Прямо из ресторана Алексей отправился в сыскную часть. Там Кнаут проводил очередное опознание вещей, отобранных у барыг. На этот раз оказалось много столового серебра. Рядом лежали кольца с камнями, золотая брошь и пара янтарных мундштуков. Были и дешевые предметы. Потертое порт-монэ из целлулоида с красной полуатласной подкладкой странно смотрелось в этой компании…
– Александр Иванович, я встречался сейчас с Цвейбергом, и тот отказался отвечать на мои вопросы.
Коллежский асессор насторожился и молча ждал продолжения. Лыков тоже ждал, что скажет главный городской сыщик. Не услышав ответной реплики, он продолжил:
– Помогите мне взять его за выю.
– Выю? Что это?
– Ну за шею.
– Каким образом?
– Вы местный, вам виднее. Где Цвейберг держит мантроп? Давайте разорим этот завод. Где он коньяки фальшивые разливает? У полиции есть множество способов сделать Теодора Оттоновича сговорчивым.
– Тут я вам не помощник, – отрезал Кнаут. – Прусского подданного арестовать! Больше скажу: никто в городе шагу не ступит в эту сторону. А один вы ничего не сумеете.
– Почему?
– Цвейберг давно уже неприкасаемый. И потом, с его-то паспортом… Вы что, не поняли еще? В Риге так!
Лыков молча повернулся и вышел. Ишь, неприкасаемый. Что с того, что он немец? Кнаут тоже немец. Неужели в этом дело? Безобразие…
Надворный советник пытался добиться нужных ему сведений от Растегаева. Но тот, узнав, что задумал питерец, лишь замахал руками:
– Да вы что? Меня потом живьем съедят! Увольте, Алексей Николаевич. Бодаться с самим Цвейбергом я не стану и вам не советую.
– Но тогда мы не сможем найти революционеров, – попробовал объясниться Алексей. – Петербургским форштадтом правит Теодор Оттонович. А Митавским – Дохлый Август. Половина Риги нам недоступна. Если латыши прячутся там, они в безопасности.
– Пусть. Но шкуру жалко, она у меня одна.
Плюнув, сыщик пошел искать Никифорова. Вот кто ему поможет: у Александра Лукича свои счеты с немцем. Но отставной надзиратель тоже отказал в советах:
– Вы уедете, а мне здесь жить. Цвейберг неподвластен закону. Как вы его прижмете? Сам он чист, как альпийский снег. Адвокаты его – лучшие в городе. Полицейское начальство боится Теодора Оттоновича. А может, и ест с его ладони.
Лыков вернулся в номер и стал думать. Как вести дознание дальше? Трое убийц где-то в Риге. Лишь на Московском форштадте их возьмут в оборот. А в других частях города укроют. В чем его, Лыкова, ошибка? Почему Цвейберг отказался выдать латышей? Видимо, он повязан с ними кровью. Испугался, что сдаст их полиции, а те в отместку расскажут такое, что пруссаку крышка.
Значит, Цвейберг ему не союзник ни при каком раскладе. Более того, он же скорее всего и прячет боевиков. Мало ли у него возможностей? Потайные убежища, притоны, подпольные заводы. Сидят сейчас три негодяя где-нибудь на отдаленной мызе, где их никогда не найти. Цвейберг ездил вчера в Венден. Что там? Склад эфира или мастерская по перешиву краденого платья? Неизвестно. Можно было бы приставить филера к Адо Кадаку. Тот близкий человек к «ивану», и за неделю слежки, вероятно, Лыков узнал бы много интересного. Но кто станет следить? Кнаут не даст человека.
Тут дверь отлетела, и в комнату ворвался радостный Титус.
– Воды! – крикнул он. – Скорее горячей воды.
– Яша, что случилось?
– Виктор Рейнгольдович отпустил меня.
– А «Дюна»?
– Закрылась. Ребята отплыли в Швецию, их решили не арестовывать. Ну дай же быстрее воды! Надоело ходить в рыжих.
– Отставить! – рявкнул сыщик. – Ты свободен? Так это очень кстати. Оставайся-ка мошенником Гулбисом. У тебя, кстати, так здорово получается эта роль, что я в сомнении… Куда утекает мой лес из Нефедьевки, а? Почему выручка маленькая?
Титус в отчаянии сел:
– Что, я опять Гулбис?
– Яша, так надо. Смотри, что происходит. Мы совсем не наблюдаем Митавский форштадт. А если эти товарищи там? Они латыши, Дохлый Август латыш. И ты по случаю тоже. Надо как-то приблизиться к мазу и разузнать.
– Товарищи? Ты о ком? Леша, я ведь отстал от дознания. Давай, рассказывай.
Алексей изложил другу свои открытия. Ясно, что Язепа убили боевики товарища Мартина. За что – пока не установлено, но это их рук дело. Убийцы – латыши и как-то связаны с «освободительным» движением. Хоть Язеп и одной с ними национальности, его не пощадили. А потом использовали смерть жулика для того, чтобы столкнуть лбами атаманов. И теперь трех боевиков надо найти. Приметы их известны только в самых общих чертах. Ни Цвейберг, ни Дохлый Август не выдадут латышей. Как быть?
Титус задумался.
– Леш, ты зря посылаешь меня в Задвинье. Что мне там делать? – спросил он наконец.
– Подобраться к Кристлибу.
– Да у меня недели на это уйдут. Недели! Только чтобы встретиться и поговорить. Ты решил, что нас теперь двое и мы горы своротим? Ошибаешься. Без местных сил никуда.
– Вот еще! Мы с тобой столько дознали, сколько Кнаут и мечтать не мог. Он давеча каялся, прощения у меня просил.
– Ну и что? Часть дознали, а конца не видно.
– Хорошо. Твои предложения?
– Напасть на Митавский форштадт заодно с полицией. Август не Цвейберг, его они не боятся. Так?
– Вроде так.
– Вот и будем бить врагов по одиночке. Про немца на время забудем: наблюдение к нему приставить не удастся. Лучше думай про Дохлого Августа. Как подобраться к нему? Тут действительно я могу пригодиться, именно в роли Гулбиса. Но надо замыслить ход. Сильный ход. Чтобы маз сам стал искать встречи со мной. Без Кнаута и Растегаева мы его не придумаем. И еще.
– Что еще? – навострил уши Лыков.
– Этот товарищ Эмиль. Он железнодорожник, и ему семнадцать-восемнадцать лет. Больше ничего о нем не известно?
– Нет. Разве что волосы черные…
– Надо найти парня.
– Как, Яша? Мы с Кнаутом уже голову сломали. Тут в Риге из железнодорожников можно дивизию формировать. Десять тысяч человек носят такие шинели.
– Эмиль по возрасту должен быть учеником.
– Да… – согласился надворный советник. – Это сужает круг поисков, но он все равно остается огромным. Те же недели уйдут. Мы в лицо его не знаем. Черненький. Мало ли там черненьких? Да и как их всех просмотреть?
– В день выдачи жалования.
– Поясни.
– Раз в месяц все служащие приходят в кассу и встают в очередь, – стал рассуждать Яан. – Очень удобно – бегать за ними не надо. Подсадим в кассу агента.
– Но сколько в Риге будет таких очередей? Двадцать? Тридцать?
– Сколько больших отделений, столько и очередей.
Лыков начал загибать пальцы:
– Четыре железные дороги. При каждой депо. Еще станции и вокзалы. Два вагоностроительных завода. Много получается.
– У Кнаута восемь надзирателей, вот пусть они этим и займутся. Агент сидит возле кассира, например, в роли его помощника. И наблюдает за подходящими лицами. Фамилию сразу можно установить по платежной ведомости. Там наберется двадцать-тридцать подозреваемых, вряд ли больше. С этим уже можно работать.
Идея Титуса звучала убедительно. Сыщик и лесопромышленник поехали в управление полиции. Кнаута долго убеждать не пришлось. Он понимал, что трое опасных убийц ходят по городу. И на его совести лежит поймать их. Лучше заниматься боевиками, чем Цвейбергом. И коллежский асессор согласился взять кассы в разработку.
Вторым вопросом стало, как использовать Титуса. Убедительный типаж. Живет в Риге уже несколько недель, легенда прошла проверку. Вот только для чего хозяину Митавского форштадта может понадобиться Юрис Гулбис?
Здесь и пригодились местные сыщики и их знание обстановки. Растегаев предложил:
– Пусть Яан Францевич прикинется мошенником по финансовой части. Кристлиб как раз ищет такого.
И пояснил, для чего. Оказывается, в остзейских губерниях очень популярна Прусская королевская лотерея. В России она запрещена, но это не мешает прибалтийским жителям участвовать в ежеквартальных розыгрышах. Для лотерей нужен местный распорядитель. Устроители платят ему до двадцати процентов от сборов за организацию продаж. Обычно в Риге таким распорядителем был немец, кто-то из подручных Цвейберга. Но сейчас Дохлый Август заинтересовался лотереей и хочет подгрести ее под себя. А место для лотерейной конторы он выбрал козырное, возле Красных амбаров. То есть дерзкий латыш решил залезть сразу на две чужих делянки! Отобрать куш у немцев, используя для этого плацдарм на русском форштадте.
Заведя речь о лотерее, Сергей Петрович кстати рассказал свежий анекдот. Восьмого мая состоялся розыгрыш призов семнадцатого тиража пятипроцентных закладных листов Государственного Дворянского земельного банка. И кухарка одного из семейств, живущего в доме Геккера на Известковой улице, выиграла 75 000 рублей. Почтенная женщина очень обрадовалась. Немка по паспорту, она решила после такого счастья вернуться на родину и зажить там обеспеченным человеком. Но вчера к ней явились громилы от Цвейберга и предложили отдать 5 000 добрым людям «на содержание приюта для бедных». Перепуганная кухарка обратилась за защитой в полицию. А пристав первого участка Россман посоветовал ей снять деньги и ночью тайно бежать из Риги! Пока не поздно…
У Кнаута задергалось лицо, и он заявил, что сыскное отделение не даст женщину в обиду. В Риге есть еще закон, и даже Цвейбергу не все дозволено. Лыков выразил готовность переговорить с губернатором. Но главный сыщик замахал руками:
– Нет-нет, я сам справлюсь! А то все подобные беседы отзываются потом на моей шее.
Мысль Растегаева подвести Яана к латышам под видом жуликоватого финансиста понравилась начальству. Но как это сделать? Кнаут вызвал надзирателя Жведриса, отвечающего за Митавскую часть. Тот долго морщил лоб, потом предложил следующее. Дохлый Август действительно арендовал помещение в Красных амбарах. Там спрячут контору, распространяющую прусские лотерейные билеты. Околоточному Федоту Воронько уже обещали барашка в бумажке, и он закроет на это глаза. Но самый нужный для успеха человек на днях попал в больницу. Некто Йонатс, определенный мазом к лотерее, получил сильный ушиб головы. Перепрыгивал выпимши через ломовика да и шваркнулся о мостовую. Вот такие у Августа финансисты! И теперь он спешно ищет замену прыгуну, кляня его скверноматерными словами. Через неделю начнется продажа билетов следующего розыгрыша, а деловика нет.