулбис.
– Да… Некрасивая история, – констатировал его собеседник.
– Все моя доброта. Уж не раз она меня подводила. А попросят хорошие люди, опять захочешь им угодить, ну и…
– Значит, рекомендательных писем с Охтинских заводов не будет?
– Увы.
Конторщик встал, прошелся по комнате в задумчивости. Соискатель места огляделся.
– Мало как у вас посетителей-то… – пробормотал он.
Действительно, кроме них двоих в конторе никого в этот час не было. Стол директора пустовал, и даже артельщика не наблюдалось.
– А от кого, кстати, вы узнали о нашей конторе? – спохватился клерк. – Мы рекламы не даем. И потом, в городе имеются покрупнее нас посредники.
– Я, если помните, в молодости учился в Политехникуме. И там был у меня товарищ, тоже добрый и славный человек. Вот ему по совсем низкой цене я и продал партию бездымного пороха новой марки, секретной еще. Для охотничьих нужд.
– И что?
– Звали его Язеп Титус.
– Титус?
– Точно так.
– Когда это было? – оживился конторщик.
– Да в январе. И вот от него узнал про вашу «Дюну». Очень Язеп ее хвалил. А когда узнал, что собираюсь в Ригу возвращаться, то сказал: приходи туда. Я-де слово замолвлю. Там, в «Дюне» то есть, служат добрые и славные люди. Они войдут в твое положение.
– Ага… Титус… Был у нас такой клиент. Вы знаете, что с ним стало?
– Да. Зашел я к нему домой. А мне и говорят: убили Язепа и ограбили. В земле уж лежит. Эх… А я, признаться, на него надеялся. Какой опасный город стала Рига! Когда уезжал отсюда двадцать лет назад, такого не было.
В поведении конторщика что-то изменилось. Он сел напротив гостя и внимательно в него всмотрелся. Будто только что увидел. Тот был невозмутим и чуть-чуть лукав. Словно хотел сказать: мы оба недоговариваем, и оба это знаем…
– Значит, вы химик и имели дело с производством пороха?
– Да.
– И добрый знакомый господина Титуса?
– Да.
– Тогда позвольте представиться: Фриц Янович Клауэ, помощник директора.
– Очень приятно!
– То, что вы рассказали, Юрис Рейнович, довольно интересно. В Митавской части открылся патронно-капсюльный завод. Вы ведь сведущи и в этом?
Соискатель развел руками:
– Кто делал порох, сделает и патроны.
– Я так и думал. На этом заводе иногда появляются вакансии. Неплохие вакансии. Заполните покамест анкету и оставьте у меня. Зайдите через неделю. Вы где остановились?
– В меблированных комнатах Мишке, Антонинская улица, дом четыре.
– Это возле номеров фон Радекки?
– Соседнее с ними здание.
– Тогда я его знаю. Ну, не буду вас больше задерживать.
– Спасибо огромное, герр Клауэ. Так я смею надеяться на благополучный исход?
– Сделаем что сможем, герр Гулбис. Времена сейчас трудные, в промышленности кризис. Но хорошему человеку почему бы не помочь?
Гулбис вышел из конторы и сразу отправился в ресторан номер десять. Заказал там кружку темного пива, хотя раньше всегда брал светлое. Сидевший за соседним столом мужчина расплатился и медленно побрел в сторону Двины. Вдруг он поднял руку, приманил извозчика и скомандовал:
– На Первую Выгонную дамбу.
Возле дома номер семь ходил часовой с винтовкой. Человек негромко сказал: